меня за спиной. Она ойкнула.
— Прошу прощения, — выдохнула я. — У меня… так кружится голова! Прошу вас… — Я отвернулась от столба, сделала еще два-три шага, артистично спотыкаясь и хватаясь за рукава стоявших рядом. Край постамента оказался в каких-нибудь шести дюймах от меня. Я крепко вцепилась в худенькую девушку, которую заранее для этого наметила, и рухнула головой вниз с постамента, увлекая ее за собой.
Мы покатились по мокрой траве, мелькая юбками и визжа. Отпустив ее блузку, я драматически раскинулась на земле, разметав руки. Дождь барабанил по моему обращенному к небу лицу.
Из меня действительно вышибло дух — девушка упала прямо на меня, и теперь я пыталась отдышаться, прислушиваясь к озабоченным голосам вокруг. Предположения, предложения и взволнованные восклицания хлынули на меня дождем, более сильным, чем капли с небес, но вот пара знакомых рук усадила меня, я открыла глаза и увидела пару серьезно обеспокоенных синих глаз. Слабое движение век сообщило, что миссия выполнена успешно; и в самом деле — подручный с прижатой к уху салфеткой улепетывал со всех ног, незамеченный толпой, которая увлеклась новым происшествием.
Жители деревни, совсем недавно жаждавшие крови мальчишки, отнеслись ко мне, как сама доброта. Меня ласково подняли и отнесли в дом Дунканов, где напоили бренди, чаем, согрели теплыми одеялами и окутали сочувствием. Отпустили меня только потому, что Джейми упорно настаивал на том, что нам пора, потом просто сгреб меня с кушетки и понес к двери, не обращая внимания на увещевания хозяев.
Снова усевшись перед Джейми на его коня — моего пони Джейми вел за повод — я попыталась поблагодарить его за помощь.
— Никакого беспокойства, девочка, — отмахнулся он от моей благодарности.
— Но ведь ты рисковал, — настаивала я. — Когда я тебя попросила, мне и в голову не пришло, что для тебя это опасно.
— А-а, — уклончиво отозвался он. А через мгновенье весело: — Ты же не думаешь, что девчонка- Сасснек будет храбрее, чем я, нет?
И заставил лошадей бежать рысью. По краям дороги наступали тени сумерек. Оставшуюся дорогу домой мы почти не разговаривали, а когда добрались до замка, Джейми оставил меня у ворот, насмешливо поддразнив:
— Доброго вам вечера, мистрисс Сасснек.
Но я почувствовала, что между нами зарождается более тесная дружба, чем обмен сплетнями во время сбора трав.
Глава 10
Клятва верности
В течение следующих двух дней происходило нечто невообразимое — люди приезжали и уезжали, не прекращались самые разнообразные приготовления. Мне пришлось резко прекратить медицинскую практику: получившие пищевое отравления уже выздоровели, а все остальные, похоже, были настолько заняты, что не успевали болеть. За исключением короткой эпидемии заноз среди мальчишек, таскавших дрова для костров, и подобной же эпидемии ожогов и ошпаривания среди кухонных девушек, других происшествий не случалось.
Я и сама испытывала возбуждение. Наступил тот самый вечер. Мистрисс Фитц сказала, что сегодня все способные сражаться мужчины Леоха соберутся в зале, чтобы принести Каллуму клятву верности.
Во время церемонии подобной степени важности, проходящей
Помогая в кухне и в саду, я сумела припрятать приличный запас провианта, который поможет мне продержаться несколько дней. Фляги для воды у меня не было, но я заменила ее одной из тяжелых стеклянных бутылок из больнички. У меня были прочные башмаки и теплый плащ — любезный подарок Каллума. Пони тоже будет приличный — я уже присмотрела одного. Денег не было, но пациенты расплачивались со мной различными безделушками, лентами, резными фигурками и украшениями.
При необходимости я смогу воспользоваться этим, чтобы купить себе то, что требуется.
При мысли о грядущем побеге сердце мое отчаянно колотилось. Это будет очень рискованное путешествие; не говоря уже о социальных условностях, существовало еще множество причин, по которым леди не должны путешествовать в горах в одиночку: дорог мало, а идти по ним опасно во многих отношениях, в том числе из-за диких зверей, дикой погоды и диких горцев. Вдобавок ко всему этому я очень смутно представляла себе, в каком направлении двигаться, ничего не знала о том, как передвигаются в горах, не говорила по-гаэльски и, конечно, не могла игнорировать тот факт, что могу попасть из огня — да в полымя.
Только все страхи перевешивала мысль о Фрэнке. Я должна вернуться, и неважно, какому риску могу при этом подвергнуться. Пока я не представляла себе, что произойдет, когда я вернусь к каменному кругу — но только этот древний памятник давал мне надежду. Чтобы обрести мужество, я закрывала глаза и представляла себе обнявшие меня руки Фрэнка.
Я понимала, что поступаю отвратительно, что оскорбляю гостеприимство Каллума и дружбу обитателей замка, покидая их без единого слова прощания или записки, но с другой стороны — а что я могу сказать? Некоторое время я обдумывала этот вопрос, но потом решила — пусть будет, как есть. Писчей бумаги у меня все равно нет, и я не собираюсь рисковать лишний раз, чтобы поискать бумагу в апартаментах Каллума.
Через час после наступления темноты я осторожно приблизилась к конюшням, навострив уши — нет ли рядом людей. Похоже, все находились в зале и готовились к церемонии. Дверь было застряла, но я толкнула посильнее, и она подалась, бесшумно открывшись внутрь.
Внутри было тепло, ощущалось живое присутствие лошадей, но при этом темно, как в шляпе у гробовщика, как любил говаривать дядя Лэмб. Те несколько окон, оставленных здесь для вентиляции, представляли собой просто узкие щели, слишком маленькие, чтобы пропустить внутрь слабый звездный свет. Вытянув перед собой руки, я медленно двинулась к основной части конюшни, шурша соломой.
Я осторожно пыталась нащупать денник, чтобы знать, куда направляться, но руки хватались за воздух, только за воздух, и тут я наткнулась на какое-то препятствие на полу и полетела головой вперед, сдавленно закричав. Мой крик загремел эхом среди высоких стропил старого каменного строения.
Препятствие, испуганно выругавшись, перекатилось в сторону и крепко схватило меня за руки. Я уткнулась в грудь крупного мужчины, чье-то дыхание щекотало мне ухо.
— Кто вы? — ахнула я, пытаясь вырваться. — И что вы здесь делаете?
Услышав мой голос, нападающий ослабил хватку.
— Наверное, стоит спросить об этом и тебя, Сасснек, — сказал низкий голос Джейми Мактавиша, и я облегченно расслабилась. Солома зашуршала, и он сел.
— Хотя, думаю, можно и догадаться, — сухо добавил он. — Как по-твоему, далеко ты уедешь, девочка, темной ночью, на незнакомой лошади, с половиной клана Маккензи, кинувшейся в погоню завтра утром?
Я рассердилась.
— Никто за мной не погонится. Они все в зале, и если один из пяти завтра утром будет достаточно трезвым, чтобы встать на ноги, я уж молчу про верховую езду, я очень сильно удивлюсь.
Джейми засмеялся и поднялся, протянув руку и помогая подняться мне, потом отряхнул солому с моей юбки, прилагая несколько больше усилий, чем следовало.
— Что ж, звучит довольно разумно, Сасснек, — сказал он, и в его голосе послышалось удивление тому, что я умею рассуждать разумно. — Или звучало бы, — добавил он, — не расставь Каллум посты вокруг всего замка и не отправь он людей прочесывать лес. Он не оставляет замок без охраны, и все, кто в Леохе способен сражаться, сейчас находятся здесь. Если учесть, что камень не горит так же хорошо, как дерево…
Я поняла, что он намекает на печально знаменитую Резню в Гленко, когда некто Джон Кемпбелл по приказу правительства зарубил саблями тридцать восемь человек из клана Макдональда и сжег их дома. Я быстро прикинула — это произошло каких-нибудь пятьдесят лет назад; совсем недавно, что оправдывает любые защитные предосторожности Каллума.
— В любом случае, вряд ли можно было выбрать худшую ночь для побега, — продолжал между тем Мактавиш. Кажется, его нисколько не волновал тот факт, что я действительно собралась бежать.
