Чужеземец

Единственная проблема — не попасть в грудную кость. Она расположена ниже, чем кажется, а твой нож застрянет в мягком кусочке на самом краю и ничем не навредит твоей жертве, зато ты останешься без ножа, и противник тебя убьет. Муртаг! У тебя спина костлявая. Иди сюда, покажем девице, как бить сзади.

Руперт повернул недовольного Муртага, задрал его грязную рубашку и продемонстрировал мне узловатый позвоночник и торчащие ребра, а потом ткнул коротким пальцем под правое нижнее ребро, заставив Муртага пискнуть.

— Вот это место на спине — с другой стороны. Видишь, тут ребра и все такое, поэтому очень трудно задеть что-нибудь жизненно важное, когда бьешь в спину. Если сможешь попасть ножом между ребрами, это одно дело. Но это намного труднее, чем кажется. А вот здесь, под последним ребром, ты бьешь прямо в почку. Бей сильнее, и он упадет, как камень.

Потом Руперт заставил меня бить из разных положений. Он заводился все сильнее, заставляя всех по очереди изображать из себя жертву. Им это казалось очень забавным. Они послушно ложились на траву, или поворачивались ко мне спиной, чтобы я могла напасть из засады, или делали вид, что душат меня, чтобы я попыталась ударить в живот.

Зрители подбадривали меня криками, а Руперт решительно объяснял, что я не должна передумывать в последний момент.

— Бей так, словно собираешься убить, девица, — говорил он. — Когда все произойдет всерьез, ты не сможешь отпрянуть. А если эти увальни не смогут вовремя убраться с твоей дороги, значит, они заслужили именно то, что получат.

Поначалу я действовала робко и исключительно неуклюже, но Руперт оказался отличным учителем, очень терпеливым, и хорошо показывал приемы, все снова и снова. Он закатывал глаза в притворной похоти, когда приближался ко мне сзади и хватал меня за талию, но тут же становился очень деловым, брал меня за запястье и учил, как резануть противника по глазам.

Дугал сидел под деревом, баюкал раненую руку и отпускал язвительные замечания. Однако воспользоваться чучелом предложил именно он.

— Дайте ей что-нибудь, куда можно вонзить кинжал, — сказал Дугал, когда у меня стало немного получаться делать выпады и наносить удары. — В первый раз это всегда страшно.

— Точно, — согласился Джейми. — Отдохни немного, Сасснек, я что-нибудь придумаю.

Он пошел к повозкам вместе с двумя другими воинами, они встали там, прижавшись головами, жестикулируя и вытаскивая что-то из вещей. Совершенно измученная, я рухнула на траву рядом с Дугалом.

Он кивнул, и слабая улыбка озарила его лицо. Как почти все остальные, он не утруждался бритьем во время путешествия, и темная бородка обрамляла его лицо, подчеркивая полную нижнюю губу.

— Ну и как? — спросил он, вовсе не имея в виду мои успехи в кинжальном бою.

— Довольно неплохо, — осторожно ответила я, тоже не про ножи. Взгляд Дугала метнулся к Джейми, занятому делом возле повозок.

— Похоже, что парню нравится быть женатым, — заметил Дугал.

— Полезно для здоровья… учитывая все обстоятельства, — холодно согласилась я. Он скривил губы.

— Тебе тоже, девочка. Кажется, соглашение получилось удачным для всех.

— Особенно для тебя и твоего братца. Кстати, как по-твоему, что об этом скажет Каллум?

Улыбка стала еще шире.

— Каллум? А, верно. Думаю, он будет только рад получить в семью такую племянницу.

Чучело было готово, и я вернулась к тренировке.

Это оказался большой мешок шерсти, размером с мужской торс, обернутый выделанной бычьей шкурой, которую привязали веревками. На нем я училась колоть. Сначала его привязали к дереву на высоте мужского роста, потом бросали или катили ко мне.

О чем Джейми не упомянул — это о том, что между шкурой и мешком они привязали несколько кусков дерева; как он позже объяснил, они изображали кости.

Первые несколько ударов не имели особых последствий, хотя, чтобы проколоть шкуру, мне пришлось бить несколько раз. Она оказалась грубее, чем мне казалось. Так и с кожей на человеческом животе, объяснили мне. В следующий раз я решила попробовать прямой удар сверху и попала на деревяшку.

В первый момент мне показалось, что рука просто отвалилась. Шок от сотрясения отдался до самого плеча, и кинжал выпал из бессильных пальцев. Все ниже локтя онемело, но неприятное покалывание подсказало, что это ненадолго.

— Господи-ты-боже-мой-и-святой-Рузвельт, — ахнула я, вцепившись в локоть и слушая взрывы восторга. Наконец Джейми начал массировать мое плечо, возвращая хоть какую-то чувствительность руке. Он нажимал на сухожилие у локтя и вдавливал большой палец в ямку на запястье.

— Хорошо, — процедила я сквозь зубы, осторожно сгибая правую руку, которую теперь покалывало просто отчаянно. — И что же делать, если попадешь в кость и уронишь кинжал? Существует ли для этого стандартная действующая методика?

— О да, — ухмыльнулся Руперт. — Вытаскивай пистолет левой рукой, стреляй в ублюдка и убивай его наповал.

Это вызвало новый взрыв восторга, но я и бровью не повела.

— Отлично, — сказала я относительно спокойно и показала на длинный пистолет, висевший у Джейми на левом бедре. — Значит, покажи мне, как его заряжать и как стрелять.

— Нет, — твердо ответил он. Я ощетинилась.

— Это почему же?

— Потому что ты женщина, Сасснек.

Мое лицо вспыхнуло.

— О-о? — саркастически протянула я. — Ты считаешь, что женщинам не достанет ума, чтобы понять, как действует пистолет?

Джейми спокойно выдержал мой взгляд. Уголки его губ дергались, словно он продумывал различные варианты ответа.

— Думаю, я позволю тебе попытаться, — сказал он наконец. — Это будет тебе хорошим уроком.

Руперт раздраженно пощелкал языком.

— Не будь болваном, Джейми. А что касается тебя, девица, — повернулся он ко мне, — дело не в том, что женщины глупы, хотя, несомненно, некоторые — да. Дело в том, что они маленькие.

— А? — тупо уставилась я на него. Джейми фыркнул и вытащил пистолет. Вблизи он показался мне огромным — полные восемнадцать дюймов от рукоятки до кончика дула.

— Смотри, — сказал он, держа оружие передо мной. — Держишь здесь, кладешь на предплечье, смотришь вдоль этого. А когда нажимаешь на курок, пистолет лягается, как жеребец. Я выше тебя на целый фут, тяжелее на четыре стоуна, и я знаю, что делаю. Когда я стреляю, у меня остается здоровенный синяк. Тебя он просто собьет с ног, а то и вовсе ударит в лицо.

Он крутанул пистолет и вернул его на место.

— Я бы дал тебе самой убедиться, — вскинул он бровь, — но ты мне больше нравишься со всеми зубами. У тебя прелестная улыбка, Сасснек, хотя ты немножко чересчур смелая.

Немного смирившись после этого эпизода, я без спора согласилась с мужчинами, что даже легкий меч для меня слишком тяжел, чтобы успешно им действовать. Решили, что самое приемлемое для меня — это небольшой кинжал, который можно спрятать в чулок, и мне его тут же выдали. Зловещего вида, острый, как игла, кусок черного железа длиной около трех дюймов, с короткой рукояткой. Я училась вытаскивать его из чулка все снова и снова, а мужчины критически наблюдали. Наконец у меня получилось задрать юбку, выдернуть нож и встать в правильное положение одним плавным движением. Нож следовало держать так, чтобы сразу полоснуть им по горлу неприятеля.

В конце концов я прошла экзамен на то, чтобы считаться новичком, умеющим обращаться с кинжалом, и мне позволили сесть и пообедать. Все меня поздравляли — за одним исключением. Муртаг с сомнением покачал головой.