– Вначале я подумала, что воспоминание о Лэне помешает мне насладиться этой новой свободой. Я принадлежала лишь самой себе, а именно этого я и хотела. Однако я думала только о нем, мечтала о нем… В течение нескольких месяцев я скиталась по королевству. Все повергало меня в трепет: толпа, солнце. А потом я понемногу привыкла.
Я припоминаю… одну безлунную ночь. Я жила тогда еще в лесу. Питалась ягодами и дичью. В ту ночь я зашла в какую-то деревню, переступила порог попавшейся мне на пути харчевни и, прислонившись к стойке, вдруг поняла, что только что перешла в новый этап моей жизни. О, я помню! – Она рассмеялась. – Я была отталкивающе неопрятна. Мои засаленные волосы были похожи на корни растений, лицо покрыто грязью, одета в лохмотья. Трактирщик, в обмен на обещание ежедневно читать ему вслух, предложил мне ванну и комнату на несколько дней. Он был славный малый и очень жалел, что никогда не учился чтению и письму. Я ему пересказывала старые истории из книги, которую он купил за золотую монету, а он разрешал мне уходить и возвращаться когда мне вздумается. Я осталась у него на неделю, потом на две, потом еще на четыре… В конечном счете на год. В течение этого года я научилась владеть оружием, развилась физически… Я посвятила себя полностью своему телу, чтобы забыть о царстве духа. Если не считать чтения, я ни о чем другом не думала. Дни и ночи я отдавала своим упражнениям, и чем сильнее была моя усталость, тем дальше отступали от меня мысли о культе. Затем я отправилась в путь. Я хотела открыть для себя Миропоток, и сделала это. Я стала наемницей, сохранив как единственное воспоминание этот медальон.
Она приподняла его и нажала невидимую кнопку, отчего половинки медальона раскрылись. Внутри, в миниатюрной ямке, оказался золотистого цвета завиток, который она аккуратно извлекла двумя пальцами и поднесла к своим глазам.
– Это…
– Волосы Лэна, да. Я украла это из некрополя в Черном Догосе, когда мы были там с отрядом Черных Лучников.
– Зачем? Я думал, что ты уже сумела тогда… перевернуть страницу, разве нет?
– Нет, Януэль. Я перевернула ее, но так никогда и не закрывала. У меня не было возможности попрощаться с Лэном, жрецы помешали мне это сделать. Тогда я украла эту реликвию. Я украла ее, потому что Слепец поклялся мне, что из пепла одного волоска он мог бы возродить Лэна. На самый краткий миг, чтобы я успела сказать ему «прощай».
– Слепец… Ты говоришь о мэтре Игнансе?
– Да, об учителе из Седении.
– Но этот волосок… Я не понимаю, Шенда. Фениксийцы не обладают такой силой, тебе это хорошо известно.
Она впилась своим фиолетовым взглядом в его глаза и кивнула:
– Я… я думаю, ты прав.
– Ты рисковала жизнью ради меня, зная, что это ложь?
– Я не считаю, что Игнанс солгал мне. Он понял, что мне необходимо в это верить, чтобы продолжать жить. Мы встретились, когда отряд Черных Лучников уже был распущен. Я чувствовала себя усталой. Я надеялась, что чарующее зрелище Миропотока окончательно изгонит из моей памяти Лэна, но я заблуждалась. Я нагромоздила между ним и собою столько приключений, сколько вообще их может быть в жизни наемника. Я много раз ускользала от смерти, я убивала почти все, что существует в живом разнообразии на поверхности этого Миропотока… Я устала от этого, Януэль. В течение всего этого времени память о Лэне ни на минуту не покидала меня. И Игнанс меня услышал. Он нуждался з наемнике, и я согласилась.
– Несмотря на его обещание?
– Да, несмотря на его обещание, – повторила она задумчиво. – Мне прежде всего необходимо было остановиться, притормозить эту безумную гонку, которая вела в никуда. А Седения стоила того, чтобы к ней привязаться. Снег, тишина, горы, куда ни глянь… Я нуждалась тогда в том, чтобы немного отдохнуть, оглянуться назад и посмотреть на тот путь, который я прошла с тех пор, как меня изгнали из Храма.
Слепой старец точно знал, что именно мне хотелось услышать. Я поняла это, только когда мы уже шли с тобой в сопровождении горцев. Он не солгал. Он сделал мне подарок в виде обещания, которое оправдывало право этого медальона на существование. И это было единственное, в чем я нуждалась, поверь мне.
Она умолкла, и Януэль не нарушил ее молчания.
Рассказ Шенды глубоко взволновал его, и, не вполне сознавая, что делает, он медленно склонился к ней. Движимый чувством и уверенностью, что только поцелуй может завершить эту исповедь, он приблизил свое лицо к бледным губам драконники.
– Что ты делаешь? – прошептала она.
Ее грудь приподнялась, как если бы она пыталась восстановить задержанное дыхание. Он продолжал приближаться к ней, ощутив во всем теле трепет желания, которое слишком долго не находило выхода.
– Нет, Януэль, – пробормотала ока, уклонившись в последний момент.
Ее руки ухватили его за плечи и мягко оттолкнули. Он вздрогнул, в глазах его отразилась растерянность.
– Нет, – повторила она смущенно.
Януэль увидел завиток, который она зажала в кулаке. Он медленно поднялся, его голову как будто сдавило тисками. Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла неловкой. Он захотел сказать ей, что понимает, но слова застряли у него в горле.
– Януэль… – позвала она, протягивая к нему руку.
Он отпрянул, пошатываясь, с горящими щеками.
– Останься, – сказала она.
Он содрогнулся всем телом. Затем, круто повернувшись, направился к двери. Открыв ее, он застыл на
