душевой, где мог наконец уединиться. Довольно громко хлопнув дверью, он стянул с себя жокейские шорты. Что-то мягкое и влажное скрипнуло под ногой. Пит осторожно подобрал ногу и уставился на зеленую губку в форме носорога.
Это — он поднял губку и швырнул в раковину — вещь не из моего дома. Но ничего, он справится. Всю жизнь он справлялся с маленькими и большими проблемами, делал то, к чему его обязывал долг, и добивался своего.
Он оденется и уйдет. В конторе он сумеет привести свои мысли в порядок, а когда вечером вернется домой, их уже не будет. Так лучше! Пит не склонен был обманывать себя. Эта женщина разбудила в нем что-то такое, против чего он не сможет бороться, останься он с нею еще хоть какое-то время.
Через двадцать минут, выбритый и бодрый, он подошел к шкафу, чтобы достать костюм. В былые годы, когда он жил в царстве развалюх, вся его одежда состояла из пары стоптанных шлепанцев и рваных джинсов, а все движимое и недвижимое имущество — из футбольного мяча со спущенной камерой, которую он собственноручно заклеил.
Годы, заполненные тяжелой работой, помогли ему убежать от той жизни. Прошли дни, когда он недоедал, но страх потерять все, что он приобрел, никогда не покидал Пита. Люди говорили: энергичен, неукротим, весь в работе. Все правильно. Одержимый единственной целью, он не позволял обстоятельствам сбивать себя с пути.
С кейсом в руке он вошел в коридор. Из кухонного радио доносились звуки рок-музыки. Пит на дух не переносил визга и воя электрогитар.
Когда он появился в кухне, Энн отскочила от окна и выключила радио. Она почувствовала беспокойство и даже некоторую панику, хотя и не понимала, почему так реагирует на этого человека. Кинув взгляд на дорогой костюм, она увидела в нем сейчас не мужчину, а преуспевающего адвоката, который способен дать дельный совет в ее ситуации. Он действительно излучал энергию и уверенность. Этот человек, без сомнения, мог влиять на других. Даже немножко длинноватые для человека его круга волосы не портили общего впечатления, скорее придавали мятежный оттенок его солидности и внушительности. Стоило семь раз все обдумать и взвесить, прежде чем рискнуть идти на конфликт с таким человеком. Это был именно тот тип мужчины, в котором она так отчаянно нуждалась, столкнувшись лицом к лицу с Джеромом.
— Где вы состоите адвокатом?
Положив кейс на стол, он отвернулся и повесил пальто на спинку стула.
— Контора «Кляйн, Бингингтон и Рид».
— Ого, нешуточное место.
Вот именно, подумал Пит. Уже будучи выпускником школы права, он стремился работать с ними, стать одним из сотен их адвокатов. Понадобились годы тяжелой черновой работы, прежде чем они обратили на него внимание. Он никогда не чурался самых тяжелых и нудных поручений и везде добивался пусть маленького, но результата. И вот теперь он был близок к тому, чтобы стать одним из управляющих фирмы.
— Фирма корпоративная? — спросила Энн, пока дочка сосредоточенно грызла свое круглое упругое колено.
— Мы занимаемся и гражданским судопроизводством, — сказал Пит, словно не поняв ее вопроса. Он снова был в пальто и мысленно находился на заснеженной улице. — Я ухожу. Проголодаетесь — милости прошу, берите все что есть, не стесняйтесь. Только икру, пожалуйста, не трогайте — это для вечеринки.
Энн скорчила гримасу.
— Я не ем яйца на завтрак, даже если они рыбьи. Так у вас сегодня гости?
— Да, коллеги.
— Из вашей конторы? — Она округлила глаза. — Блестящее общество.
Тут же смутившись, она перевела взгляд на ребенка. Питу ее реакция показалась прелестной, почти невинной. Последнее определение развеселило его. Энн Леклер было под тридцать, и она явно распрощалась с невинностью, собравшись обзавестись ребеночком. Тем не менее она выглядела привлекательной и невинной, быть может, благодаря хрупкому телосложению.
— Меня поражает, что вы служите в юридической конторе. У вас вид человека, который не рожден для мира чопорных сухарей. Вы больше похожи на адвоката-одиночку.
Его губы против воли расплылись в улыбке. Она попала в яблочко. Никто с первого взгляда не признавал в нем выпускника одного из элитных заведений страны, входящих в «Плющевую лигу». Как ни боролся он со своим дворовым прошлым, оно по-прежнему проявляло себя во внешности и привычках.
— А чем вы занимаетесь?
— Не тем, о чем вы думаете.
Она улыбнулась, погружаясь в прошлое.
— Да, так чем же я, в конце концов, зарабатываю на жизнь? — подумала она вслух. — Покупаю авторские модели одежды.
Увидев, как у него взметнулись брови, она добавила:
— Не для себя, для привилегированного линдсеновского универмага.
— Нравится?
Протирая раковину, она с усмешкой отозвалась:
— Безумно.
— Это самое главное.
— Да? А по-моему, это лишь глазурь на пирожном или коньяк, добавленный к мороженому.
Вот и нашлось отличие, подумала Энн. Для него работа — трамплин к успеху, для нее — лишь способ дать Рейчел все, в чем та нуждается.
— Я очень извиняюсь за Рейчел. Она вас разбудила сегодня утром.
Пит хотел сказать, что ничего против детей не имеет, просто он защищал свое право на уединение, но вместо этого наспех нацарапал в записной книжке номер рабочего телефона.
— По этому телефону вы сможете меня найти. — Он вырвал листок и положил на стол. — Если, конечно, вам это понадобится.
Он резко оборвал себя. Что он вообще имеет в виду? Что это значит: «понадобиться ей»? Разумеется, она в нем не нуждается. Как и он в ней. Пит взглянул на ребенка.
Девочка улыбнулась ему. Пит вглядывался, отыскивая в детском личике нежные черты матери. Сходство есть. И тонкие шелковистые волосики, как у Энн. Пит шагнул поближе, заранее приготовившись к воплям. Вместо этого ребенок проворковал что-то.
Пит никогда не понимал прелестей отцовства и вообще преимуществ семейной жизни. Для его отца три сына являлись не более чем обузой. Повторять этот горький опыт Пит не собирался. В многолетней непрерывной борьбе он внушил себе, что главное для мужчины — работа.
Он взглянул на часы. В запасе есть еще несколько минут. Он сел рядом с девочкой на корточки. Липкие крохотные пальчики коснулись его губ, затем устремились к носу. Полюбовавшись невинными темными глазками, он провел костяшкой пальца по детской щечке. Она оказалась очень нежной.
Глядя на него через плечо, Энн чувствовала, как смягчается ее нетерпимое отношение к этому человеку. Любопытно, зачем он так старательно прячет свою мягкость?
— Говорила же я вам, что вы ей нравитесь.
Он вскочил, лицо его приняло прежнее выражение. Он не знал, что его задело: ощущения, которые вызвало в нем прикосновение к ребенку, или то, что мать поймала его за этим занятием, или подозрение, что в душе она над ним смеется. Да, он был взволнован. А почему бы нет? Существует же внутреннее притяжение друг к другу, бывают случаи, когда все перевернется, кровь побежит быстрее, а все оттого, что тебя немного приободрит женщина. У этой женщины был голос с хрипотцой, он завораживал, заставлял волноваться, словно хрипотца эта была придыханием, которое возникает в момент близости. А глаза заставляли вспомнить о летней ночи и знойном парящем воздухе.
— Пит!
Он очнулся. За спиной звонил телефон, и по ее изумленно поднятым бровям Пит понял, что звонил он уже давно. Раздосадовавшись на самого себя, он снял трубку и сказал: «Алло».
