Риордан смотрел на ее убитое горем лицо в полном замешательстве.
– Да, если это в моих силах. Касс, Бога ради, скажи мне, что с тобой?
Она судорожно сглотнула и перевела дух.
– Моего отца в тюрьме били?
Риордан тихо выругался и попытался ее обнять. Кассандра отшатнулась, но он крепко схватил ее за плечи.
– Послушай меня, милая.
– Его били, не так ли?
Как ни старалась она сдержаться, слезы хлынули у нее из глаз и потекли по щекам. Она позволила ему увести себя с дорожки в более укромное место в тени небольшой рощицы; когда он снова обнял ее, она уже чувствовала себя опустошенной и не оказала сопротивления, – О Господи, – рыдала Кассандра, заливая слезами его рубашку. – Я думала, он не захотел меня видеть, потому что не любил меня. Боже, Боже…
Он позволил ей выплакаться. Слова вперемешку с горестными рыданиями выходили у нее так невнятно, что он не понимал и половины. «Какая же она юная», – думал Риордан, обнимая ее и тихонько, успокаивающими движениями поглаживая по спине. Ее волосы щекотали ему рот, пока он шептал ей на ухо бессмысленные слова утешения, а ее тонкие руки, прижатые к его груди, напомнили ему вечер их первой встречи. На этот раз плотского желания не было, но каждой клеточкой своего естества он остро ощущал ее женственность.
– Все, я уже успокоилась, – прошептала Кассандра, оттолкнув его.
Это было совсем не так. Риордан протянул ей свой носовой платок и снова обнял ее.
– Послушай, милая моя. Я не знаю этого наверняка, возможно, его и не били. Но…
– Замолчи! Не говори больше ничего. Прошу тебя.
Кассандра оттолкнула его изо всех сил и повернулась к нему спиной.
Риордан беспомощно смотрел на нее, пытаясь найти нужные слова.
– Я никогда не встречался с твоим отцом, Касс, и не стану притворяться, будто восхищаюсь его поступком. Но я знаю, что он верил в правоту своего дела и честно следовал выбранным для себя правилам. Никто не сможет отрицать, что для этого нужна большая смелость. А отдать жизнь за правое дело – это ведь не самый худший конец, верно?
После долгого молчания Кассандра обернулась. Лицо у нее было заплаканное, но она высоко держала голову и голос у нее не дрогнул, когда она заговорила:
– Нет, это не худший конец. Быть может, ему стоит даже позавидовать. Прошу прощения за то, что устроила сцену. Мне следовало раньше догадаться, в чем суть дела. Закрывать глаза на правду было глупо и наивно с моей стороны. Я не видела, потому что не хотела видеть, хотя вряд ли это меня извиняет. Если хочешь продолжить прогулку, я готова.
Ему пришлось напрячь всю свою волю, чтобы не поддаться искушению вновь ее обнять. Но она считала, что он испытывает к ней лишь жалость, а ему не хотелось, чтобы после пережитого потрясения ее начал мучить стыд. Поэтому Риордан сцепил руки за спиной и с поклоном посторонился, пропуская ее вперед на дорожку.
Он опять принялся болтать о чем попало: о прелести предвечерней поры, о какой-то странной болезни, поразившей все кизиловое деревья в этом году, и через некоторое время был вознагражден бледной, дрожащей улыбкой. Кассандра даже произнесла несколько тихих слов в ответ. Осмелев, Риордан рассказал ей анекдот – длинный, запутанный и глупый. Услыхав в конце концов ее смех, он решил, что она смеется над ним, а не над солью шутки. Звук этого смеха согрел ему сердце. С этой минуты он был готов пройтись колесом, лишь бы еще раз услышать ее смех.
– Филипп! Филипп Риордан!
– О, чертово семя, – выругался он сквозь зубы. Кассандра строго взглянула на него, а Риордан небрежным жестом обнял ее и притянул к себе.
– Кажется, сейчас ты будешь иметь удовольствие познакомиться кое с кем из обезьяноподобных, которых мне приходится называть друзьями, – мрачно предупредил он.
Его снова окликнули; он остановился и повернулся кругом. К ним торопливым шагом поспешали две пары.
– Привет, Уолли, привет, Том! – прокричал Риордан таким голосом, что Кассандра покосилась на него в изумлении.
– Я же знал, что ты меня слышишь, старая скотина! – любезно приветствовал его один из джентльменов, подходя поближе.
Быстрая прогулка заставила его запыхаться; он вытер свое заплывшее жирком лицо надушенным платочком и испустил шумный вздох.
– Ты что же, сукин сын, не хочешь познакомить нас со своей прелестной подружкой?
– Нет.
– Ха! Тогда я представлюсь сам.
Он отвесил Кассандре самый низкий поклон, какой позволяло сделать его объемистое брюхо.
– Ваш покорный слуга, сударыня, Уоллес Дигби-Холмс. А это Том Сеймур, грубый мужлан, недостойный вашего внимания. А эти три дамы – наши приятельницы.
– Две, – терпеливо поправил его Том. – Эти две дамы.
– Черт побери, а разве я не так сказал? Вот это Грэйси… верно? А это Джейн. Готов побожиться, ее звали Джейн. И куда же вы оба направляетесь? Мы пойдем с вами. А если ты куда-то спешишь, Филипп, можешь отправляться по своим делам. Я буду счастлив сам проводить эту леди – мисс Мерлин, не так ли? – до дому. Ей-богу, вы, олухи из палаты общин, ни черта не смыслите в хороших манерах. Прошу прощения, мэм. – Он приподнял воображаемую шляпу.
– Да пошел ты, Уолли, – огрызнулся Риордан слегка заплетающимся языком.
– Ай-яй-яй! Немного перебрал, да? А с виду вроде не похоже… Слушай, дружище, а у тебя часом с собой нет? Есть? Вот это парень, разрази меня гром!
Он принял из рук Риордана серебряную фляжку, которую тот вытащил из кармана, отхлебнул большой глоток, потом передал ее Тому. Обе девицы захихикали и зацокали языками. Обе были грубоваты на вид и пестро разряжены; Кассандра сразу поняла, что они шлюхи.
– Мы вас не задерживаем, – хмуро пробормотал Риордан и забрал фляжку, нетвердо держась на ногах.
– Эй, а к чему такая спешка? Сдается мне, Филипп, что твоя дама охотно осталась бы с нами. На кой ляд ты ей сдался? Я такие вещи нутром чую, – Уолли подмигнул Кассандре, хлопнув себя по лбу и подвигаясь к ней поближе.
Тома осенила идея.
– Почему бы не спросить у нее?
Уолли усмехнулся и хлопнул друга по плечу.
– Черт побери, почему бы и нет? Что скажешь, Филипп?
Риордан продолжал молчать, хмурясь и слегка покачиваясь. Уолли опять повернулся к Кассандре:
– Ну, милочка, вам решать. Кто вам больше по сердцу? Этот пьяный неотесанный деревенский увалень, который виснет на вас, как на плетне, или пара развеселых удальцов вроде нас, с открытой душой и открытым кошельком?
Девицы опять захихикали, прикрываясь рукавом; Кассандре тоже хотелось рассмеяться.
– Пожалуй, я останусь с этим увальнем, – скромно ответила она.
Пока Уолли и Том громким воем выражали свое разочарование, она исподтишка бросила торопливый взгляд на лицо Риордана. Он по-прежнему хмурился, глядя на нее, но она заметила, что уголки губ у него подрагивают в попытке скрыть улыбку.
– Женщины! – проворчал Уолли. – Если не… ой, пардон, не будем об этом. Ну что ж, значит, мы уходим. Ты будешь сегодня у Флаэрти, Филипп? Приходи, я покажу тебе свои новые пистолеты. Пошли, Том. А-а-а, привет! Тебя зовут Джун, верно? Возьми-ка меня под руку. Та-а-ак, славная девочка. Говоришь, тебя зовут Джоан? Ну это уж тебе лучше знать…
Его голос замер вдали, когда славная четверка двинулась прочь по аллее парка.
Как только они отошли на приличное расстояние, на Кассандру напал неудержимый хохот. Друзья
