слагаемое любой политической войны.
Без определенного образа – и накачки этого образа – политической войны нет. Зачем наши СМИ (не 'Новая газета', а СМИ с другой, в каком-то смысле, ПРОТИВОПОЛОЖНОЙ направленностью) занимаются такой накачкой – вопрос отдельный. Если для того, чтобы демонтировать позитивный образ, создаваемый оппозиционными СМИ, то приходится признать глубокий непрофессионализм тех, кто это делает. А если для того, чтобы закрепить этот образ, тогда все в порядке.
Еще два-три витка такой раскрутки – и штаб политической войны получит в свое распоряжение образ мученицы Шариповой и глумящихся над нею недобросовестных представителей федерального центра. Надо ли объяснять, какие задачи ставит перед собой штаб политической войны? Ясно, что не такие, какие ставят перед собой заурядные террористы.
Впрочем, тема политической войны как бы сама собой вторглась в мое поэтапное разбирательство. На этом этапе она является хотя и обязательной, но побочной темой. Основная же тема – несостыковки. Одна несостыковка подпитывает другую. Мы видим, как запутываются в единый шизофренический клубок разные сюжеты – пояса, маршруты и так далее.
Ком несостыковок нарастает и внутри сюжета о Марьям Шариповой.
8 апреля газета 'Коммерсант' описывает семью Расула Магомедова как приверженцев ваххабизма и пособников боевиков. О самой Марьям Шариповой сообщается, что ее первым мужем, убитым в ходе спецоперации в августе 2009 года, был иорданец, террорист по кличке Доктор Мухаммад. Авторы статьи ссылаются на данные ФСБ, согласно которым, прибыв на Северный Кавказ еще в середине 90-х вместе с Хаттабом, Доктор Мухаммад представлял в последнее время интересы 'Аль-Каиды' в регионе. А упоминавшийся ранее в качестве мужа Шариповой Магомедали Вагабов – это друг Доктора Мухаммада, к которому после смерти иорданца 'перешла' Марьям.
Описанная ранее благопристойность, прячущая в своих недрах террористическую затаенность, превращается в откровенную непристойность. Разъяснения на тему о том, что сие представляет собой не непристойность, а благородную исламскую практику, еще больше усугубляет ситуацию. Информационная каша у нас на глазах превращается в нечто, наподобие варева, изготовляемого макбетовскими ведьмами. Сегодня Марьям Шарипова – всего лишь жена одного полевого командира, завтра она жена группы полевых командиров, послезавтра она тайная жена Бен Ладена. Можно ли все это называть ведьмовским варевом? Или это представляет собой конкуренцию лжекомпетентностей, погоню за сенсациями? Увы, одно не противоречит другому!
Конечно, авторы статей гонятся за сенсациями и хотят соорудить что-то 'ядреное'. Но зная, как внимательно читают это 'ядреное' на Северном Кавказе, зная, как там воспринимают все, что написано про своих соплеменников, настаиваю на том, что в итоге образуется блюдо наподобие тех, которые сооружают ведьмы в 'Макбете'.
Но для раскачки мало нагнетания 'ужастиков' ('жена одного полевого командира', 'жена двух полевых командиров', 'жена Бен Ладена', 'всеобщая полевая жена', 'жена Князя мира сего и всей его Преисподней').
Нужно еще и чтобы другая сторона демонтировала эти 'ужастики'. Это и происходит.
9 апреля в 'Новой газеты' выходит очередная статья Ирины Гордиенко о семье Шариповых- Магомедовых. Блестяще написанная статья! Ни одного неверного слова, прекрасный стиль, тончайшее чувство меры, соблюдение жанра, презрительное отторжение истерик. Мне бы хотелось, чтобы читатель убедился в этом сам. И потому я привожу эту статью Ирины Гордиенко – дословно:
'Во вторник Национальный антитеррористический комитет (НАК) официально подтвердил, что второй смертницей, взорвавшей себя на станции метро 'Лубянка' 29 марта, была 27-летняя Марьям Шарипова, уроженка селения Балахани Унцукульского района Дагестана. Выводы были сделаны на основе сверки генетического материала, взятого следователями у родителей двумя днями ранее.
Марьям Шарипова родилась в 1982 году в семье учителей. Ее отец, Расул Магомедов, 35 лет преподает русский язык и литературу в местной школе, мать – биологию. Сама Шарипова последние четыре года работала там же завучем, она окончила педагогический университет с красным дипломом. Имела два высших образования, диплом математика и психолога.
Балахани – высокогорное селение на севере Дагестана. Туда не ходят рейсовые автобусы и маршрутные такси. Добраться можно только на попутках. Три часа езды по трассе, еще час по грунтовой дороге, высеченной прямо в скалах и никогда не знавшей асфальта.
Само селение – дворов пятьсот, которые террасами спускаются в ущелье к речке Балаханке, мечеть, больница, школа. Балахани зажато между голыми скалами, местами поросшими соснами, и опоясано фруктовыми садами, в это время года окутывающими селение белым кружевом абрикосового первоцвета.
Обычный аварский дом в два этажа, невысокие потолки, просторные комнаты, маленький дворик. Здесь глубокий траур. На втором этаже в просторной комнате сидят мужчины, отец Марьям Шариповой, его брат, соседи, друзья.
Четыре дня прошло с тех пор, как родители опознали свою дочь по фотографиям в Интернете, связались с 'Новой газетой' и об этом узнали все. За эти дни на соболезновании в доме перебывало все село, приезжали и из окрестных сел. Тезит, или соболезнование, – это такая процедура, при помощи которой люди показывают свое отношение к умершему и его родственникам. С одной стороны, все потрясены чудовищной трагедией, в центре которой оказалась сельская учительница, с другой – это уважаемая семья. Будь иначе, никакие обычаи не заставили бы людей прийти на тезит.
До сих пор ни родственники, ни соседи не могут поверить в реальность происходящего и найти ответ на вопрос, каким образом это могло произойти. Зато ответы на все вопросы есть у журналистов, которых за последние дни здесь перебывало не меньше, чем родственников. Российских интересует в первую очередь, что отец думает о московских терактах, западников – что он почувствовал, увидев фото головы дочери. Этот вопрос звучит неизменно, и иностранный акцент, с которым он произносится, лишь подчеркивает его нелепость.
'С самого начала, как мы узнали нашу дочь, я никому не отказывал в интервью – ни телевидению, ни газетам, ни журналам. Я хочу, чтобы люди знали о том, что происходит в моем доме, знали, что мне и моей семье нечего скрывать. Только я не могу понять, почему я говорю одно, а они пишут и показывают совершенно другое', – горестно удивляется Расул Магомедов.
В перерывах между общением с журналистами мужчины садятся вокруг телевизора и смотрят выпуски новостей.
'Смотри, они говорят, что Марьям была женой Вагабова, что дружила с 17-летней Джанет Абдурахмановой (вторая смертница, взорвавшаяся на станции 'Парк культуры') и что та даже приезжала к нам в гости. Это все неправда. Джанет никогда не бывала в нашем селении, о ее существовании мы узнали только из выпусков новостей'.
'Это так, – говорит один из соседей, сидящий тут же, – эту девушку мы никогда не видели. Вообще, в этом доме давно не появлялись новые лица. Только родственники и односельчане'.
'Ни один из телеканалов не передал мои соболезнования москвичам, – продолжает Расул, – зато многие написали, что якобы ко мне приходят бородачи и поздравляют с тем, что моя дочь стала шахидкой. Это кощунство. Я не могу передать всю глубину своего горя, и от того, что произошло в Москве, и от того, что к этим страшным событиям имеет отношение моя дочь'.
На первом этаже дома обитают женщины. В отличие от второго этажа, здесь не пытаются скрыть слез. 'Как они такое могут говорить, – бросается ко мне мать Марьям Шариповой Патимат, – как могут заявлять, что мой старший сын Анвар сам привез свою сестру к месту теракта. После этих событий он даже не мог говорить со мной, слезы душили его. Я постоянно поддерживаю связь с ним, и он до сих пор не верит, что Марьям больше нет. Я боюсь за моего сына, что теперь с ним будет. Он давно с семьей перебрался в Москву', – плачет Патимат.
Две ночи подряд здесь, на первом этаже, шло совещание: 'Они пристают к нам со всеми этими Вагабовыми, может, сказать им, что была она его женой и давно пропала, может, если они услышат от нас, что хотят, то оставят в покое'. – 'А вдруг, если мы этого им не скажем, нас запишут в пособники, мол, скрываем, выгораживаем'.
Я не выдерживаю и спрашиваю: 'Патимат, кто, когда и при каких обстоятельствах видел вашу дочь в
