30 минут уничтожить своим первым ударом 90-95% совокупного стратегического ракетного потенциала России.
Однако то, что реальный сценарий не таков, как описывает Волженский, не так уж существенно. Для нас появление данной объемной (почти две полосы) публикации в респектабельной газете, вослед за серией заявлений российских лидеров и представителей высшего военного командования страны, – индикатор того, что не только российская власть, но российское общество в целом – осознало программу создания американской ПРО в Восточной Европе как реальную угрозу стране. А одновременно – как средство шантажа России, призванное стать инструментом для принуждения российской власти к дальнейшим уступкам по всему спектру вопросов, которые США пожелают включить в список своих 'жизненно важных интересов'.
Мне скажут, что не в ракетах дело, а в иноземных банковских счетах нашей элиты. И в том, как их будут превращать в средство получения желанных уступок. Я в принципе с этим согласен. И если кто-то думает, что мне так хочется быть гласом идеального, вопиющим в пустыне прагматики – так нет. Я тоже хочу быть в курсе, держать руку на пульсе.
Так я и держу. Я хорошо понимаю, что обозначает последний шквал публикаций по поводу 'криминального банка Дисконт' и участия российских элитариев в отмывании денег. Тут не так трудно сосчитать до десяти. И понять, что означает информационная кампания, в которой на первом шаге 'начинает запев' малоизвестный журнал 'The New Times', но этот запев сразу подхватывают все, кому не лень – от прокуратур 'политкорректных' стран до суперпрестижной 'Файненшл таймс'.
Но дело-то не в деталях этой прагматики. А в том, что прагматика и тут приводит в тупик. Не в какой-то особый, историософский, – а в примитивно-политический. Давайте я на политическом языке это и изложу. Чтобы не превращаться в чудика, хлопочущего об одних лишь нематериальных активах.
На грубом конкретном политологическом языке все эти новые коллизии со счетами сводятся к следующему.
Российская элита ведет себя на Западе отвратительно. Но это – констатация очевидного ('Волга впадает в Каспийское море', 'зимой холодно' и т.д.). Суть не в этом. А в том, как на подобное инвариантное поведение нашей элиты реагирует Запад. Он реагирует вариативно. Когда-то закрывает на это глаза, когда-то нет.
Как называется подобная вариативность?
Она по определению называется 'шантаж', 'избирательный наезд' и т.д.
Шантаж всегда преследует какие-то цели. Какие?
В лучшем случае мелкие. Тогда они будут кокетливо удовлетворены. В ответ западный 'Вий' опять 'опустит веки'. Это сценарий #1. И тут все так понятно, что дальше некуда. Но не факт, что имеет место этот сценарий. В том-то и дело, что не факт.
А что такое сценарий #2? Он предполагает, что Западу нужны не мелкие уступки, а сдача части действующей российской политической команды. Это вопрос болезненный, но решаемый. Часть чаще всего слабее целого. Правда, иногда часть бывает очень цепкой и мощной. Но это все-таки часть. Что ей сделать, если целому выгодно от нее избавиться? Ведь это целое – не пара-тройка олигархов. Это генералы, это разного рода мощные властно-аппаратные системы.
Часть – не может их убедить, что надо жертвовать общими благами, связанными с Западом, ради того, чтобы часть осталась при своих миллиардах. На прагматическом языке в этом убедить вообще невозможно. А другого языка нет. И мышления другого нет. А коли нет, то убедить не просто очень трудно, а нельзя. А коли нельзя, то либо властно-политическая 'судорога' и широкая сдача команды, либо сдача части команды без 'судороги'. Скорее всего, последнее.
Итак, сценарий #2 предполагает, что часть сдадут, и все опять успокоится.
Однако сценарий #3 предполагает, что неприятность еще серьезнее. И что требуемая цена – не часть команды, а вся команда. Как в случае Милошевича.
Как тогда будет разворачиваться коллизия (а я убежден, что коллизия именно такова)?
В рамках данного сценария в действие вступает противоречие 'класс-команда'.
Классу абсолютно не нужны никакие неприятности на Западе. По своей ментальности, по своей физиологической и психологической специфике этот класс хочет на Запад. Туда тянут и интересы, и вкусовые пристрастия. 'Дунька' очень хочет в Европу! Прекрасно понимает, в чем альтернативы. Понимает, что все счета, кроме китайских, уязвимы. Но отдаться китайцам – это просто сразу потерять все. Кроме того, 'Дунька' не хочет в Китай, она хочет в Монако! Она хочет там оттягиваться по своим правилам. И обижается, когда ее ущемляют. Но она хочет оттягиваться там. И эта 'Дунька'… извините, правящий класс – не хухры-мухры.
Класс, конечно, готов сдать команду и сделает это с радостью. Но в России команда может оказаться более цепкой, чем класс.
Итак, либо-либо. Либо класс сдаст команду, либо команда раздавит класс. Но раздавить этот класс она может, только опершись на другой. Это аксиома. Иначе не бывает.
Тогда этот другой класс (а) должен быть, (б) должен обладать необходимой мощностью, при которой можно на него опереться, (в) не должен, оказав поддержку, возомнить себя абсолютным хозяином. Ибо возомнив, он беспощадно съест ту команду, которая обратилась к нему за спасением.
Начали мы с банковских счетов на Западе, а кончили сложнейшей стратегической проблемой. Поиск альтернативных классов, способов их мобилизации… А поскольку мобилизовать их можно только под некий 'свой дом', то мы опять приходим к тому же, от чего ушли. И не потому, что мы так любим непрагматическое. А потому, что никуда от непрагматического не денешься! Потому что прагматика – абсолютный тупик. Проблему счетов – и то она разрешить не может. Ибо даже эта проблема требует ни много ни мало – поменять все константы российского процесса. А что значит их поменять? Это значит, что надо, как минимум:
– осознать процесс как процесс, а не как свои неприятности,
– идеологизировать эти неприятности,
– подумать вообще о социальной базе,
– найти эту базу,
– выстроить,
– мобилизовать,
и одновременно обуздать.
Это какой-то Наполеон нужен, чтобы с подобным справиться! Прагматическое сознание не может даже под угрозой посадки в международную тюрьму (Милошевич) или худших неприятностей (Хусейн) осуществить такую масштабную операцию.
И наконец, есть сценарий #4. Он строится на гипотезе, что зачистить хотят:
– не часть команды,
– не всю команду,
– не часть класса,
– не весь класс,
а страну.
Это хотят сделать, приперев команду к стенке и заставив 'огрызнуться'. Она начнет 'огрызаться' (цыкнув на класс)… Но ничего не поменяет в классовой опоре. Что тогда? В России возникнет некая слабая и нестабильная 'империя зла'. А кому-то именно это и требуется. Он за счет появления такого нового врага хочет перестроить свои американо-европейско-исламские ряды и – 'добить гадину'.
Вопрос на засыпку: что в этом случае должны делать ревнители национальных интересов? Если они, конечно, есть, и если они что-то могут делать?
Они могут либо сначала 'освободиться от неполноценного властного субъекта' и потом давать отпор внешним силам. Либо (в условиях цейтнота, который налицо) сохранить неполноценный субъект и рассчитывать, что он претерпит 'метаморфозу к полноценности' по ходу дела.
А почему он ее должен претерпеть? И в чем метаморфоза? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, я вынужден качественно иначе обсудить все тот же тупик прагматизма.
Часть 2. Та же проблема с позиций политической философии
Для философско-ориентированного сознания связь между идеальным и стратегическим
