– Да, сэр.
Он наклонился вперед, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с лицом старика.
– Ник, – улыбаясь, повторил сэр Томас. Он протянул трясущуюся руку и шутливо похлопал Броуди по щеке.
– Все сбрил, да? Ха-ха-ха! Все сбрил дочиста!
Рука упала ему на колени, глаза закрылись. Он крепко уснул.
Анна обхватила себя руками, провожая взглядом отца, пока сиделка выкатывала его кресло из комнаты. Голос тетушки оторвал ее от грустных размышлений.
– Сегодня вечером тебе прислали записку, Анна. Вот она здесь, рядом со мной.
Пальцы тети Шарлотты были заняты вышиванием и она кивком головы указала на рабочий столик, стоявший возле ее кресла.
Анна взяла письмо, лежавшее поверх последнего номера «Домашнего журнала английской дамы», и сразу узнала торопливые каракули на сложенном вдвое листке бумаги. Броуди подошел за ней следом, сделав вид, будто его интересует надпись, которую тетя Шарлотта вышивала розовым шелком на квадратике белого льна.
– «Подобно бриллианту чистой воды, – прочитал он вслух, – добродетель не нуждается в дорогой оправе». Да-да, очень верно подмечено.
– Это Бэкон <Фрэнсис Бэкон (1561-1626) – английский философ.>, – с самодовольной улыбкой пояснила тетя Шарлотта.
«Бекон? – удивился про себя Броуди. – При чем тут бекон?»
– Где вы собираетесь ее поместить? – спросил он вслух, оглядываясь вокруг. – Эта комната кажется мне… полностью укомплектованной.
И в самом деле, сколько ни старался, он не сумел обнаружить ни единого квадратного дюйма свободного пространства. Куда ни плюнь – всюду мебель, украшения, безделушки и пестрые покрывала из индийского набивного коленкора.
– Я думаю, под глобусом, у окна.
У окна. Нечего и говорить, что окно, о котором шла речь, было навеки закрыто и занавешено наглухо, а перед ним помещался чудовищных размеров фикус, призванный надежно преградить путь любому заблудшему лучику света, который мог бы случайно проникнуть внутрь и обесцветить проклятую обивку.
Утешением Броуди служила только одна мысль: это не Анна, а тетя Шарлотта забила дом бесчисленными образцами своего рукоделия, совершенно бесполезными и чудовищно безобразными. Не дом, а настоящий мавзолей! Как ему удалось выяснить, по ночам слугам приходилось накрывать всю мебель холщовыми чехлами, а по утрам снова их снимать. Зачем? Он не стал даже пытаться угадать сам. Надо будет спросить у Анны.
– Тетя Шарлотта.
И Броуди, и тетя Шарлотта подняли головы одновременно, удивленные внезапно задрожавшим голосом Анны.
– Это письмо от Милли. Она пишет, что заходила меня навестить сегодня вечером, и вы отослали ее прочь. Это правда?
– Отослала ее прочь? Это не совсем так. Я лишь посоветовала ей не дожидаться тебя, поскольку не знала точно, когда ты вернешься.
– Но вы также посоветовали ей больше не появляется здесь?
Тетя Шарлотта отложила вышивание и с оскорбленным видом выпрямилась в кресле.
– Я… Разумеется, нет. Я считаю, что нам с тобой следует поговорить о миссис Поллинакс.
Броуди сделал движение, чтобы подняться с кресла, однако она его остановила.
– Нет-нет, Николас, я прошу вас остаться. Не сомневаюсь, вас это тоже заинтересует.
Тетя Шарлотта послала ему снисходительную улыбку, словно заранее зачислив его к себе в союзники.
– Сегодня до меня дошли весьма неприятные слухи относительно твоей подруги, Анна, – продолжала она. – Поверь, я очень сожалею. От души надеюсь, что это всего лишь слухи, но пока они не будут подтверждены или опровергнуты, боюсь, что данное знакомство придется приостановить.
– «Приостановить»? – повторила Анна.
– Совершенно верно. Знаю, это тебя расстроит, моя дорогая, но я слыхала, что миссис Поллинакс оставила своего мужа и поселилась в дешевой квартире на Лорд-стрит. Поговаривают даже, что она собирается с ним разводиться. Когда я спросила ее об этом напрямую, она не стала этого отрицать.
– Все это мне известно. Она сама мне сказала.
У бедной тети Шарлотты отвисла челюсть.
– Ты… – Она задохнулась от возмущения. – Как ты могла оставить меня в неведении? Если бы я знала – ни за что не пригласила бы ее на прием по случаю твоего возвращения!
– Почему? Что она такое сделала? Что за преступление совершила? Она просто оставила холодного, бесчувственного человека, которого больше не любит!
Волнообразным движением ее тетка подняла с кресла все свои многочисленные жировые складки.
– Ты действительно так тупа или просто не желаешь понимать? Неужели ты не представляешь, какой разразится скандал?
– Нет, почему же, я представляю. Но только мне все равно. Милли Поллинакс много лет была моей лучшей подругой. Неужели вы думаете, что я «приостановлю» знакомство с ней в тот самый момент, когда она больше всего нуждается в моей поддержке?
– Ты обязана это сделать! Подумай, Анна. Что, если будет судебное разбирательство? Публичные слушания? Поддерживать знакомство с подобной особой при таких обстоятельствах…
– А что, если человек, за которого она вышла замуж, оказался негодяем? Чудовищем? Неужели она должна прожить с ним всю свою жизнь только потому, что расставание вызовет скандал?
– Да!
– Нет! Это абсурд!
– Это не абсурд, просто ты наивная дурочка. В обществе действуют определенные правила, нравится тебе это или нет. Твоя подруга собирается нарушить один из непреложных запретов, и твоя репутация тоже пострадает, если ты не порвешь с ней немедленно.
Анна с достоинством выпрямилась во весь рост. До сих пор она ни разу в жизни не осмеливалась открыто перечить своей тете. Она нервно стиснула руки, но ее голос, когда она заговорила, не дрогнул.
– Я отказываюсь, – твердо заявила она, – «приостанавливать» знакомство с моей подругой только из-за того, что она попала в беду. Мне жаль, если это вам не по душе, тетя Шарлотта, но Милли всегда была желанной гостьей в моем доме и останется ею впредь. Я намерена пригласить ее завтра на чай и надеюсь, что вы к нам присоединитесь. Конечно, если вы не желаете – воля ваша, но я настаиваю, чтобы вы по крайней мере обращались с ней вежливо и уважительно, пока она находится здесь.
– Ты? Ты настаиваешь? – взвизгнула тетя Шарлота, и ее лицо пошло пятнами от гнева. – Ты хочешь сказать, что этот дом принадлежит тебе и Николасу, а моя семья и я здесь всего лишь гости?
Вот уже во второй раз она назвала себя гостьей. Анна знала, что это пустая угроза, обыкновенный демагогический трюк, чтобы настоять на своем. Задыхаясь от собственной дерзости, она решила поймать тетушку на слове.
– Вот именно.
Увы, решимость тут же изменила ей.
– Вы прекрасно знаете, что этот дом всегда будет родным для вас, – заторопилась она. – И для вас, и для Дженни, и для Стивена, но… теперь я замужняя женщина, тетя Шарлотта, и я вправе сама принимать решения. Разумеется, с согласия… моего мужа.
Тут Анна рискнула скосить глаза на Броуди, но это ей не помогло. Его лицо было совершенно непроницаемым.
– Я уверена, что вы этого не одобряете, Николас, – сказала тетя Шарлотта, резко повернувшись к нему. – Уж кому, как не вам, следует понимать, насколько важно соблюдение приличий в обществе.
– Что вы хотите этим сказать? – спросила Анна, повысив голос и делая шаг вперед.
