сражение Бахуса с индийцами, которая указывает на то, что мы находимся в гостях у Дианы, так как эту мозаику можно интерпретировать следующим образом:
произносится как:
Если французское слово «мозаика» заменить еврейским, то получим: барбакан — закон красоты Дианы. Слова барбакон и морабакин обозначают на еврейском одно и то же; но на французском барбакон имеет значение «амбразура», а башня с амбразурой олицетворяет кредо этой секты, барбакантур, закон приумножения богатства. На романских капителях этот иероглиф (barbacantour) сменяется изображением кентавра с бородой (barbu-centaure). Кентавр на гербе Венеции указывает на то, что этот город принадлежал сторонникам Квинты: то же самое следует сказать и о Милане, в соборе которого явно доминируют изображения праматери Евы.
После мозаики в книге дано описание лампы, освещающей храм, или его главного Фонаря: «Это было удивительное изобретение, но еще более подивился я работе скульптора, который ухитрился вырезать на поверхности хрустальной лампы ожесточенную и забавную драку голых ребятишек верхом на деревянных лошадках, с игрушечными копьецами и щитами, старательно сложенными из перевитых ветвями кистей винограда, причем все движения и усилия ребят искусство столь удачно воспроизвело, что природа, пожалуй, так бы и не сумела, а благодаря отливавшему всеми цветами радуги, ласкавшему взор свету, который пропускала через себя изба, фигурки детей казались не вырезанными, но рельефными, во всяком случае чем-то вроде арабесок, вылепленных из цельного материала».
Это очередная сложная идеограмма; чтобы дать ее перевод, нам придется напомнить что безумные, или простаки (niais), поднятые на вершину (palefrois) дерева (bois), — это один из самых общих иероглифов пуль-форбанов (pul forbans), или масонов Африки.
Затем путешественники подходят к удивительному фонтану, представлявшему собой изображение всех семи планет, или недели Квинты, однако дни недели были расположены в необычном порядке. Вот эти планеты, вместе с соответствующими каждой из них цветами:
1. Сатурн — синий
2. Юпитер — фиолетовый
3. Солнце — золотой
4. Марс — красный
5. Венера — зеленый
6. Меркурий — горностаевый
7. Луна — серебряный.
Как видим, Луна здесь занимает самое почетное место, в нашей неделе предоставляемое солнцу, а это последнее, в свою очередь, соответствует среде. Все эти изображения планет сопровождаются любопытными геральдическими знаками. Мы должны ограничиться седьмой фигурой — серебряной Луной с борзой собакой у ног; здесь может возникнуть немало интересных мыслей, если вспомнить о борзых в пророчествах Данте, однако на самом деле все основано на двусмысленности слов levrie (борзая) и le vrai — истинный или loi vioi (истинный закон).
Значение этого лунного герба, соответствующего самому высокому градусу, — троянский масон, семь, Пселион, закон правды. Греческая богиня Пселион — это женщина из Апокалипсиса, родившая перед драконом ребенка мужского пола, которому надлежало пасти все народы железным жезлом; Церковь считает этого младенца Антихристом, хотя он изображается невинным агнцем, спасшимся от огнедышащей пасти преследовавшего его мать дракона. Имя Пселион имеет значение «окова», или «судьба»; на французском его звучание может указывать фазы луны (Pselion — passe-lune), которые лежат в основе недель и месяцев нашего календаря. На надгробиях готической эпохи ее иероглиф — лев в ногах покойника (pie sous lion — Pselion), и этот иероглиф указывает на лунопоклонника. Если же покойник был солнцепоклонником, рядом со львом изображается золотой экю, или шкура (cuir), откуда происходит слово Carleon, слуга Карла. Когда рядом с покойником со львом была покойница с борзой, то они образовывали цепную формулу «Пселион, закон правды» (Pselion loi vraie).
Возле этого фонтана Панург был наряжен в самые диковинные одеяния и принял участие в церемонии, напоминающей ту, которую описывает Сервантес в своей новелле «Гитанилла», посвященной обрядам богемской секты графа Мальдонадо. Затем его ведут в небольшую часовню, где находится другой фонтан, вода в котором имеет тот же вкус, что и вино. Это и есть фонтан Молодости (Jouvence), который наши предки называли фонтаном Гувен (fon Gouvin) или Жювен (Jouvin). Жрица Бакбук заставляет его встать на колени и поцеловать край фонтана, предупреждая, что изречения оракула божественной бутылки нужно слушать только одним ухом (d'une oreille), что значит, что он отныне Diane-heurlie, то есть связан с судьбой Дианы; затем она шепчет ему в левое ухо (Tor-oreille), и это символизирует то, что он является сторонником закона Тарара (loi Тагаге), или света разума; ему остается еще овладеть последней тайной, заключенной в слове тринк (TRINQ). На еврейском TR-INQ означает закон поглощения, что на первый взгляд выглядит какой-то хитростью. Однако здесь перед нами не что иное, как знаменитый закон всемирного тяготения, открытый, как полагают, Ньютоном, который, тем не менее, не осмелился обнародовать его полностью. Закон поглощения более точен и более верен, чем закон тяготения. Действительно, первым действием любого живого существа, от микроскопической клетки до отвратительной крысы, является стремление проглотить все, что попадется. Именно благодаря поглощению это существо усваивает все, что ему необходимо для поддержания жизни и для того, чтобы стать самим собой, самодостаточной формой жизни, то есть Богом. В этом заключается тайна Евхаристии, редуцированная до своего научного значения и полностью освобожденная от излишнего мистицизма. Эта ассимиляция, усвоение всего необходимого для жизни, является работой предыдущего Грангузье, Грингале или Гулливера. Ее результат, или Квинта, достается последующему. Это все то, что человечество знает сейчас и узнает когда-либо.
Эта формулировка, одинаковая как для солнечной секты, так и для лунной, произносилась по-разному: солнцепоклонники закон поглощения (succion) называли sue-loi, или Сицилия, лунопоклонники — suce-raison, или сарацин. В свое время Вепри Сицилии, враги солнечной, то есть французской, партии, перерезали горло всем тем, кто не произносил эту формулу так, как это делали лунопоклонники.
(…) Продолжение содержит, однако, несколько ценных разъяснений. Если Диана была принцессой Валентинуа из Дофине, то она была также и великой жрицей. Мы узнаем об этом из следующих стихов Панурга:
Эта секта была, таким образом, сектой Дофине, или, скорее, сектой не только Дофине, ибо ее следы
