закрыть гигантские бреши, образовавшиеся в результате уваж-прич-неявок Кира Булычева и Владислава Крапивина. Во всяком случае, трое мэтров справились с обрушившимися на них трудностями, и раздача лауреатских слонов состоялась в запланированное организаторами время.
В четверг, 24 ноября 1994 года, на торжественном заседании в конференцзале гостиницы 'Сибирь', вердикт жюри был обнародован. Премий фестиваля 'Белое пятно' удостоились:
а) в номинации 'Крупная форма' — Андрей Лазарчук (Красноярск) за роман 'Опоздавшие к лету';
б) в номинации 'Средняя форма' — Александр Рубан (Томск) за повесть 'Сон войны';
в) в номинации 'Малая форма' — Виктор Клименко (Новосибирск) за рассказ 'Урод'.
Ряд авторов получил поощрительные премии.
А еще были беседы, беседы, беседы… И не было скандалов.
Конечно, все вышесказанное не означает, что обстановка вокруг фестиваля была безоблачной — иначе не посетовал бы Женя Носов в информационной передаче местного телевидения на почти полное отсутствие у 'Белого пятна' спонсоров, — однако о трудностях можно было догадаться лишь по осунувшимся лицам ребят. В общем, они в очередной раз подтвердили наше советское 'Можем, если захотим'. И пусть бросит в них камень тот, кто никогда не жил от аванса до получки и не считал последние медяки в кармане.
Одним словом, недовольными были только горничные на этажах. Впрочем, как известно, для горничной лучший постоялец — тот, кто оплатит номер, а жить будет где-нибудь в другом месте…
Что же явило миру 'Белое пятно'? На мой взгляд, из обстановки, царившей на фестивале, можно сделать следующие выводы:
— во-первых, позиции турбореализма в настоящее время настолько прочны, что всякое произведение, не относящееся к данному направлению современной русской фантастики, не имеет практических шансов быть удостоенным престижных и претендующих на престижность премий;
— во-вторых, исходя из диалектики, поскольку турбореализм достиг высшей точки своего развития, близится время взлета какого-то иного направления (какого, покажет будущее), так что алчущим славы самое время дерзать и работать. И помнить, что та же диалектика заставит турбореализм драться с течениями — претендентами на передовые позиции в русской фантастике.
А на закуску пара замечаний, ставших главными лично для автора этих строк:
1) тот факт, что 'Додола' расположилась следом за романом турбореалиста Андрея Лазарчука, окончательно убедил меня, что направление в фантастике, которое привлекает меня в последние два года (назовем его, к примеру, sin's fiction или фантастикой первородного греха), не только имеет право на существование, но и интересно другим;
2) этот кон был первым, на котором я не чувствовал себя бездомным бродягой, попавшим в богатый и гостеприимный дом, презренным и накормленным. Однако, если разобраться, и не допущенным в этот дом далее передней.
И потому спасибо тебе, 'Белое пятно'. Верю, что ты переживешь родовые муки и займешь собственное место в ряду отечественных конов.
Борис Завгородний
'Белое' — значит хорошее!
Черт, так и подмывает дать сиим заметкам название — 'У вас все пятно белое' — но, увы, увы, так уже удачно пошутила местная молодежная газета. Впрочем, ничего особенно 'белого', то есть неизвестного, на этой встрече и не было. Хотя, как сказать, как сказать: в Новосибирск большинство из нас приехали впервые — город интересный, хоть и не без странностей. Река там течет, говорят метро есть, но в массе своей мы все больше пешком ходили — все действо происходило в десяти-пятнадцати минутах от гостиницы.
Но начнем, как говорили первые фэны, ab ovo: Об этом коне, или, как его обозвали устроители, фестивале фантастики, я узнал случайно. Зашел как-то к Феликсу Дымову, а там и узнал. Тут же набрал номер, договорился с Миркесом, что приеду — набрал кучу рекламок для раздачи и стал ждать. Фестиваль обещал быть интересным. Во-первых, в отличие от других конвенций, здесь проводился конкурс рукописей — кои сразу же прочтут, обсудят, наградят и даже издадут (дал бы Бог). А во-вторых, в наше-то время — и устраивать новую конвенцию? Без обиняков реку — смело! Впрочем, забегая вперед скажу прямо: устроители 'Белого Пятна', среди коих в рекламе значились Женя Носов и Миша Миркес, с этой задачей справились — и неплохо. Другое дело — это была одна из самых дорогих конвенций, что я помню. Туда- сюда, считай-прикидывай, а каждый из участников по лимону на это действо затратил! Однако! — как сказал бы мой знакомый чукча!
Итак — отъезд. Я в своем репертуаре — прихожу, сажусь в поезд в полной уверенности, что проснусь уже не в Питере, а в Москве. А там у Каширина билет на самолет и… Но выясняется: мой поезд ушел сутки назад. Ничего не понимаю — как так: вот билет, вот я. Разволновался страшно! Денег нет ни копейки, платить за новый билет нечем, в Москве пропадает билет на самолет… Да еду я! И именно этим поездом! Ряд сложных телодвижений — поезд трогается. Долгий разбор — раздача слонов (то есть книг), что я вез в Новосибирск — в результате лишился четырехтомника Говарда и части книг, что сам издавал. Но получаю ну очень жесткое место (вместо своего: купейного, мягкого, уехавшего сутки назад) — кое как добираюсь до Москвы. Там проще — там встречают, там с шиком везут на метро, там Стас Дорошин, с которым мы не так давно в Волгограде выдавали себя за ветеранов I и II Пунических войн… Короче, время до самолета пролетело быстро. Ну а потом, Новосибирск — и лучшая 'Интуристовская' гостиница. И постепенно вижу: Лазарчука и Успенского с супругой, Лукьяненко и Буркина, Рубана, Кудрявцева и Ефанова, Колупаева, Байкалова и Васильева, и многих, многих других. А с Василием Головачевым, вот даже в одном самолете летел. Подходит Пищенко, который уже давно здесь, покинув свой родной Бастующий Тирасполь ради свадьбы дочери, подходит Гена Прашкевич — тут же приобретается 'Столовое вино #21' и распечатывается. Кстати, о 'Столовом вино #21', а в простонародье иначе как 'Смирновкой' необзываемой. Пить старались только его. Поэтому и на завтрак все ходили. К тому же 'Интурист' все же — шведский стол был. Правда, это в ресторане погорячились — к концу кона разобрались, отменили. А то ведь мели все со стола со страшной силой.
Соседом в моем двухместном люксе был Володя Борисов. Но увы, поговорить особо не удалось. Фэн из его клуба, учась здесь, в Новосибирске, упал с крыши… и какая конвенция? Все к чертям нужно вызывать машину из Абакана, нужно… да, печальная история. Впрочем, место Борисова тут же занял Сергей Жарковский. Кто его помнит — да узнает, жив Курилка! Из двенадцатилетнего мальчика, которым он пришел в Волгоградский клуб 'Ветер Времени', из юного дарования, окрыленного похвалой Аркадия Натановича Стругацкого, он превратился в студента Литинститута, человека семейного, отца двойняшек, журналиста. Но нашим человеком остался — что радует. А приезд на 'Белое пятно' — это его премьера после долгого затворничества от фэндома. Тем более, было что привезти — десятилистовую 'Сказку'.
Программа фестиваля. Сначала нас сводили на конкурс эмблемы и плаката 'Белого Пятна'. Это мне понравилось, это необычно — вначале всем раздали именные значки (а, ребята, сила! Молодец Миша!) Долго ходили вокруг эмблем и плакатов — были, были хорошие работы. Сама задумка, конечно, на грани — попробуй-ка изобрази то, чего нет — то есть 'Белое Пятно'. Но справились — работ поболе ста было! Хозяева привлекли к конкурсу местные художественные школы, художественное отделение Новосибирского педуниверситета. Долго ходил, смотрел, думал — есть что выбрать. Вокруг была масса интересных девушек, как я узнал — авторов сих рисунков. Предложил: пусть каждая встанет возле своего рисунка, а мы выберем лучший! Или лучшую? Всегда путаюсь с падежами! Предложение не прошло — конкурс анонимный. Не понимаю — почему? Я ведь и не собирался спрашивать фамилий. Да, конкурс открывал, и речь держал Прашкевич. А итоги, это когда все уже были разъехавши, таковы: Игорь Ельченко — лучшая эмблема, Влад Курилов — за лучший дизайн плаката.
Дальше свободное время — кто куда, а я в небольшой компании поехал к Прашкевичу, оценивать его кулинарные способности. Манты, коими он так гордится, действительно хороши. А уж под 'Столовое вино #21' — и ваще лучше вроде бы ничего не едал. Но, конечно, не одним чревоугодием и пьянствованием
