Способствовать дальнейшему развитию фэнтези, что же еще? Или найдется среди нас такой, кто подобно Филиппу Вечеровскому рискнет противостоять мирозданию? Пока не нашлось.
Разные писатели выходят из кризиса по-разному. Кто-то пытается одеть фэнтези и хоррор в одежды современных технологий (Тюрин и Лазарчук), кто-то пытается вписать в фэнтезийные миры свои собственные эстетические ценности (Столяров и Геворкян), кто-то в новой форме обыгрывает нюансы соврелигии (Рыбаков и Пелевин), кто-то просто и честно пишет фэнтези (Иванов, Перумов, Ютанов, Логинов), или хоррор (Буркин и Соловьев), или литературу беспокойного присутствия (Шарапов и Щеголев).
Вам самим выбирать свой путь, уважаемые писатели. Но помните об одном. Метаэго наблюдает за вами, следит за каждой написанной вами строкой, за каждой буквой. Метаэго не прощает ошибок, не прощает измен. Противостоять ему трудно, договориться с ним невозможно, потому что главное для любого писателя — читательский интерес, а его не будет, если в чем-то ваши желания и требование от Метаэго создавать гумус для грядущей совершенной цивилизации разойдутся.
Так лучше верно служите Отечеству, пишите фэнтези. Небось сумеем догнать и перегнать американцев. С нашими-то талантами?
Есть такое мнение!
Наталья Резанова
'Не нужны, не нужны, успокойся…'
Перечитывала недавно опять 'Улитку на склоне' — и вновь захотелось задать вопрос, уже однажды эаданный мною и, ясное дело, оставшийся без ответа. Впрочем, даже два вопроса. Первый: почему, когда мужчины принимаются изображать общество, состоящее из одних женщин — или общество, в котором женщины доминируют, то у них непременно получается общество тоталитарное? И второй: множество фантастов — как мужеска, так и женска пола — неоднократно отображавших женское общество, почему-то не пытаются представить общество из одних мужчин (я, во всяком случае, таких попыток не встречала). Что за дискриминация такая? Хотя на второй вопрос, пожалуй ответить легко. Этим мужчинам надобно будет как-то размножаться. А мужчина, рожающий детей — уже и не совсем мужчина. Здесь уже явственно возникают тени 'Левой руки Тьмы'. Поэтому придется вернуться к первому вопросу.
Почему все-таки тоталитарное? Кто-нибудь когда-нибудь видел тоталитарное общество, основанное или возглавляемое женщинами? Сплошное наоборот. (Правда, когда видишь в телевизоре некоторых бабцов с депутатскими значками, мыслишка возникает). Так на то, скажут мне, и фантастика. Но такова она почему-то только у авторов-мужчин. 'Почему вы думаете, что мы обязаны повторять даже ваши ошибки?' — недоумевает героиня рассказа Джоаны Расс 'Когда все изменилось' (о нем еще будет речь). Причем опус может быть и вполне масскультовым (вроде польского фильма 'Сексмиссия'), и гениальным, как та же 'Улитка'. Изображаемое общество может вызвать содрогание (отвратительные бабы в 'Улитке') или симпатию ('Месть стальной крысы' Гаррисона, где пришли мужики к власти гнилым демократическим путем, и, ни черта не умея, сдали планету космическому агрессору, а вернулись воинственные тетки — и все опять стало о`кей.) Не играет никакого значения националность и партийная принадлежность автора. Все равно глухой тоталитаризм. Возьмем, помимо 'Улитки' — 'Избери путь ее' Джона Уиндема, 'Месть стальной крысы', 'Анастасию' Бушкова (не разделяю презрения демократической общественноести к последнему — ах, он бяка такая, ренегат-антисемит. Да, конечно. Но это же так естественно в одной отдельно взятой стране. 'Анастасия' же — книга презабавная), 'Координаторшу' Герберта Франке. Некоторые сомнения вызывает 'К западу от Эдема' того же Гаррисона. Общество, изображенное им, вполне соответствует перечисленным признакам (тоталитарное, разумное, биологическое), но это общество не людей, а разумных динозавров, у которых сама физиология делает самок сильным полом, а самцов — слабым. Пожалуй, этот роман следует исключить из списка. Поскольку все остальные авторы дружно пишут в жанре SF, а не fantasy, а свои модели относят не к прошлому, а будущему, довольно легко выделить как сходство, так и различия. Различия: мужчины а)отсутствуют вовсе, ибо вымерли от какой-то избирательной заразы, б)обречены на вымирание, потому как 'не хочем с мужчинами знаться и будем теперь почковаться', в)просто угнетаются. Отношение к сексу: градации разные — от разгула половухи в 'Анастасии' до антисексуального бунта в 'Улитке'. Главное же не в различии, а в сходстве. Главенствующую роль в обществе играет биология или биотехнология (во всех названных произведениях, кроме 'Анастасии'). Оно консервативно, зато в нем господствует экологическая чистота и решена проблема охраны среды. (Вот, кстати, еще один пример создания современной мифологии. Хоть это и льстит женщинам, совершенно не вижу, почему они способны лучше сохранять природу. По-моему, губили они ее вместе с мужчинами, и вовсе не важно, кто был во главе.) Ради так называемого 'общественного блага' личность совершенно нивелируется. Отсутствует даже личная диктатура, господствует какой-то коллективный правящий орган типа Доктората у Уиндема. Крайне желателен тайный сыск инквизиторского толка и карательные органы (специальная каста или даже биороботы, как у Стругацких). Словом, такой экологически чистый тоталитаризм.
Откуда такие одинаковые реакции?
Снова хочется вернуться к произведению, которое американская критика скромно именует 'жемчужиной русской прозы', а русская критика обычно еще более скромно полагает несуществующим. 'Славные отряды подруг' примаршировали, конечно, из вполне определенных краев. 'Ради идеиуничтожается половина населения' — относительно сюжета это, прямо скажем, передержка, но не передержка с точки зрения истории. И 'чистить, чистить, надо чистить' вызывает в памяти прежде всего 'великие чистки', а потом уже все остальное.
Но почему именно женщины?
Единственным, кто попытался это объяснить, был А.Зеркалов, лучший, по-моему, из литературоведов, пишущих о творчестве Стругацких. В послесловии к 'Улитке' (т. 5 собрания сочинений Стругацких) он в пандан к биологическому тоталитаризму Леса скрупулезно подбирал примеры сексизма, господствующего в Управлении. 'Женщинам надоело быть 'сучками и падлами' — без вас, козлики, обойдемся!' А если 'Лес — будущее', то такая реакция закономерна и понятна.
Откуда же такое отвращение?
'Понять — значит упростить' (из тех же авторов, но из другой книги). Славные подруги авторам отвратительны, ибо представляют угрозу. Управление тоже отвратительно, но над ним можно посмеяться, потому что ты сам — в Управлении, внутри него. Среди 'славных подруг' оказаться нельзя, ты им не нужен. Не нужен. А это — страшнее всего. Поэтому надо брать скальпель в руки.
Помимо прочего, у Стругацких очень традиционный, очень русский, очень понятный взгляд на женщину (а понять — значит…) Либо мать-сестра-возлюбленная — кроткая и жертвенная, либо 'отвратительная баба'. Иногда эта мать-сестра-возлюбленная совершенно ангелоподобна (типа Рады или Киры), иногда для пущего реализму уснащается бурным темпераментом (типа Сельмы или Дианы). В принципе это ничего не меняет.
Всякие попытки отойти от схемы (Саджах, например) обречены на неудачу. Ну, в учебниках будущего не будет раэдела 'женские образы в произведених Стругацких', и что же? Речь только о том, что при таком раскладе женщина даже не помощница или противница героя — она фон. А что, если все вы, такие умные, активные, со всех сторон замечательные, не нужны фону? Отсюда страх, отсюда неприятие в наиболее понятных формах, только чувства у всех одинаковые ('А вдруг на Земле, как на Тау Кита, ужасно повысилось знанье, а если и там почкование?'), а степень одаренности — разная.
Отдав долг вежливости мужчинам, можно перейти и к дамам. Тут придется сразу шагнуть во владения англо-американской фантастики, поскольку ни одна известная мне приличная русскоязычная НФ-
