уважаемый из нынешних конов. В результате — обиды, скандал…
Вот и все, что я хотел сказать. С г-ном Столяровым, вроде бы все ясно, а что касается 'Странника'… Если премия изменит свой статус дело одно, ежели останется прежней, то ей предстоит стать самой помпезной и самой неуважаемой из всех премий такого рода. Как изменить статус 'Странника' — не знаю и, к тому же, побаиваюсь, что большинство жюри и лично г. Столяров не пожелают никаких изменений.
Именно поэтому я заранее и прилюдно отказался от сомнительной чести когда-либо получить ее.
Василий Владимирский
Зверь пробуждается?.. Зверь умирает?
Всегда грустно, когда талантливый и умный человек вместо того, чтобы хорошие книжки писать, начинает просвещать человечество относительно пути, коим ему, человечеству, следует идти.
Я не собираюсь обсуждать здесь полиграфические и композиционные достоинства и недостатки 'Оберхама' (замечу только, что фотомонтаж выполнен выше всяких похвал). Мне хотелось бы коснуться некоторых более серьезных проблем, затронутых в посвященном 'Сидоркону' номере.
Возможно, кому-то Проблемой Номер Один может показаться проблема 'Странника' — самого справедливого, самого профессионального, самого объективного, и, само собой, самого беспристрастного приза, вручаемого самыми скромными писателями из самого доброжелательного жюри. По моему, говорить на эту тему — значит попусту тратить те драгоценные мгновения жизни, которых так не хватает Андрею Столярову. Собственно, дело со 'Странником' обстоит проще некуда: определенная группа писателей, объединенных по принципу близости эстетических взглядов, исходя из личных симпатий и антипатий (не только и не столько литературных), оделяет в разной степени заслуженными премиями наиболее влиятельных и значительных членов своей группировки. Как обычно. Излишний апломб при вручении подобного приза вреден для здоровья вручающих, но это, в конце концов, их проблемы.
На мой взгляд, главным и узловым моментом нынешнего 'Сидоркона' стал заключительный (он же этапный и судьбоносный) доклад А.М.Столярова 'Правила игры без правил (Опыт литературной войны)'. Я могу выделить три наиболее распространенные реакции публики на доклад, а именно: 1) реакция ругательно-полемическая; 2) реакция задумчиво-аналитическая: 3) реакция нормального человека (примерно такая же, как на сообщение Арбитмана о том, что И.А.Ефремов был английским шпионом только доклад Арбитмана выглядит несколько более профессиональным и художественным).
Вообще-то отличная полемическая статья Александра Щеголева в купе с полным текстом произнесенного А.М.Столяровым доклада, где отдельные положения полностью аннулируют друг друга, представляется мне исчерпывающим ответом на почти все вопросы, затронутые в этом докладе. Остается разве что придраться кое к каким обидным мелочам и расставить все точки над 'i'.
Прежде всего, пару слов о том, что 'отечественный фантаст не может написать ничего подобного 'Миру реки' или 'Левой руки тьмы'' ('Ты Медведицу не трожь!' — сказал на это Столярову Геворкян). К счастью, тут А.М. прав на все сто процентов. Да, до уровня Ле Гуин нашим 'ведущим' фантастам семь верст — и все лесом. В том числе и по части литературного мастерства. Это элементарное самоутверждение за счет обгаживания авторитета того, кто, с одной стороны, пользуется значительным и вполне заслуженным уважением, а с другой стороны находится слишком далеко, чтобы перекрыть в ответ кислород прозаику Столярову. Увы, и Столяров и А.Г.Лазарчук, говорящий в одном из интервью что, по его глубокому убеждению, 'мы' пишем гораздо лучше всех этих Хайнлайнов да Эллисонов, глубоко заблуждаются. И дело даже не в каких-то 'идеях' или мифическом 'высоком художественном уровне', присутствующем у ораторов, и, разумеется, начисто отсутствующем у всех оппонентов. Блестящие рассказы Эллисона хороши сами по себе, они хороши и в Америке, и в Австралии, и даже в дикой варварской России — но для того, чтобы с удовольствием читать произведения наших 'ведущих фантастов', надо родиться и вырасти именно в этой стране и в строго определенный исторический период. Да, мы предпочтем отечественного автора американскому, но вовсе не потому, что он пишет 'лучше', а потому, что он пишет о нас. И это вовсе не следствие некого 'высокого вкуса', а всего лишь наработанный рефлекс — как у той несчастной собаки Павлова. С Маркесом Столярову бесполезно соревноваться по той же причине. Маркес это все-таки 'прогрессивный' латино-американский писатель, а Столяров — … А вот в том, как 'похудожественнее' 'пнуть мертвого льва' мы все изрядные доки.
Насчет 'дребедени'. Зря Андрей Михайлович убивается, что никто из, так сказать, 'признанных гениев' не пишет литературу, рассчитанную на дешевую популярность и лишенную 'яркого художественного открытия'. Вот, например, 'Монахи под луной' — роман, где даже по выражению тактичного Бережного 'форма задавила содержание'. Увы, трудно задавить то, чего никогда не было. Ибо кроме укладывающегося в десятистраничный подробный пересказ затасканного сюжета и атрибутов, халтурно позаимствованных из бульварной литературы 'ужастей' (черное одеяло, железная дева, младенец и т. п.), которые автор тщетно пытается выдать за метафорическое восприятие героем бытия, и достаточно изящной, но начисто лишенной какого-либо идейного или эмоционального содержания 'формы' в романе я не увидел НИЧЕГО. Сколько драгоценных месяцев, интересно, потратил на сии упражнения текст-процессором Андрей Михайлович?
(Интересно, что в интервью 'МЕГЕ' Столяров, практически, и сам сознается в правомочности такого отношения к его книгам:
'МЕГА': В 'Малом апокрифе' читатель может забыть сюжеты, имена героев, ключевые детали, фантастические ходы…
СТОЛЯРОВ: Спасибо на добром слове…)
Еще одно довольно распространенное заблуждение наших фантастов — о том, что нечто, с огромным пиететом именуемое Большой Литературой, будет выделять и перманентно присваивать лучшее из созданного ими. Реально же на сегодняшний день самые благодатные и доброжелательные читатели для подобной литературы — исключительно фэны. Поясняю. Во-первых, так называемый 'широкий читатель' для Пелевина, Столярова и других потерян из-за посредственного знания законов прикладной (не от слова 'приклад') психологии и слабого владения определенными приемами мастерства. Во-вторых, рафинированный 'высоколобый' читатель, напоровшись на четвертую-пятую фактическую ошибку или стилистическую небрежность, которыми произведения 'ведущих фантастов' нашпигованы достаточно щедро, отложит эту галиматью в сторону и больше никогда к ней не притронется. В конечном счете, их произведения рассчитаны на некий довольно узкий слой читателей, с одной стороны — терпеливых и любознательных, чтобы добить эти тексты до конца, с другой стороны — достаточно всеядных, чтобы проглотить 'религии, вытеснившие магию', 'взводы химической обороны' и 'древнерусских матрешек', и с третьей — знающих и любящих фантастику в достаточной мере, чтобы принцессы-автогонщицы, 'кольца Мариколя', 'кодоны', 'гравилеты' и прочий подобный антураж не вызывал резких аллергических реакций. Короче, это рассчитано только и исключительно на фэнов, и, наверное, даже не на всех. Так что портить отношения с этим читателем Андрею Михайловичу не след.
Пример из жизни.
Недавно я дал почитать книгу 'Омон Ра' одному профессору, профессиональному философу (который, кстати, имени Пелевина раньше не слышал, хотя толстые журналы читает исправно) как пример современного отечественного постмодернизма. Честно говоря, я ожидал любой реакции, кроме той, которая последовала. 'Ну, прочитал я вашу книжку, — сказал философ. — И долго смеялся — до того там все на физиологическом уровне'. Прошу заметить, что это мнение человека без особых предрассудков, знающего и Борхеса с Маркесом, и Камю с Сартром, и философов-постмодернистов тоньше и глубже, чем биолог Столяров, медик Лазарчук и инженер Пелевин вместе взятые.
Это тезисы для тех, у кого есть желание и силы полемизировать со Столяровым или с его докладом. Однако давно доказано, что в спорах рождается что угодно, только не истина. При желании эти положения можно развивать либо оспаривать — у меня, в любом случае, такого желания нет. Тем паче, что подход номер два кажется мне значительно более верным и прогрессивным. Итак, попытаемся проанализировать и
