приблизительно так же в 'Воспламеняющей взглядом' действовал дар папочки главной героини. Девица- невидимка вляпывается в неприятную историю и начинает работать на местную банду. Ее предают, она начинает мстить. Мщение сверхчеловека — давняя и хорошо разработанная в коммерческой литературе тема.
Вторая повесть — 'Бабочка и Василиск' — о том, как человек, предавший спасшего его друга, был наказан за предательство и как он это предательство искупил. Страшная сказочка со значительными элементами фэнтези. Весьма и весьма красивая…
Нечто одновременно и старое, и новое на нашем небосклоне — повесть 'Рок-н-ролл мертв'. Чисто 'хорроровые' заморочки (ожившие трупы-зомби) на современном фоне. Фон: популярная группа тяжелого рока дома и на гастролях.
Рассказу 'Автобиография' вполне соответствует его подзаголовок ('Сказочка'). Притчеобразная баллада с сильным сатирическим и философским зарядом. Единственная вещь, заметно выбивающаяся из сборника.
Повесть 'Командировочка' — социальная фантастика ужасов. Никаких мумбо-юмбо — ситуация, в которую попадают герои, страшна сама по себе: их ни за что ни про что сажают за колючую проволоку и стараются как можно беспощаднее притеснять — но без членовредительства. Для чего? Чтобы разозлились как следует и родили каждый по концептуальному прорыву.
Повесть 'Ежики в ночи' — еще одна заморочистая вещь, трактующая о зарождении и развитии надчеловеческого сознания, осуществленного с помощью машины. Осуществленное сознание получается, само собой, гнусным и пакостным, что и приводит к ряду детективно-хорроровых закруток.
И последняя повесть — 'Вика в электрическом мире'. Роль мумбо-юмбо здесь играет экстрасенсорика — не банальное ясновидение, которым может похвастаться даже герой 'Мертвой зоны' уже поминавшегося Кинга. Бур-Кинг изображает в этой вещи профессионала-экстрасенса, способного подселяться в чужие разумы (читали ли вы 'Нехорошее место' Кунца?), толковать по душам с иными мирами и создавать своих матрикатов. Талантливый мужик, которого губят непомерные амбиции.
Достоинства перечисленных работ Буркина несомненны: он строит достаточно глубокие характеры, умеет при случае пофилософствовать, любит устраивать своим героям погони со стрельбой и без нее. В таких местах автор обычно увлекается и читать его становится на редкость интересно. Несомненно, он способен писать нестандартным языком — к сожалению, заметно это, в основном, в сказочке 'Автобиография', — не чужд ему и юмор (оцените, например: 'Государственность должна быть безопасной' — с.193).
К сожалению, хватает у Буркина и недостатков. Во-первых, герои его склонны в самом неподходящем месте излагать теории и философии, а то и рассказывать друг другу (явно имея в виду читателя) свои анкетные данные. Для иллюстрации можете взглянуть на с.141 или 180 ('Рок-н-ролл мертв'). Такое впечатление, что автор, выписывая все это, стремиться слегка 'подумнить' текст. А надо ли? У меня сложилось стойкое мнение, что Буркину просто нужен хороший редактор — не черкать рукописи (Боже упаси!), но отмечать слабые места, дабы автор обратил на них специальное внимание. Вот уж что Буркину не повредит — так это такого рода советы.
Кроме художественной прозы, в книге есть авторское послесловие 'Как это делалось' — об истории возникновения и воплощения в жизнь идеи авторского комплекта книга-пластинка. Весьма занятное чтение, должен сказать.
Завершают сборник тексты песенного альбома Юлия Буркина. Альбом называется 'Vanessa io' и сделан в духе бард-рока (я не крутой спец в музыкальных направлениях, но здесь, кажется, не ошибся). Несомненно, предварительное знакомство с книгой поможет слушателю 'въехать' в песни. Но на диске есть две композиции, которые хватают за душу и сами по себе. Прежде всего, это 'Василиск' — очень красивая маршевая баллада, динамичная и запоминающаяся. Несколько хуже 'Колокол' — прекрасно сбалансированный философский зонг. Остальные песни более или менее верно иллюстрируют книгу и/или добавляют прозе Буркина своеобразное музыкальное измерение. Что касается пластинки в целом, то мне не очень понравился вокал — мягкий голос вокалиста Владимира Дворникова мало соответствует настроению и стилю песен, я предпочел бы нечто более весомое. Во многих песнях ('Королева полтергейста', 'Рок- малютка-Дженни-ролл') очень к месту был бы могучий драйв — увы, чего нет, того нет…
Тем не менее, я очень рад, что Буркину удался его эксперимент. Да послужит его опыт примером для тех, кто пока не решается двинуться по его следам!
Производственные пертурбации издательств приводят к массе недоразумений. Шестой том харьковской серии 'Перекресток' появился раньше второго, третьего, четвертого и пятого. Впрочем, в данном конкретном случае читателю еще повезло: в этом томе нет вторых и третьих частей эпических циклов по крайней мере, прямых продолжений.
Впрочем…
Открывает антологию заглавный роман Г.Л.Олди (под этим 'зарубежным' псевдонимом работают Д.Громов и О.Ладыженский; маски нынче падают чуть ли не сами — достаточно заглянуть в копирайт 'Сумерек мира'). Действие романа происходит, если не ошибаюсь, в том же стилевом пространстве, что и действие повести 'Живущий в последний раз', опубликованной в первом томе серии. Мир этот прикрывают те же тучи, что висят над конановской Киммерией мрачное очарование зарниц над обреченным миром, сталь во взорах всех без исключения персонажей, эпичность, заставляющая авторов забыть о герое-человеке и возлюбить героя-Историю.
Хотя, отечественные авторы не были бы таковыми, если бы только этим и ограничивались.
Итак, вечный бой с нечистью. В красном углу ринга — Многократные, живущие девять жизней, неутомимые охотники за Перевертышами, злобными оборотнями. В синем углу ринга — Изменчивые, могущие принимать облик зверя, доблестные бойцы с Мертвителями (как читатель уже догадался, под этим именем выступают Многократные). Зрительный зал заполнен простым народом, который живет один раз и в зверюг превращаться не умеет.
Начало у романа славное. Что ценно — динамика. Пробежка — бой — засада — западня. Дух перевести некогда. Но вот первая глава кончается и начинается литература. Детство, отрочество, юность героев. Первая любовь. Первая кровь. Первые размышления на тему 'почему мир устроен еще хреновее, чем я думал?'. На этом вечном вопросе литература кончается и начинается новое мышление. Появляется третья сила — варки, воплощенная не-жизнь. И Многократные, и Изменчивые, столкнувшись с ними, понимают, что драться друг с другом нехорошо, и что гораздо интереснее драться с варками, наносящими, конечно, огромный вред народному хозяйству. Увы, драться с ними не получается — мертвых не прирежешь. Тогда обе команды отправляют делегации к таинственным Отцам, чтобы узнать, каким дустом травят эту заразу…
Остановимся: дальнейшее читатель при желании найдет в книге. Здесь же имеет смысл сказать, что авторам удалось создать достаточно эстетически однородное фэнтези на весьма толстой философской платформе. К сожалению, заданного в первой части романа ритма они не выдержали. Если в начале романа читателю просто некогда думать о том, скучно ему или нет — он вылетает из пролога, как снаряд из гаубицы, — то ближе к концу этот снаряд движется уже по инерции и все с большим трудом преодолевает сопротивление текста. Конечно, здесь нет ничего особенного (этим грешат даже самые лучшие книги), но тут важно, чтобы авторы правильно 'прицелились'. Увы, Громов и Ладыженский слегка перестарались и снаряд-читатель 'падает', заметно не дотянув до слова 'Конец'.
Два рассказа Г.Панченко произвели на меня диаметрально противоположные впечатления. 'Псы и убийцы' — добротная НФ: средневековый антураж, боевые псы-телепаты, психологические коллизии вокруг абстрактного гуманизма и исторической необходимости массовой резни. В принципе, коллизия не нова, но написан рассказ очень неплохо. А вот 'Птенцы дерева'… Средневековая (?) диктатура, урановая роща, где вручную производят половинки ядерных бомб… Дети-мутанты… Притча на четыре странички, железная, кубическая, правильная по форме, но сравнимая по банальности разве что с тем же железным кубиком. Ну, положишь его на стол. Ну, уронишь на пол. Можешь молотком по нему постучать… Что называется, ни уму, ни сердцу.
