предложить пересмотреть цели войны. Тех целей, которые были прокламированы Гитлером на собрании высшего генералитета Вермахта в Оберзальцберге еще в августе 1939 года, на завтра после подписания соглашения со Сталиным:
«Я решил — заявил тогда «Фюрер» — и я пошлю на казнь каждого, кто осмелится выступить с критикой, что наши цели в войне состоят в достижении той или иной линии, а не в физическом истреблении неприятеля». «Польша будет обезлюдена и колонизирована, и то-же произойдет с Россией». «Мы должны себя чувствовать господами мира и видеть в народах только обезьян, которых нужно подгонять хлыстом».
Эту свою принципиальную установку Гитлер никогда не менял, и не надо иметь большого воображения, чтобы понять какую жалкую роль играли Власов, РОА и «русский национальный комитет» при таком Гитлере.
6. «РАБСИЛА»
Однако, с течением времени в этой прямолинейной политике и тактике наци появился большой зигзаг, ибо нацистская мысль и практика забились в безнадежных противоречиях. Гитлер уперся в тупик: весь смысл похода был им и его соратниками ясно очерчен: германизирование Востока, «лебенсраум»! Для этого мало было разбить советскую армию, для этого надо было еще уничтожить долю советского народа (минимум одну треть, думал Рундштедт). Так и поступали, и всеми способами: голодом, расстрелом, по системе «Нахт унд Небель», а то еще по иному, как то доносил, например, эстонский комиссар: «Запирать мужчин, женщин и детей в амбары и поджигать не является подходящим средством борьбы»… Прибегали, стало быть, ко всем средствам и с большим успехом.
Как уже отмечено было, «блитц» не удался. Германия стояла перед перспективой долгой войны и вынуждена была прибегать к новым мобилизациям людей и средств. Но людей было мало и потому пришли к простой мысли: мобилизовать для работы русских военно-пленных. Оказалось, однако, что их уже успели уморить, и идея о насильственном труде получила свое естественное дальнейшее развитие: привести «рабсилу» из захваченных областей Советского Союза.
Выполнение этой задачи было возложено на министра по мобилизации труда Заукеля. В марте 1942 года Заукель издал следующий приказ:
«Все военно-пленные Запада и Востока должны быть включены в военную и продовольственную промышленность Германии. Кроме военно-пленных мы должны реквизировать на Советской территории трудоспособных мужчин и женщин от 15 лет. С целью оказать помощь германским хозяйкам, в особенности матерям многих детей, а также женам крестьян, Фюрер уполномочил меня доставить с восточных территорий в Германию от 400.000 до 500.000 отборных здоровых девиц. Всем рабочим должно быть дано питание, жилище и отношение к ним должно быть таково, чтобы выжать из них возможно больше при наименьших расходах».
А в октябре того же года Заукель распорядился доставить в Германию 500.000 рабочих «чего бы это ни стоило».
В декабре же 1942 года «сам» Розенберг представил секретный доклад, в котором мы читаем:
«Так как война на Востоке приняла неожиданно затяжной характер, то политика Германии на Востоке должна быть изменена. Норма питания, разрешенная русскому населению, так низка, что она не обеспечивает существования. Русские осуждены на голодную смерть. Позиция, занятая одно время немцами, что на Востоке — избыток населения и уничтожение его было бы благом, должна быть изменена, так как Вермахт существует трудом населения восточных городов. Дороги забиты миллионами людей, блуждающих по ним в поисках питания. Так как это их блуждание лишает промышленность ценных рабочих часов, то необходимо питать то местное население, которое нужно для военной промышленности Германии».
Доработаться до такой ясной мысли для Розенберга было нелегко. Начались облавы на людей. Форма этой «охоты» шокировала и Розенберга, который в январе 1943 года указывал, что: «Необходимо избежать того, чтобы очереди у театров были целиком захвачены и отправлены прямо в Германию. Их ловят на улицах, на базарах, на деревенских праздниках и отправляют»… Шокинг!
Наконец, в 1943 году, выступил и великий инквизитор Гимлер. Созвав своих эс-эсовских генералов, он обратился к ним с такой поучительной речью:
«Русская армия была загнана в большие «мешки», разбита и взята в плен. В то время мы не расценивали человеческую массу, как сегодня, как сырье, как рабочую силу. С точки зрения поколений не приходится об этом сожалеть, но сегодня, с точки зрения нехватки рабочей силы, досадно, что эти пленные вымерли десятками и сотнями тысяч от истощения и голода».
Когда говорят о «предварительных условиях», поставленных группой Власова-Малышкина-Зыкова Гитлеру и о том, что «ей удалось настоять, и с конца 1942 — начала 1943 года был проведен ряд мероприятий, внесших существенные улучшения в жизнь военно-пленных»[4] и т. д., то это поневоле вызывает горькую улыбку. Никаких ни «предварительных», ни последующих условий не было и быть не могло, а «существенные улучшения» были вынуждены обстоятельствами «новой политики на Востоке», диктуемой нуждой Рейха.
Эта нужда способствовала всеобщему просветлению умов насчет «остарбейтеров». Политический департамент Розенберга писал в своем докладе:
«Мы имеем сейчас странное положение: после того, как пленные умирали от голода как мухи, нам необходимо сейчас собирать на Востоке миллионы рабочих, чтобы заткнуть дыры в Германии. В обстановке безграничных злоупотреблений, в отношении славян прибегали к таким способам рекрутирования, которые применялись, может быть, в самые мрачные периоды торговли рабами».
Центр нацистской партии в Берлине, в лице своего отдела Востока, писал:
«Они умирают в поездах. Женщины рожают в пути, и новорожденных детей выбрасывают в окна… Умирающие лежат в товарных вагонах даже без соломы и порой мертвые соскальзывают из вагонов и остаются лежать на железнодорожном полотне».
Из отчета о совещании у Геббельса в марте 1943 года:
«Вышеизложенное отношение к восточным рабочим привело не только к уменьшению продукции, но весьма плохо повлияло на политическую ориентацию населения в завоеванных на Востоке территориях, и вызвало хорошо известные затруднения на фронте».
Под этими «затруднениями» следует понимать разгром немцев у Сталинграда.
Наконец, в мае того же 1943 года просветление умов дошло до того, что Геббельс и Гимлер издали совместно меморандум, в котором читаем:
«К иностранным рабочим в Рейхе следует установить такое отношение, чтобы сохранить их трудоспособность и добиться подъема производительности. Несправедливость, оскорбления, злоупотребления должны быть прекращены. Запрещается бить в виде наказания. Нельзя ожидать от людей, которых ставят в положение животных или «унтерменшей», больших достижений»…
Сколько миллионов людей погибло, пока Геббельс и Гимлер дошли до этой мысли?
Битье было самой обыкновенной повседневной практикой как в лагерях военно-пленных, так и в лагерях «остовцев». Но применялись и более сложные средства наказания. Так, на самых крупных заводах Германии — Крупповских — был построен специальный железный ящик высотою в 5 футов при ширине и глубине в 16–20 дюймов, куда впихивали провинившегося рабочего (иногда спрессовывали двух вместе) и оставляли в таком положении на долгие часы. Наверху в ящике были проделаны отверстия, через которые зимою на них лили холодную воду. Крупп всегда отличался высокой техникой…
Вряд ли надо пояснять, что та же острая ненависть, которую гитлеровцы вызвали к себе внутри Советского Союза они вызвали к себе и со стороны военно-пленных и «остовцев». О каком же «Русском Освободительном Движении» и о какой «Русской Освободительной Армии» можно было, сохраняя хоть каплю ответственности, говорить при таких условиях?
Дело обстояло так: идеи поставлял Геббельс, осуществлял их Вермахт, контроль держал Гимлер, а приманкой служили Власов и его РОД. Больше всех поддерживал «акцию» Вермахт, ибо ему нужны были
