промежуток времени будут отпущены на свободу, в свой излюбленный биотоп. Мы держим их в неволе лишь для того, чтобы лучше разглядеть, понаблюдать за ними в течение нескольких часов. И мало сказать, что мы извлекаем из этого удовольствие!
Мех калана очень тонкий, шелковистый, очень плотный. Молодняк при рождении защищен очень обильным коричневым подшерстком, из которого высовываются длинные ости (охранительные волоски) с желтыми кончиками: эти окончания придают ему почти целиком желтоватую окраску.
У взрослых подшерсток и ости имеют почти одинаковый окрас. Животное одето в темный мех, почти черный, который часто переходит в цвет светлой верблюжьей шерсти на голове, шее и груди. Бледно- коричневые особи, а также альбиносы очень редки. По мере взросления (и старения) голова каланов (а иногда и бока) постепенно сереет. У каланов-стариков голова совсем седая.
Как и бобры, каланы не имеют подкожного слоя жира, который бы защищал их от сурового климата, — в противоположность тюленям и китообразным. Сохранением постоянной температуры тела (достаточно высокой: 38 °C) каланы обязаны только лишь своему меху. Эта необходимая изоляция возможна благодаря особой системе расположения шерстинок. Слой воздуха, заключенный в подшерстке, поднимая ости, обеспечивает постоянную температуру поверхности кожи. Пушинки, образующие подпушь, у основания светло-серые и темнеют по направлению к концам; они составляют гомогенный слой, надежно защищающий тело от охлаждения. Ости, часто серебристые на концах, расположены при ближайшем рассмотрении в три слоя: первый слой отстоит от кожи на 23 миллиметра, второй — на 28 и третий — на 34 миллиметра. Сколько слоев — столько и защитных преград от холода.
Уход за мехом
Отличное „функционирование“ меха у каланов обусловливает многочисленные дополнительные приспособления, причем одни из них — физиологического свойства, а другие затрагивают даже поведение вида в целом.
Физиологическим проявлением, к примеру, является характер линьки. Многие тюлени обновляют свой мех на значительных участках тела. Если бы калан производил подобные замены своего покрытия, он неминуемо погиб бы от холода. У него каждая шерстинка (производное эпидермиса — общее научное наименование для чешуи, перьев, шерсти…) выпадает индивидуально и немедленно замещается другой.
Весьма малая агрессивность каланов, не только по отношению к человеку, но и даже в адрес своих собственных соплеменников, в конкурентных ситуациях, может быть, объясняется абсолютной необходимостью для всего вида сохранить мех в целости. У многих ластоногих (морских львов, моржей, некоторых тюленей) битвы между самцами, особенно в пору любви, а также пищевые конфликты, заставляющие пустить в ход зубы, бывают весьма кровопролитными, и животные, обессиленные полученными ранениями, умирают от холода при соприкосновении с водой.
Каланы живут в зоне келпа группами (rafts — как это называют англичане) от 5 до 40, иногда по 100 особей. В этих группах, как и во всех животных сообществах, царит иерархия. Но у каланов главенство поддерживается чаще угрозами и позами тела, нежели агрессивными действиями; битвы их носят чисто символический характер, почти никогда не бывая серьезными. В целом вид от этого выигрывает. Иногда животные кусаются — это случается, когда они нервничают или хотят „привести доказательства“ своей привязанности. Наблюдали, в период полной бескормицы, как калан вырывал у другого пищу — но дело обошлось без драки! Самая замечательная черта коллективного поведения каланов — и, быть может, это единственный подобный пример в животном мире — что „чужаков“ стадо, как правило, не отбрасывает. Советский натуралист С. В. Мараков описывает случай, когда калан приблизился к стаду, к которому он некоторое время уже приглядывался: ученый ожидал увидеть, как пришельца безжалостно выдворят из стада — и, однако, тот, кто пришел „с визитом“ к своим соплеменникам, поприветствовал их кивком головы — и все.
И никаких угроз, враждебных жестов, никаких боевых кликов!
Необходимость поддерживать мех в отличной сохранности привела калана к необходимости адаптаций — индивидуальных и общих для всех, — очень важных адаптаций, известных под общим названием „уход за мехом“ (grooming).
По-английски grooming — „чистка лошадей“. Специалисты по поведению животных (этологи) взяли этот термин на вооружение, придав ему смысл „индивидуальной и коллективной чистки кожи“. У обезьян, к примеру, существует их знаменитый ритуал „выискивания вшей“, чья социальная функция по отношению к организации и поддержанию иерархии в стаде весьма существенна.
У каланов забота о мехе — первое условие выживания — равным образом имеет социальные и поведенческие черты — особенно в отношениях между малышами и матерями. Чистый мех — это непромокаемая и изолирующая одежда: необходимость в ней столь насущна, что она „запрограммирована“ в хромосомах, являясь частью генетического наследия вида в целом. Новорожденный, едва покинув материнское лоно, уже делает попытки пригладить и расчесать свой мех… Пока он еще не способен правильно вычистить мех сам, мать поддерживает его шкурку в состоянии невероятной чистоты. Если детеныш измажется фекалиями, мать тут же моет ему попку. Время от времени, между погружениями, она кладет его себе на грудь и тщательно умывает, поворачивая его то так, то сяк — прямо как блин на сковородке, она вылизывает дитя от головы до хвоста, затем обсушивает его и долго расчесывает передними лапами.
Взрослый калан уделяет уходу за мехом значительную часть своего времени (по подсчетам). В неволе, когда животное ничего не делает и просто умирает от скуки, этот труд по уходу за своим мехом становится навязчивой идеей — нередко за непрерывным умыванием и расчесыванием меха проходит больше чем полдня.
На свободе, несмотря на бесчисленные дела (поиски пищи, заботы о молодняке, любовные игры…), уход за мехом всегда отнимает более 10 % времени бодрствования животного.
Содержание меха в полном порядке не подразумевает вычесывание его — каланы никогда не бывают заражены ни вшами, ни блохами. Оно осуществляется в два приема. Первое умывание, очень энергичное, что называется „по необходимости“, предпринимается сразу же после ныряния за пищей и еды. После этого животное засыпает. И именно после такой сиесты начинается второе умывание — оно подобно первому, но на сей раз животное умывается „для удовольствия“.
Калан, гибкий до невероятности, проделывает эту процедуру исключительно двумя передними лапами — тщательно, участок за участком, вымывает он все свое тело: это „намыливание — полоскание“ не допускает никаких упущений. Растирание происходит в такой последовательности: морда, грудь, хвост, живот, затем спина. Затем животное с великим тщанием расчесывается — участок за участком, не забывая пройтись ни по одной шерстинке. Если калан решил выйти на берег, он методично обсушивается. Если он остается в воде, то аэрация меха (обновление изолирующего слоя газа) производится двумя способами: либо сильным взбиванием воды в пену при помощи передних лап, либо впрямую, то есть погрузив голову в воду.
Полусвободные
