Он ищет, обшаривая скалы и водоросли, он перерывает заросли келпа, пренебрегая обычным обедом в часы трапез.
Как только он замечает наконец-то в волнах свою избранницу, он медленно настигает ее и погружается в воду позади нее, затем обнимает подругу, засовывая свои ласты ей под мышки, и прижимает ее к себе изо всех сил. Или же, приблизившись к ней, долго и нежно оглаживает свою даму от шеи, по животу, до гениталий. Случается также, что он удовлетворяется обнюхиванием ее, прежде чем начать „разговор“. Все эти действия, сильно напоминающие человеческие, сопровождаются легким покусыванием, прикосновениями и пламенными „поцелуями“. Часто после всех этих ласк самец предлагает своей подруге еду — две, три, четыре, пять раковин морского уха или ежей… Все это изменяется — и резко — после копуляции, когда он не остановится перед тем, чтобы украсть у нее свои раковины или иглокожих, а то и рабочие инструменты!
Если самка не вошла в охоту (в течку), если она не желает самца, она тихо перекатывается со спины на живот и отпихивает ловеласа всеми четырьмя лапами, без малейшего признака нежности.
Наоборот, если она готова к оплодотворению, она затевает с самцом прелестные водные забавы („прыжки“ через водоросли, прятки в зарослях келпа, быстрые нырки на дно и выскакивания на поверхность и т. д.), которые приводят обоих в состояние возбуждения, необходимого для совершения акта любви. В этот момент самец удваивает ласки и пофыркивания, все сильнее пытается обнять подругу, кусает ее в шею, в голову, в нос — много раз. Кончается дело тем, что он плотно берет зубами морду подруги.
Эти укусы в нос необходимы для копуляции — ни разу еще не попадалось самки в сопровождении малыша, у которой не было бы красноречивого шрама на морде. Поскольку самец держит свою подругу за нос в течение часа и так как она при попытке высвободиться или просто при движениях только лишь усиливает его захват, то дело кончается тем, что на морде появляется маленькая ранка. Некоторые авторы пишут, что этот укус в нос определяет последнюю стадию овуляции у самки калана. Сегодня это врожденное поведение (действительно необходимое) имеет серьезные последствия: во все более и более загрязняющихся — особенно из-за наших стоков, богатых бактериями и вирусами, — водах эти раны инфицируются, и сейчас находят все больше и больше самок, умерших от загноения ран, полученных при любовных играх.
Совокупление каланов, которые предпочитают, как кажется, для этого акта волнение на море, проследить довольно трудно. Мы, однако, даже засняли его на пленку. Как только дело начинает приобретать действительно желаемый для самца оборот, он, держа в зубах морду самки, которая в этот момент плавает на спине, выгнув живот аркой и перебирая лапами в воздухе, маневрирует таким образом, чтобы оказаться под ней, животом к ее спине. Он овладевает ею „по-собачьи“, не отпуская ее несколько минут, затем останавливается. Немного позже он опять приступает к делу, не отпуская нос партнерши ни на мгновенье. Позиция весьма неловкая, так как самец, будучи почти все время погружен в воду, испытывает затруднения с дыханием. Что касается самки, то она испускает тихие непрерывные звуки, похожие на жалобу.
Джудсон Е. Вандевер много раз видел совокупление каланов в Калифорнии: по его словам, при этом самка часто занимает положение животом вниз, а самец сверху.
„Введение пениса почти всегда облегчается с помощью перепончатой лапы, — рассказывает Джуд, — но кому принадлежит эта лапа — самцу или самке — трудно различить!“
Некоторые авторы (Fischer, 1939, затем — P. P. Grasse) пишут, что у каланов совокупление происходит в положении живот к животу, что кажется маловозможным, по крайней мере очень редким.
Любовные игры длятся несколько дней, и после нескольких совокуплений прекращаются по инициативе самки. Она покидает самца внезапно, с кровоточащим носом, но видимо удовлетворенная, в ту минуту, когда он ныряет за пищей…
Матери и дети
Любовные игры отмечены у каланов почти во все сезоны года, за исключением осени (октябрь — декабрь), когда они крайне редки.
Животные достигают половой зрелости к четырем годам, то есть через три года после того, как они покинут свою мать: по крайней мере так обстоит дело у самок. В этом возрасте самцы должны утвердить себя в стаде, и их способность к воспроизводству весьма сомнительна.
Оплодотворенная самка ищет уединения. Общий срок беременности длится от 12 до 13 месяцев. [35] Между двумя успешно прошедшими вынашиваниями проходит 2 или 3 года.
Калифорнийские каланы производят свое потомство в воде, а каланы Аляски — на суше. Это различие весьма выгодно для вида в целом, поскольку оно, возможно, способствует его выживанию при неблагоприятных обстоятельствах, физиологически опирается на тот факт, что половина зародышей появляется на свет головой вперед, а половина — хвостом. Эмбрион развивается, с равной частотой, в каждом из двух рогов матки калана. Близнецы редки, и обычно выживает только один. Малыш весит при рождении где-то между 1,5 и 2,5 килограмма и достигает в длину 50–60 сантиметров, включая хвост. Период, в течение которого он зависит от матери, очень долог — год, иногда больше. Когда молодой калан покидает мать, он весит около 14–15 килограммов.
Самка проявляет необычайную заботу о благополучии и безопасности своего малыша. Когда посторонний ведет себя угрожающе, самка, как бы велик он ни был, его отвлекает: вытягивая передние лапы и раздуваясь насколько можно, она устрашает противника и выигрывает несколько драгоценных секунд, за которые малыш укроется в безопасном месте. Только тогда убегает и она и присоединяется к детенышу.
Новорожденный абсолютно лишен средств защиты и каких-либо ресурсов: он умеет только плавать. В месячном возрасте дитя передвигается все еще с трудом. Когда мать ныряет за пищей, она оставляет его спящим на поверхности, среди водорослей, которые не позволяют ему дрейфовать.
Вскармливание молоком чаще всего происходит в воде, но на Великом Севере видели кормящих самок и на суше. Им свойствен обычай „приручать к груди“ своих малышей. Каланиха обладает двумя грудными железами на животе: лежа на волнах на спине, она берет своего младенца и укладывает его на живот, причем рот малыша прочно захватывает сосок, словно приклеивается. Сосет детеныш минуту или две, затем наступает период долгого отдыха. Как только он подрастает, он уже сам способен взять грудь, и тогда он сосет, уже лежа на животе, перпендикулярно телу матери. Молодые каланы, отнятые от груди, часто еще ищут возможность пососать; но самка при их приближении переворачивается раз пять-шесть вокруг себя: язык этот прост — гурману дается отказ.
Приучение к другой пище идет очень быстро: уже в возрасте нескольких дней детеныш начинает пробовать кое-какие морские продукты, но материнское молоко составляет основу питания молодняка в течение 4 или 5 месяцев.
Самка, прежде чем нырнуть за пищей, кормит своего малыша — и это дополнительное доказательство материнского инстинкта этого вида. Только лишь когда малыш насытится, мать принимается за свой собственный обед.
Обучение плаванию для каланов дело жизненно необходимое. При рождении ребенок плавает как пробка — мех его наполнен воздухом, но это и все.
