Большая часть отправилась проверять оснастку «Рогатого Волка», который все это время томился в корабельном сарае, остальные собрались запасаться едой в дорогу. Даг присоединился к ним. Сидеть с мрачным и неразговорчивым конунгом было неприятно, да и получше посмотреть Эльвенэс хотелось. К утру проснулось любопытство, а когда еще получится попасть сюда? Вспоминая Хельгу, Даг ощупывал крупные серебряные монеты в кошельке – хорошо бы купить ей в подарок что-нибудь такое, чего дома не видали. Вроде тех воронов, которые вчера улетели от Стюрмира и попали в конце концов к дочери Хильмира конунга.
– У них тут каждый день торг! – объяснял Дагу по дороге Оттар Горбатый. – Надо только знать, к кому пойти. Тут купцы зимуют с любым товаром и всю зиму торгуют. За хлебом надо к говорлинам идти – у них дешевле.
Проходя по улицам меж усадеб и дворов, Даг не раз слышал в говоре толпы упоминания о квиттах, Квиттинге, фьяллях. Похоже, здесь не только торг, здесь и тинг тоже круглый год. Двое мужчин, один по виду торговец, в большой ушастой шапке из говорлинского меха, а второй хирдман, спорили так оживленно, что Даг даже остановился послушать. Собравшаяся вокруг толпа время от времени высказывала свое мнение.
– Теперь только последний дурак будет поддерживать этого Стюрмира! – восклицал торговец. – Он не нужен даже своим собственным квиттам, почему мы должны ему помогать? Никто не спасет обреченного, знаете такую поговорку? Если он не может удержать власть в собственной стране, пусть сам справляется со своими делами!
– Сразу видно торгаша – не видишь дальше своего носа! – свысока смеялся хирдман. – Если мы бросим Стюрмира без помощи, то потеряем на Квиттинге и то, что имеем! Где ты летом пристанешь там с твоим товаром? С кем будешь торговать? С лисицами и росомахами? Без нас фьялли там все разорят, а за железо заломят такую цену, что ты будешь утирать слезы своей роскошной шапкой!
– Придется нам покупать у бьярров их дубины и бронзовые топоры! – смеялись в толпе. – А железо станет дороже золота, и конунги будут дарить дружине не золотые кольца, а железные! Пойду припрячу старый дырявый котел – дочери на приданое хватит!
– А Стюрмир нам не поможет! – не обращая внимания на смех дураков, увлеченно доказывал торговец. – Он больше не конунг! Зачем он нам нужен?
– Его сын ничем не лучше! Кто он, этот Вильмунд – мальчишка, и больше ничего! Что он успел совершить, чем прославился? Что-то не слышно о его подвигах!
– Надо поддержать того, кто имеет дружбу с нашим конунгом! – встрял в разговор еще один слэтт, одетый совсем скромно – ремесленник, не больше. Но его слушали, и он важно продолжал: – Если наш конунг сейчас поддержит Стюрмира, то он еще может выиграть эту тяжбу с сыном. А если наш конунг отступится, то потеряет все!
– Правильно конунг решил выдать йомфру Альвборг за Стюрмира!
– Он еще ничего не решил! Такого родича приобретать опасно!
– Рагневальд Наковальня этого не допустит! Если йомфру Альвборг не отдадут ему, он вообще не пойдет ни на какую войну!
– А войны и не будет, если ее не отдадут за Стюрмира! Если она не будет женой Стюрмира, зачем наш конунг станет ему помогать?
У Дага голова шла кругом, он уже не успевал осмыслить каждый поворот спора. И торговец, и хирдман, и ремесленник были такие обыкновенные, непримечательные, и от этого казалось, что таких, как они, – сотни и тысячи, что их устами говорит весь Эльвенэс. Перед ним стояли всего лишь торговец, хирдман и ремесленник, но дело Стюрмира конунга на глазах катилось в пропасть, точно приговор ему произнес сам Один. Дага коробила вольность, с которой здешние простолюдины обсуждали дела Стюрмира конунга, не раз подмывало вмешаться, но он сдерживался: не дома. А слэтты не обращали на Дага никакого внимания, хотя узнать квитта было нетрудно: и застежка плаща с волчьей головой, и две тоненькие косички на висках, заправленные за уши, сразу отличали его от слэттов.
Нет, кто-то все же его заметил. Глядя в раскрасневшееся, разгоряченное спором лицо торговца, Даг внезапно ощутил на себе чей-то взгляд. Подняв глаза, он встретил этот взгляд – спокойный, внимательный, проницательный. В пяти шагах от него в толпе стоял… Даг даже не сразу поверил своим глазам – решил, что мерещится, что это лицо, снившееся ночью, перескочило в толпу прямо из его собственной памяти. Наследник, Хеймир сын Хильмира, в той же белой медвежьей накидке, с теми же тремя или четырьмя серебряными цепями на груди, стоял за спиной у торговца в меховой шапке и внимательно слушал спор, ни словом, ни движением не выдавая своего интереса или даже присутствия.
– А если йомфру Альвборг… – начал ремесленник и вдруг замер с открытым ртом.
Наследник приветливо, чуть снисходительно улыбнулся и кивнул: дескать, продолжай, добрый человек, что ты хотел сказать? Но ремесленник не стал продолжать, а закрыл рот и поклонился. Толпа зашевелилась, люди стали оборачиваться, потом заахали, закланялись. Приняв эту дань почтения, Наследник так же, без единого слова, пошел прочь. Три хирдмана шагали по бокам и сзади, создавая вокруг него небольшое, но неприкосновенное пространство. И толпа уже не возобновляла прежнего разговора. Ни страха, ни смущения на лицах не было заметно, просто Наследник одним своим появлением как будто решил все споры.
Даг смотрел вслед неторопливо шагающему Наследнику не отрываясь. За вчерашний день он достаточно много услышал об этом человеке. Это он, по словам Стюрмировых хирдманов, выступал против того, чтобы оказывать помощь Стюрмиру конунгу. Если бы не он, то, несмотря на грубость Стюрмира, расчетливый Хильмир конунг уже давно дал бы и людей, и корабли, и даже свою дочь Альвборг для закрепления союза.
Забыв об Оттаре и прочих, от которых он давно отстал, не видя ничего, кроме белого меха накидки Хеймира, Даг стал пробираться следом. Если кто-то и может дать ему ответ – то только он, Наследник.
– По… Подожди, послушай! Хеймир сын Хильмира! – крикнул Даг, приблизившись шага на три.
Против его ожиданий, Наследник тут же остановился и обернулся, точно ждал оклика. Даг приободрился: он думал, что привлечь внимание этого гордеца будет так просто.
– Тебя зовут Даг сын Хельги? Сын Хельги Птичьего Носа, хёвдинга восточного берега? Так? – уверенно уточнил Наследник. Он ничуть не удивился, что за ним бежит квитт, с которым они никогда и двумя словами не обменялись.
– Так, – подтвердил Даг. – Я хочу поговорить с тобой.
Наследник спокойно и с неким интересом разглядывал лицо собеседника, и Даг вдруг растерялся, забыл, что хотел сказать. Наследник был старше всего лет на семь, но выглядел мудрее, будто живет не в первый раз. Они с Дагом казались людьми каких-то разных пород. В лице Хеймира отражались ум, глубина, уверенность, готовность быстро осмыслить все, что придется услышать, связать с уже известным, принять решение. Даг же выражал само чистосердечное и честное невежество, жажду истины и справедливости.
– У вас, я думаю, каждый кузнец не позволяет себе распоряжаться рукой дочери конунга? – спросил Наследник, намекая на только что услышанный спор, и улыбнулся, точно хотел подбодрить собеседника.
От звука его голоса у Дага несколько полегчало на сердце: всегда приятно, когда с тобой разговаривают.
– Да! – тут же согласился он и торопливо продолжил: – Я говорил со Стюрмиром конунгом и с другими нашими людьми. Стюрмир конунг живет здесь четвертый месяц, потому что вы не можете решиться ни дать ему помощь, ни отказать в ней. Не подумай, что я хочу обидеть тебя или твоего отца, но почему вы медлите, позволяя чуть ли не рабам обсуждать ваши решения? Почему вы не созовете тинг, не принесете жертвы, не попросите совета у богов?
– У богов? – повторил Наследник и даже приподнял брови, точно его очень удивило это предложение. С поднятыми бровями он стал вдруг очень похож на отца, и Дагу на миг померещилось, что перед ним стоит сам конунг слэттов.
– Да, – подтвердил Даг. – Все же так делают…
Лицо Наследника выразило сомнение. Он снова стал самим собой, то есть чем-то большим, чем просто конунг. «Делают-то все, но всем ли это приносит пользу?» – казалось, хотел он сказать. А Даг вдруг
