Над посадом уже разносился тревожный гул железного била, повешенного перед воротами, и жители уже не в первый раз в испуге хватали детей и самое необходимое из пожитков, чтобы бежать под защиту стен и княжеской дружины.
– Идут, идут! – Кметь на забороле махал руками, показывая на реку. – Уже видно!
В ворота детинца бежала перепуганная толпа горожан. Избрана окинула взглядом лица своих воевод, кривичей и варягов. Времени не оставалось ни на что.
– Вот что, княгиня, я к князю Зимобору пойду, – кашлянув, решил Твердята. – Если нас в детинце в осаду возьмут, тогда уже не договоримся. У князя Зимобора людей больше, мы с ним решим, а вы уж сами смотрите, когда пора будет дружину выводить. Но раньше нас не начинайте. Слишком вас мало, держитесь только.
Избрана кивнула: трудно было что-то решать, не зная ни численности вражеского войска, ни его намерений, а также и намерений смолян. Согласится ли вообще Зимобор ввязываться в ее войну? А может, он увидит в этом удобный случай чужими руками избавиться от нее навсегда?
Но тут же Избрана устыдилась своих сомнений. Что бы ни случилось, ее брат не из таких.
Ворота детинца закрыли, кмети расположились на стенах, держа наготове луки и копья. А по Великой уже тянулась вереница варяжских кораблей. Их действительно было много, несколько десятков, и у каждого на мачте горел кровавым глазом красный щит – знак войны. Корабли были все разные, побольше и поменьше, но в целом войско насчитывало больше тысячи человек.
При виде первых же кораблей Хродгар издал восклицание и вцепился в стену, подался вперед, стараясь получше рассмотреть.
– Да никак ты увидел знакомых, Хродгар конунг? – насмешливо бросил Хедин. Он вообще завел привычку поддразнивать Хродгара, и они часто перебранивались, но сейчас тот ничего не заметил.
– Это… Эти корабли етландской постройки! – воскликнул Хродгар. – Я знаю, вон тот дреки, где синий штевень, строил Аудун Корабельщик, или я ничего не понимаю! Мой собственный корабль тоже его постройки!
– Значит, это гости к тебе? – без удивления уточнил Хедин. – Или, вернее, это за тобой? Знаешь, я с самого начала подозревал нечто подобное.
– Вон он! – вдруг во весь голос заорал Хродгар и прибавил несколько слов, которых Избрана якобы не знала. – Вон он, троллиный выкидыш! Я вижу его стяг! Это стяг нашего отца. Да как он посмел! Он не смеет заказать свой собственный, потому что без чаши Фрейра он еще не конунг, вот и пошел в поход под стягом отца! Вон он, ты видишь! – Он непочтительно схватил Избрану за плечо и подтолкнул, словно это должно было помочь ей лучше видеть. – Видишь, вон дреки на двадцать шесть скамей, там змей с золотым кольцом на шее, а вон там на носу стяг, синий, с серебряной чашей, – это он, Флоси! Этот негодяй! Этот рабский выродок!
Избрана и правда разглядела на одном из самых больших кораблей синий стяг, хотя изображение разобрать было трудно.
– Так, значит, это и есть твой брат?
– Пещерный тролль ему брат! – Хродгар в негодовании сплюнул со стены. – Уж я не знаю, приехал он сюда искать меня или просто пограбить, но здесь мы ему так надерем задницу, что он разом отучится ходить в походы!
– Ты же говорил, что он не любит ходить в походы.
– Он пришел за тобой, Хродгар конунг, не сомневайся! – заверил Хедин, покусывая свою зубочистку. Эту драгоценную вещичку ему подарил сам Хродгар, из своей зимней добычи, и она так понравилась старому варягу, что он почти с ней не расставался. – Ты ведь так прославился этой зимой! Вернее, наделал столько шуму в Восточном море[35], что о тебе говорили на всех гостиных дворах Бирки, Хедебю, Рибе, Волина, Готланда, а может, и Дорестада тоже. Наверняка за зиму твой братец узнал, где тебя искать.
– Он найдет свою смерть! – прорычал Хродгар и обернулся: – Гудлейк! Где мой стяг, я еще когда за ним послал! Мне что, ждать его до Затмения Богов?
Десяток кораблей уже встал к причалу под самой стеной, сверху их было видно как на ладони. Избрана, выглядывая между щитами, легко могла бы пересчитать все скамьи и все весла, если бы их не заслоняли вооруженные люди – все в стегачах, многие в кольчугах, в шлемах с полумасками, с разноцветными щитами, с мечами, секирами и копьями. Дружины выпрыгивали на причал и строились, другие корабли шли дальше к посаду.
– Флоси, неужели это ты? – закричал Хродгар, и все внизу подняли головы, услышав слова на родном северном языке. – Наконец-то и ты проявил родственную любовь! Это так любезно с твоей стороны – навестить меня здесь! Тем более я ведь знаю, как ты не любишь покидать дом и мерзнуть на морях, вместо того чтобы греться в теплом свином навозе!
Хирдманы Хродгара и Хедина дружно захохотали, услышав эту приветственную речь. Из толпы на причале вышел человек – не толстый, но широкий и плотный, в золоченом шлеме, из-под которого виднелась рыжая борода, с мечом у пояса. Он был по виду постарше Хродгара и совсем на него не похож.
– Неужели ты и правда здесь, Хродгар ярл! – ответил он. Телохранители держали наготове щиты, чтобы прикрыть его от стрел и копий, но, пока идут переговоры, оружия никто поднимать был не должен. – Слухи меня не обманули, я этому рад. Было бы обидно понапрасну покинуть дом в такую пору, когда столько дел по хозяйству.
– Конечно! – радостно отозвался Хродгар. – Стричь кур, случать морковь и капусту, принимать роды у селедки… что там еще бывает?
– Ты никогда не разбирался в хозяйстве! – Флоси сумел остаться серьезным, хотя даже его собственные люди не удержались от смеха. – Тебе никогда не было дела до твоей земли, тебя всегда заботила только твоя слава. Так забери ее себе и оставь в покое Западный Етланд. Я, собственно, приехал, чтобы предложить тебе это.
– А разве я беспокою Западный Етланд? Нет еще, не этой весной, во всяком случае. Я порядочный человек и дам вам спокойно вспахать шерсть и посеять сыр. Приеду, пожалуй, поближе к сбору урожая, а пока будьте спокойны.
– Ты беспокоишь Западный Етланд самим своим существованием. Мы не глупцы и понимаем, что рано или поздно ты придешь бороться за власть и за престол нашего отца, который тинг отдал мне. Но я не хочу раздора и беззакония. Я приехал, чтобы предложить тебе кое-кто. Ты слушаешь меня?
– Конечно. Хотя вообще-то рабы не имеют права голоса на тинге и даже в свидетели не годятся, но ты ведь, говорят, немножко мой родич, хотя по тебе этого не видно… Короче, что ты там хотел мне предложить?
– Я хотел тебе предложить вот что, – Флоси проглотил оскорбления, хотя даже под шлемом было видно, что он покраснел от досады. – Ты вернешь нам чашу Фрейра, которую противозаконно похитил из святилища. А я за это прощу тебе похищение и не буду причинять вреда тебе, твоим людям и этой земле, на которой ты обосновался. Я даже готов предложить тебе некоторый выкуп за нашу святыню. И если ты дашь клятву больше никогда не беспокоить Западный Етланд и не претендовать на престол, я пообещаю не умышлять на твою жизнь и предоставлю право искать добычи и славы где тебе будет угодно, кроме Западного Етланда.
– Нечего сказать, выгодные условия! Запомни, ты, рабский выродок! – уже не притворяясь вежливым, в гневе закричал Хродгар. – Власть над Западным Етландом принадлежит мне! Я – единственный законный сын Рагнемунда конунга и единственный его законный наследник! Чаша Фрейра – по праву моя, и престол Западного Етланда – по праву мой. И он будет моим! Сейчас, или через год, или даже через три – я буду править Западным Етландом, и ты, Флоси, имей это в виду! На престоле Западного Етланда ты не навсегда, и он будет колоть тебя в задницу, сколько бы ты на нем ни просидел! О, я вижу, колет! – воскликнул Хродгар, видя, как Флоси передернул плечами от досады.
– Ты зря так горячишься, – поморщившись, ответил его брат. – Я не так глуп, как ты думаешь, и хорошо подготовился к этому походу. Я знаю, что эта земля перенесла страшный голод и совсем обезлюдела. Я знаю, что твоя собственная дружина насчитывает не больше двух сотен. А у меня более тысячи человек. Ты сам видишь, сколько кораблей я привел! – Флоси взмахнул рукой, показывая длинный причал, весь
