Затем с помощью пинты виски вся история понемногу прояснилась. Проводя исследования на Масаде, Клайд сделал удивительное и одновременно кошмарное открытие. Позднее его данные были подтверждены артефактом, обнаруженным на планете под названием Находка Шейдена. Технология джайнов уничтожила и своих создателей, и цориан, то есть истребила техногенные цивилизации — такова была ее истинная цель. Но афетеры склонились под ударом и выжили, отказавшись от цивилизации и разума, превратившись в животных, в уткотрёпов. Трехраковинные моллюски, живущие в почве Масады, переварили то, что осталось от технологий, чудовищные создания, похожие на гигантских сороконожек, пожирали труп каждого погибающего уткотрёпа до последнего кусочка. Это было наводящее ужас и совершенно чуждое людям самоуничтожение.
Информация, хранившаяся в ячейке памяти афетеров, которую и похитила Джел, стоила многие миллионы. Но кто сейчас готов заплатить эти миллионы? Искусственные разумы Правительства вполне могут купить ее, но шансы продать им эту штуку и при этом не попасться в лапы Агентства у похитительницы крайне малы. К тому же, если вспомнить рассказ Джонаса, Правительство заполучило нечто гораздо более важное, чем простая память, — артефакт с Находки Шейдена представлял собой искусственный интеллект, созданный афетерами. Так кто еще? Мне было кое–что известно о Джел, хотя мы никогда не встречались до того момента, как она воткнула мне в грудь иглу с наркотиком. Я знал, что она ведет дела с прадорами, продает им всякие вещи, иногда — живых существ, иногда — захваченных в плен людей; в Третьем Королевстве Прадор подобный товар довольно высоко котируется на черном рынке. Именно поэтому в списках преступников, составленных ИРами Правительства, ее имя значится одним из первых.
Еще насчет Джел мне было известно, что она умеет добывать информацию — секретную информацию. Она родилась на Масаде, так что, вероятно, на родной планете у нее множество связей. Я не такого высокого мнения о себе, чтобы предположить, что Джонас Клайд выболтал свою историю только мне. Я был уверен, что Джел прекрасно знает об уткотрёпах. И уверен, что она хочет сорвать крупный куш. Прадоры заплатят миллиарды тому, кто доставит им в лапы живого, дышащего, мыслящего афетера.
Безупречная логическая цепочка? Нет, не совсем. Но у меня было кое–что еще. Теряя сознание, я все же услышал последнюю фразу убийцы.
Здесь воняло, как в прибрежной пещере, полной гниющей рыбы. Джел топнула ногой изо всех сил, но корабельная вошь попыталась все–таки выползти из–под каблука. Она яростно надавила и повернула, и, к ее удовлетворению, тварь под ногой с хрустом подалась, забрызгав липкой жидкостью грязный пол. И как будто это было сигналом, широкая дверь, сконструированная не для людей, разошлась по диагонали в разные стороны, створки с визгом и скрежетом втянулись в стены.
За дверью оказался сырой, темный коридор, с неровных стен свисали не то корни, не то водоросли, похожие на пальцы мертвеца. Заскрипели хитиновые пластины, и покрытое панцирем существо, похожее на приплюснутую грушу, засеменило на многочисленных ногах, направляясь к Джел. Но та не пошевелилась. В последний момент существо замерло на месте, затем уползло прочь, стуча ногами. Это был младший прадор; у него не хватало одного глаза на ножке, а в панцире была трещина. В одной из нижних лап он зажал ручную рельсовую пушку; силовые кабели и телескопический приводной ремень тянулись к коробке, прикрепленной у него под брюхом. Пока Джел его рассматривала, он сунул в усаженную жвалами пасть кусок чьей–то плоти и яростно захрупал.
Затем в глубине туннеля показалась фигура покрупнее. Она приближалась неторопливо, и остроконечные лапы обрушивались на каменный пол с грохотом, подобным ударам отбойного молотка. Старший был огромен — размером с небольшой летательный аппарат, у него был широкий плоский панцирь, на вид прочный, как железо. На верхней части панциря блестели рубиново–красные глаза, а над ними — еще два глаза на ножках; они обеспечивали ему совершенное зрение — зрение плотоядного, хищного существа. Внизу, под кошмарной пастью со жвалами, на панцире были установлены какие–то механизмы. Джел надеялась, что один из них — переводчик.
— Я хотела поговорить с тобой лично, поскольку искусственные разумы могут нас подслушать, несмотря на ваши коды, — начала она.
Последовала небольшая пауза, во время которой чудовище скрипнуло жвалами, а затем одна из шестиугольных коробочек под брюхом заговорила — почему–то с сильным марсианским акцентом:
— Наши коды взломать невозможно.
Джел вздохнула. Несмотря на то что прадоры сорок лет вели войну с Правительством, некоторые из них все еще никак не хотели понять, что для ИРов не существует кодов. Разумеется, не все они были такими твердолобыми — самые умные сейчас правили Третьим Королевством. Старший прадор просто повторял слова своего отца, который находился где–то на нижней ступеньке их общественной лестницы и изыскивал возможности подняться чуть выше. Тем не менее этот отец накопил достаточно денег, чтобы снабдить своего старшего потомка мощным крейсером, и, возможно, должен был разбогатеть еще больше, заключая сделки со своими соперниками, — все прадоры были соперниками. Старшему придется участвовать в этих сделках — то, что Джел надеялась продать его отцу, он вряд ли мог себе позволить, несмотря на богатство.
— Скоро я получу нечто представляющее для вас огромную ценность, — заявила она. Упоминание о ячейке памяти, находившейся на борту «Кобаши», было бы равнозначно самоубийству — прадоры покупали только то, что не могли забрать силой.
— Продолжай, — сказал старший.
— Я могу — за вознаграждение в десять миллиардов ньюкартских шиллингов или эквивалентную сумму в любой стабильной валюте, включая алмазные пластины прадоров, — доставить вам живого афетера.
Прадор немного сложил свой панцирь — подобно человеку, наклоняющему голову, чтобы выслушать личное сообщение по Сети. Должно быть, с ним говорит отец. Наконец тварь распрямилась и ответила:
— Афетеры лишены разума.
Джел инстинктивно постаралась скрыть свое изумление, хотя ее усилия все равно пропали даром: прадор не смог бы разгадать выражение ее лица, так же как и она — его мимику. Откуда они это узнали? Ей удалось раздобыть эту информацию, просматривая отчеты о таксономических и генетических исследованиях на Масаде с помощью очень мощных поисковых программ. Но как бы они ни узнали, ей придется действовать, сообразуясь с новой ситуацией.
— Верно, но я могу вернуть разум одному из них, — объяснила она. — У меня имеется афетерская ячейка памяти.
Старший немного подвинулся вперед.
— Это интересно, — произнес марсианский голос без всякого выражения.
— Которую я, разумеется, не вожу с собой — я не так глупа. Она в безопасном месте, в банковском сейфе Правительства.
— Это тоже интересно.
Прадор отступил назад, и Джел заподозрила, что переводчик барахлит. Существо снова наклонило свой панцирь и замерло, даже постоянно шевелящиеся жвала прекратили движение.
Джел подумывала о том, чтобы на время вернуться на свой корабль. Сейчас отец прадора займется своими делами: переговорами, заключением сделок, планированием предательства — одним словом, углубится в сложные и зловещие хитросплетения политики и экономики прадоров. Она начала медленно отступать; заметила вторую корабельную вошь, ползущую к ее ногам, и повернулась, чтобы раздавить ее. Она может вернуться на «Кобаши», но только пешком. С помощью своих компьютерных узлов она набросала несколько сценариев драки между ней и двумя прадорами в этом коридоре и нашла способы одолеть их. Раздавила еще четыре вши, затем зашла в имевшийся в ее имплантате каталог и принялась изучать многочисленные вещи, которые хотела купить. Наконец старший прадор поднялся на задние лапы.
— Мы оплатим товар наполовину алмазными пластинами, на четверть грузом пластин брони, а остальное — в валюте Государства, — сообщил он.
Джел немного подумала насчет брони. Редкий материал, необыкновенно прочный металл прадоров, был товаром ценным, но весьма громоздким. Однако она решила согласиться, рассчитывая спрятать
