невиданное судно оранжевого цвета, едва возвышающееся над водой. Над мостиком, на небольшом съемном флагштоке, развевался новенький российский трехцветный флаг, говорящий о том, что проходящее судно не военное и следует исключительно с мирными целями. С обоих бортов на фальшборте рубки горели золотом надраенные заранее буквы 'Косатка', чуть ниже – буквы поменьше, обозначающие порт приписки 'Санкт-Петербург'. А под ними, на половину высоты рубки, была изображена сама стремительная и грациозная морская хищница, рассекающая волну. Михаил был доволен. Всю Балтику прошли, как на параде. Встречные суда даже сворачивали с курса и подходили поближе, чтобы лучше рассмотреть невиданное чудо. То же самое продолжается и в Зунде. Лодка уже вошла в самую узкую южную часть пролива. Слева датский берег, справа шведский. Хорошо виден датский порт Копенгаген с большим количеством судов на рейде. По левому борту навстречу проходит датская канонерка и на мостике 'Косатки' приспускается флаг – традиции морской вежливости нарушать нельзя. Канонерка тоже салютует флагом и уходит на юг, в Балтику. Путь же 'Косатки' лежит на север. Шипит вода за бортом, проплывают слева пейзажи древнего Копенгагена и вот дальше уже виден знаменитый замок Гамлета. Красиво все-таки здесь. Не то, что унылое побережье северной Африки с ее пустынями. Лодка следует по широкой части пролива и приближается к порту Хельсингер, за которым уже выход в Каттегат. И тут вдали Михаил заметил сюрприз. Впрочем, не он один.
— Прямо по курсу два крейсера!
Михаил поднял бинокль и внимательно рассмотрел обоих. Пока еще далеко и трудно определить тип, но судя по трехтрубным силуэтам и окраске – английские бронепалубные крейсера. Лодка шла на сближение, не меняя курса, и вскоре Михаил убедился, что не ошибся в своих подозрениях.
— Ваше благородие, никак по нашу душу? — кондуктор Емельянов, стоявший вахту в качестве третьего помощника капитана, неизменно называл Михаила 'благородием'. Сказал, что так ему привычнее, да и командир ведь все равно имеет чин прапорщика. Значит – 'Ваше благородие'.
— Похоже на то, Петр Ефимович. Английские бронепалубные крейсера типа 'Аррогант'. Построено всего четыре штуки в серии, ход порядка девятнадцати узлов. Уйти от них мы не сможем. Похоже, наши друзья англичане очень заинтересовались 'Косаткой', вот и послали двух соглядатаев. А может, дальше есть кто-нибудь еще.
— Так может, нырнем?
— А зачем? Пусть смотрят. Глядите только, чтобы не приближались очень близко. А то, от этих 'друзей' можно ждать любой пакости. В том числе и подстроенного столкновения. Ясно, что мы их очень заинтересовали, и они будут нас пасти постоянно. Вот и не станем пока им мешать. А когда потребуется, всегда стряхнем их с хвоста.
Крейсеры, тем временем, разделились. Один остался впереди, а другой разошелся левым бортом в трех кабельтовых. Михаил внимательно рассмотрел в бинокль неожиданного гостя. На борту четко было видно название – 'Гладиатор', а на гафеле развивался британский военно-морской флаг. На мостике и на палубе крейсера находилось много людей, все высыпали посмотреть на удивительное чудо. Несколько офицеров держали в руках фотоаппараты. Корабли отсалютовали флагами и 'Косатка' двинулась дальше, уменьшив ход до экономического. Узкий Зунд был пройден и впереди лежал широкий и просторный Каттегат. 'Гладиатор' же развернулся и лег на параллельный курс с лодкой, уравняв ход. Второй крейсер приблизился до пяти кабельтовых, и тоже развернулся на обратный курс, следуя в одном направлении с 'Косаткой'. Когда он разворачивался, то удалось прочитать название на борту – 'Виндиктив'. Михаил усмехнулся.
— Да, так и есть. Однотипные бронепалубные крейсера типа 'Аррогант'. Что же, Петр Ефимович, теперь у нас будет свой почетный эскорт. Интересно посмотреть, они за нами, как привязанные ходить будут?
— Скорее всего, ваше благородие. Я эту публику знаю. Наглые до невозможности.
— И я так думаю. Поэтому, облегчим им задачу. Ход не более десяти узлов, следить за ними в оба. Если только начнется чрезмерное сближение, полный ход и приводить их на кормовые курсовые углы. Ночью несем ходовые огни, как и положено добропорядочному научно-исследовательскому судну. А там посмотрим…
Весь дальнейший день прошел без происшествий. 'Косатка' следовала на север Каттегата, в сторону норвежских берегов, а спереди и сзади, чуть в стороне от нее, следовал английский 'почетный эскорт'. Михаил регулярно поднимался на мостик и внимательно смотрел на своих провожатых. Все же, еще совсем недавно, взаимоотношения с англичанами у него были совсем другие. И очень хорошо помнились взрывы глубинных бомб, шум винтов эсминцев и рев авиационных двигателей над головой. Временами ему казалось странным такое положение. Он стоял на мостике лодки, которая не торопясь дефилировала на виду двух английских военных кораблей. В его предыдущую войну это было немыслимо. Едва сигнальщики замечали надводные корабли врага, сразу звучала команда 'Срочное погружение'. И самолетов сейчас можно не бояться. Да о таких условиях подводники могли только мечтать. Но скоро ситуация изменится и надо будет шарахаться от любого дымка на горизонте. А ночью идти с выключенными ходовыми огнями, положившись на остроту зрения сигнальщиков. Поскольку радара еще не изобрели.
Лаг отсчитывал милю за милей, мерно стучал дизель и три корабля – субмарина и два крейсера, следуя в паре миль друг от друга, приближались к мысу Скаген. Здесь заканчивается Каттегат и начинается Скагеррак. Это сразу стало понятно по усилившемуся ветру и волнению. Едва 'Косатка' миновала Скаген, как стало заметно покачивать. Довольно свежий ветер с норд-веста разогнал приличную волну, и лодка шла, поминутно зарываясь корпусом в воду и оставляя над водой одну рубку, которую щедро окатывало брызгами. Только сейчас вахта, находившаяся на мостике, оценила достоинство странной непромокаемой и теплой одежды, которую Михаил заказал перед отходом. Лодка шла, почти не снижая хода, и покачиваясь с борта на борт. Крейсеры же усиленно дымили, и их кренило гораздо больше. Михаил хотел подойти поближе к берегам Норвегии и продолжал держать курс на север. Те, кому нужно было следовать в Северное море и в сторону Ла-Манша, уже давно повернули и скрылись. И только два крейсера, не приближаясь, но и не удаляясь, следовали параллельным курсом.
Ветер усилился. Михаил прошелся по отсекам. Люди уже обустроились на новом месте. Проходя через камбуз, Михаил столкнулся с коком, крепящим свое камбузное хозяйство по штормовому.
— Ну как, Степаныч, на новом пароходе?
— Да отлично, Михаил Рудольфович! Это же надо – электрическая плита! Не нужно уголь таскать. Включил – и все дела! Да и команды меньше – кочегаров нет. И с солониной возиться не надо – консервов набрали. А то, как вспомню свою службу на броненосце… Одно плохо – под водой не покуришь…
В машинном отделении было светло и шумно. Один дизель работал, второй ждал своей очереди. Оба механика находились здесь, проверяя все перед выходом в океан. Михаил не стал мешать и отправился на мостик. Едва он открыл крышку рубочного люка, как в уши ударил свист ветра и шум волн. Закрыв люк, стал вглядываться в ночную тьму. Вахтенный кондуктор Емельянов заметил командира и тут же доложил.
— Все в порядке, ваше благородие. Вокруг никого, только эти два супостата идут параллельным курсом. Но ближе двух миль не приближаются.
Михаил поднял бинокль и внимательно рассмотрел попутчиков. из-за облачности было довольно темно и только по характеру перемещения ходовых огней можно было определить, что оба крейсера нещадно швыряет с борта на борт. Михаил усмехнулся. А что делать, господа. Никто и не говорил, что будет
