Да, господин Премьер-министр. Из дневника достопочтенного Джеймса Хэкера

Он, конечно, попытался «дожать» меня, то есть заручиться реальной поддержкой, но я объяснил ему, что для публичной поддержки еще не пришло время, не созрели должные условия. – Поймите, в моем положении просто нельзя принимать чью- либо сторону. Особенно на предварительной стадии. Я должен выступать в роли абсолютно беспристрастного судьи, убедить которого могут только безукоризненные доводы одной из сторон.

– Да, в этом, безусловно, есть определенный смысл, господин премьер-министр, – признал он.

Как можно быть таким легковерным? Не понимаю… Это может быть очень опасным. Или, наоборот, очень полезным. Если, конечно, правильно к этому подойти.

– Итак, давайте подведем некоторые итоги, – предложил я в завершении нашего плодотворного разговора. – Только, само собой разумеется, «без протокола». Так вот, лично мне очень бы хотелось видеть дальнейшее развитие вашего проекта. Энергичное, по-настоящему динамичное развитие! Поэтому мы ожидаем от вас целого ряда соответствующих публичных заявлений и выступлений. На эту и, естественно, другие сопутствующие темы.

На лице Бернарда появилось встревоженное выражение, а вот глаза доктора Торна буквально засияли от радости, и он тут же принялся занудливо и многословно благодарить меня за реальную поддержку. В ответ я тоже коротко поблагодарил его за столь профессионально подготовленную «сигаретную» записку. (Очевидно, доктор Торн все-таки понял, что премьер- министр имел в виду его служебную записку, посвященную вопросу о курении и сигаретах. – Ред.)

Первое, что Бернард спросил меня после ухода доктора Торна, это можно ли считать мои обещания серьезными. По его словам, все последние годы считалось желательным не поощрять любые антитабачные выпады со стороны британских министров, равно как и не публиковать и не распространять таковые, если они все-таки допускались. Я поинтересовался, имеются ли на этот счет какие-нибудь письменные директивы. Бернард с достоинством ответил, что это было бы не по правилам и что все, как это и принято, делается на основе джентльменского соглашения.

Я поручил своему главному личному секретарю проследить за тем, чтобы антитабачные речи доктора Торна своевременно публиковались и должным образом распространялись. Особенно важно, чтобы обо всем этом узнали в казначействе. Причем как можно скорее!

Не имея ни малейшего понятия о моем плане, Бернард, естественно, поинтересовался, надеюсь ли я выиграть предстоящую битву.

Я бодро улыбнулся.

– Какие-то выигрываются, Бернард, какие-то проигрываются. Эту я наверняка проиграю.

Теперь он был полностью озадачен.

– Да, но тогда зачем…

– Потому что когда я проиграю, им придется дать мне что-нибудь взамен. Скажем, если бы вы были казначейством, то от чего предпочли бы отказаться: от полутора миллиардов фунтов в виде налоговых поступлений или от четырех миллиардов фунтов в виде поступлений от табачных продаж?

Бернард широко улыбнулся.

– От налоговых поступлений?

Я одобрительно кивнул.

– А это, как вам известно, именно то, что мне и нужно.

На его лице появилось выражение искреннего восхищения и… уважения.

– Значит, вы собираетесь использовать сигареты в качестве дымовой завесы?

– Вот именно, Бернард, – довольно произнес я и широко улыбнулся.

11 мая

Сегодня утром ко мне пришел Хамфри. Впервые за последние два дня. Вид у него был заметно напряженный. Значит, Бернард здорово постарался и проследил за тем, чтобы все, кому положено, узнали о новом проекте доктора Торна.

– Господин премьер-министр, – почему-то с совсем не свойственной ему неуверенностью начал он. – Скажите, у вас была, так сказать, интересная беседа с доктором Торном.

– Да. Мы обсуждали его предложение покончить с курением.

Сэр Хамфри иронично ухмыльнулся.

– Ну и как он, скажите на милость, собирается этого добиться? Уж не при помощи ли массового гипноза?

Я тоже улыбнулся, но только, скорее, невозмутимо, и откинулся на спинку стула.

– Нет, при помощи вознесения цен до самого неба при одновременно запрете на все виды рекламы табачной продукции, включая места ее продажи.

Секретарь Кабинета снова многозначительно ухмыльнулся, но ничего не сказал.

– Кстати, Хамфри, – столь же невозмутимо продолжил я, – вам не кажется, что моральная позиция доктора Торна в столь важном вопросе заслуживает самого глубокого уважения?

Да, чувства превосходства Хамфри не занимать.

– Моральная? Возможно, и заслуживает. Равно как и упрека в глупости. Ведь никто в здравом уме и разуме не подумает даже ее рассматривать.

– Но ведь ваш премьер-министр рассматривает, разве нет? – По-прежнему улыбаясь, спросил я.

– Да, да, конечно же, – без малейших колебаний ответил он, но покровительственная ухмылка тут же слетела с его лица. Будто ее стерли мокрой тряпкой. – Поймите меня