нечто среднее. В действительности я так и не выбралась из пруда. Я до сих пор не могу дышать.
Глава третья
Я проснулась сразу после заката с гудящей головой и смутным ноющим ощущением, что что-то не так. Кэгни и Лейси ухитрились открыть дверь в спальню, пока я спала, и перебрались с кушетки в более теплую и поэтому более желанную постель. Они с недовольством заурчали, как только поняли, что я проснулась, голоса двух сиамцев вибрировали в моем черепе, как циркулярная пила. Я застонала, зажимая уши руками:
— Тише, вы, двое.
Они меня не послушались. Кошки никогда не слушаются. Но все же они зависят от человека: когда Рим сгорел, императорские кошки все равно ждали, когда их будут кормить.
Фэйри всегда жили с кошками. Это единственные смертные животные, которые выносят наше присутствие, и это касается даже полукровок вроде меня. Собаки лают, лошади шарахаются, но кошки могут спокойно смотреть на нас, и взамен мы обходимся с ними уважительно и кормим их. В некотором духе мы родичи, и я имею в виду не просто кейт ши. Мы все отличаемся заостренными ушами и склонностью воровать сливки. Вполне естественно, что мы образуем союз, где обе стороны говорят: «Ты мне не нужен» — и обе отвечают: «Но ты можешь остаться».
— Ладно, вы выиграли. Я вас покормлю. Довольны?
Я спихнула Кэгни с груди. Она спрыгнула с кровати, присоединившись к Лейси на полу, и они обе продолжили мяукать, словно давая понять: нет, они не будут довольны, пока еда не окажется в миске. Я скатилась с постели, поднимая одежду с пола. Кошки терлись о мои щиколотки, делая все, чтобы мешать мне, и я безуспешно отталкивала их с дороги босыми ногами, направляясь к двери.
Я завела кошек, чтобы не быть такой одинокой. Но начинаю менять точку зрения на этот вопрос. Может, одиночество — хорошая штука. Одиночество определенно означает больше сна. В самом мрачном настроении я пыталась убедить себя, что увеличившееся время на сон — это плюс в том, что я лишилась своей смертной семьи. Жизнь с Клиффом и Джилли заставляла меня притворяться, что я дневное создание, это привело к кофейной зависимости. Не знаю, сколько кофеина требуется, чтобы убить подменыша, но у меня есть шанс однажды выяснить это.
Кошки отстали, когда я вышла в коридор, позволяя мне беспрепятственно пройти в кухню, где я наполнила их миски кормом. Когда они снизошли к пиршеству, я поставила вариться кофе и приготовила быстрый ночной завтрак из тостов и яичницы. Белки, углеводы, и что лучше всего — дешевле некуда. При сочетании минимальной зарплаты и дорогой недвижимости в Сан-Франциско такие вещи становятся важными.
Моя еда еще готовилась, когда кошки доели свою. Кэгни побрела в гостиную, а Лейси уселась посреди кухни и начала облизывать лапы, громко мурлыкая.
— Смейся, смейся, противная, — сказала я, не отводя взгляда от закипающего кофе в нетерпеливом ожидании.— Посмотрим, сколько еды ты получишь, когда нас вышвырнут за неуплату аренды.
Моя магия была не настолько сильна, чтобы заставить хозяина подумать, будто я ему уже заплатила. Я тут же получу пинка под зад, если дам ему хоть малейший повод, И он поселит в мое бывшее жилье счастливую парочку, не успею я себе и картонную коробку найти. Роза не станет решать мои жилищные проблемы второй раз.
Туман у меня в голове рассеялся, когда я поела, а прикончив второе яйцо на тосте и третью чашку кофе, я почти пришла в чувство. Я поставила тарелки в раковину и, взъерошивая волосы, направилась в сторону спальни. Автоответчик продолжал мигать. Я остановилась.
— Наверное, Стейси, но могут и с работы, — пробормотала я. — Если с работы, вероятно, они хотят, чтобы я вышла в выходной. Но это может также значить, что после уплаты аренды у меня еще останутся деньги. Девочки, что выбираем?
Кошки не ответили. Кошки в этом хороши. Их молчание избавило меня от необходимости выдавать мою тайную фантазию, пробуждавшуюся каждый раз, когда срабатывал автоответчик, — надежду, вдруг Джиллиан найдет мой номер на столе отца и решит связаться с матерью, которую она не видела четырнадцать лет. Это никогда не случится, но мечтать так приятно.
Черт возьми, мне нужны деньги, и вряд ли кредиторы могут пригрозить мне чем-то, о чем я еще не слышала. Если это Стейси, я просто сотру послание. Я прислонилась к стене, прихлебывая кофе, и нажала кнопку «пуск».
В громкоговорителе затрещало.
— У вас три новых сообщения, — сказал вежливый механический голос, прервавшийся резким гудком.
Я моргнула и протянула руку, чтобы уменьшить звук. Не успела я это сделать, как зазвучала запись, и я забыла обо всем на свете.
— Октобер, это Роза. Кажется, у меня проблема. На самом деле я в этом почти уверена. — Ее голос был резким, сдавленным от непонятного беспокойства.
Она всегда говорила сдержанно, но это что-то новое, я никогда не слышала в ее голосе испуга. Не так-то просто испугать чистокровку. И еще сложнее испугать кого-то, кто сам может напугать любого.
— Роза? — Я выпрямилась.
Роза — это не просто знакомая, которой я позвонила, чтобы меня вытащили из участка; это графиня одного из небольших владений в Сан-Франциско, и временами она даже была мне другом. Я говорю «временами», потому что у нас с ней очень разные представления о социальном положении. Она считает, что может мне приказывать, потому что у нее чистая кровь, а у меня нет. Я с этим не согласна. Так что половину времени мы друг друга ненавидели, а другую половину — помогали друг другу выжить. Я нашла человека, убившего ее сестру, и оправдала ее имя, когда ее обвинили в заговоре против двора Королевы; она вытащила меня из тюрьмы, когда я с излишним энтузиазмом преследовала герцогиню из Кристалла Мечтателя. Если есть на свете чистокровка, помимо Сильвестра, которому я доверю свою жизнь, так это она.
Все равно, черт бы ее побрал за то, что мне она небезразлична.
— Если ты там, пожалуйста,
Она отключилась, но я была готова поклясться, что перед этим я услышала, как она плачет.
Второе послание зазвучало сразу же, не успела я пошевелиться или даже вздохнуть. Это опять была Роза, на этот раз она была обеспокоена еще сильнее.
— Октобер? Октобер, ты там? Октобер, это Роза. — Повисла длинная пауза. Я услышала ее нерешительный, неуверенный вздох. — О корни и ветки… Октобер, пожалуйста, возьми трубку. Мне надо, чтобы ты ответила
Как будто она думала, что может приказать, чтобы я оказалась дома. Мой автоответчик был слишком старым и не показывал дату и время, так что было непонятно, сколько времени прошло между посланиями, но его оказалось достаточно, чтобы беспокойство в ее голосе перестало сдерживаться и вышло на поверхность, очевидное и сильное. Единственный раз, когда я слышала столько эмоций в ее голосе, был, когда погибла ее сестра, и, хотя смерть Зари пробила панцирь ее спокойствия, это продлилось недолго. Это не печаль. Это натуральный неприкрытый ужас.
— Пожалуйста, пожалуйста, Октобер, возьми трубку, пожалуйста, у меня кончается время… — Послание оборвалось резко, но недостаточно резко, чтобы я не расслышала ее плач.
— Дуб и тысячелистник, Роза, — прошептала я. — Во что же ты вляпалась?
Я полагала, что хочу знать. И я оказалась не права, потому что последнее послание ответило мне полнее, чем я могла бы мечтать.
В громкоговорителе защелкало, и ее голос прозвучал в последний раз:
— Октобер Дэй, я хочу нанять тебя. — Страх не исчез, но сквозь него явно слышались властность и
