Это топорик с двумя лезвиями, подобно тому, которым потрясает Авеле Фелюск, изображенный на стеле (рис. 34). Расписанная пластина из Черветери, датируемая концом VI века до н. э., изображает сановника, возможно царя, сидящего на складном кресле, украшенном слоновой костью. Впоследствии это кресло превратилась в курульное кресло римских магистратов. На сановнике короткая пурпурная накидка, в руке он держит жезл. Такой же жезл, но с фигуркой животного на набалдашнике, держит человек, изображенный на табличках Бокканеро. Подобные регалии римских магистратов и полководцев, шествующих в триумфальных процессиях по улицам Рима, долгое время оставались неизменными, копируя свой античный прототип, в отличие от одежд, более подверженных влиянию времени.
В III веке до н. э. этруски из знатных семей носили длинные одеяния с каймой, похожие на toga praetexta, белую тогу с пурпурной каймой, которую носили римские магистраты и свободнорожденные мальчики. В гробнице Франсуа в Вульчи, роспись которой датируется IV веком до н. э., изображена фигура Нестора, облаченного в длинную пурпурную накидку – этрусское представление о царском облачении, а Вел Сатис одет в великолепную пурпурную тогу, расшитую фигурами танцующих воинов, – это одеяние очень напоминает toga picta, в которую облачались полководцы во время своих триумфальных шествий по улицам Рима в дни республики.
Тем временем в Средиземноморье политическая власть переходила от монархии в руки знати. Так, последний царь был изгнан из Рима в 509 году до н. э. Возможно, те же процессы происходили и в Этрурии, где главную роль стал играть класс людей, останки которых впоследствии упокоились в роскошных гробницах. К концу V века до н. э., к общему возмущению этрусских государств, в Вейях, переживавших кризис, была восстановлена монархия.
К этому времени политическая власть в Этрурии, возможно, в целом перешла к знати (principes), которую составляли члены аристократических семей. Этот класс созывал собрание, подобное римскому сенату, которое делегировало властные полномочия магистратам, ежегодно избираемых из участников собрания. Из многочисленных надгробных надписей, датируемых в основном периодом после завоевания Римом, мы узнаем названия должностей, которые при жизни занимал покойный. В надписях встречаются слова purth, zilath и maru; резонно предположить, что чиновники, занимавшие эти должности, формировали нечто вроде коллегий, подобно римским, однако точное значение этих названий нам неизвестно. Мы знаем только, что эти должности можно было занимать в довольно юном возрасте и не единожды. Надгробная надпись в Вульчи рассказывает о мужчине, который семь раз был zilath и один раз занимал должность purth; скончался он в возрасте семидесяти двух лет. Вторая надпись, относящаяся, по всей вероятности, к его сыну, говорит о молодом человеке, умершем в возрасте двадцати пяти лет, к этому времени он уже состоял в должности zilath. На надгробных рельефах в Вольтерре и других городах мы видим изображения высокопоставленных людей. Они отправляются в загробный мир, одни слуги несут перед ними связки прутьев и трубы, другие – скамеечки и письменные принадлежности, символы судебного поста.
Недостаточно информации, которая могла бы помочь нам в определении положения других классов. Число правящих семей (gentes), было велико, и пропасть, отделявшая их от остального общества, всегда оставалась достаточно широкой. Это межклассовое разделение до некоторой степени смягчалось распространенной системой клиентелы, при которой знатный человек оказывал покровительство свободному бедняку в обмен на верную службу. Хотя аристократическое общество существовало в Этрурии достаточно долго, социальные перевороты начались лишь в конце IV века до н. э., когда из Ареццо (Арретия) была изгнана знатная семья Цильниев.
Пятьдесят лет спустя, в 265 году до н. э., после падения этрусских городов, произошла еще одна социальная революция, на этот раз в древних Вольсиниях, и, хотя деталей мы не знаем, суть произошедшего нам ясна: знать отказалась от большей части своей власти, отпустила на волю некоторых рабов и позволила им войти в собрание. Те немедленно воспользовались ситуацией, инициировав передел собственности, отвергнув позволение знати присутствовать на собрании, и потребовали разрешить межклассовые браки. Знать обратилась за помощью в Рим, однако планы их были раскрыты и многие знатные люди были убиты еще до того, как прибыли римляне. Ни одна история не могла бы яснее рассказать о глубоком расслоении этрусского общества в тот период.
Социальная структура общества
Как и все сильные аристократические государства, этрусское общество основывалось на крепко сплоченной системе кланов. Как надгробные надписи в семейных склепах, так и отдельные памятники говорят о глубоком семейном чувстве. Одна из наиболее показательных в этом отношении надписей содержится в свитке, который держит Ларс Пуленас из Тарквинии, здесь мы находим имена его отца, дяди, деда и даже прадеда.
На основании надгробных надписей, обнаруженных в семейных захоронениях, была воссоздана генеалогия целых поколений. В отличие от греков, но подобно римлянам, этруски писали личное имя, за которым следовал патроним или имя, произошедшее от отцовского, поэтому фамильное имя передавалось от отца к его детям. Однако, в отличие от римлян, этруски часто писали на гробницах имя не только отца, но и матери. Одна из таких надписей гласит: «Larth Arnthal Plecus clan Ramthasc Apatrual» – «Ларс, сын Аррунса Плеко и Рамты Апатронии».
Несомненно, этрусские женщины, в отличие от гречанок и римлянок, занимали в обществе определенное положение. Вспомним Лартию, погребенную в гробнице Реголини-Галасси в середине VII века до н. э.; нередко для женщин в гробницах отводилось почетное место. Можно также обратиться к историям об этрусских женщинах – в основном это жены Тарквиниев, – которые вышли из-под пера римских авторов. Римлянам чрезвычайно трудно было представить себе поведение женщин, настолько расходившееся с их собственными представлениями.
Танаквиль, этрусская высокорожденная особа, супруга Луция Тарквиния Старшего, была весьма искусна в толковании предзнаменований и предсказала своему мужу блестящее будущее. После смерти супруга она отстранила своего сына от власти с тем, чтобы царем стал ее зять, Сервий Туллий. Истории, рассказанные о молодых Тарквиниях и их женах, поистине удивительны. Жена Тарквиния Великолепного, упрямая и жестокая Туллия, не только направила свою колесницу на Форум, переехав при этом тело своего мертвого отца, но и первая провозгласила Тарквиния Великолепного царем.
Одна из самых показательных историй, демонстрирующих различие социальных обычаев этрусков и латинских народов, – начало трагического предания о Лукреции. Сыновья Тарквиния Великолепного и их друзья из знатных римских семей предавались увеселениям недалеко от города. Однажды вечером разговор зашел о добродетели жен, и тут же решено было отправиться в Рим, чтобы посмотреть, что делает каждая из супруг в отсутствие мужей. Этрусских дам застали за роскошным пиршеством, где они весело проводили время со своими друзьями, в это время лишь Лукреция сидела дома со своими служанками и мирно пряла.
То, что этрусские женщины пользовались в обществе относительной свободой, хорошо видно, в частности, из настенных росписей в гробницах. Женщины изображались обедающими со своими супругами (при этом чета возлежала на одном ложе), они нередко присутствовали на играх, занимая иногда почетные места. Подобные вольности шокировали греков, которые не уставали рассказывать самые непристойные анекдоты об этрусской распущенности. Античный автор Теопомп, славившийся своим злоязычием, рассказывал о прекрасных этрусских женщинах, которые выполняли упражнения обнаженными, обедали с мужчинами, которые не являлись их мужьями, были невоздержанны в употреблении крепких напитков и столь неразборчивы в связях, что производили на свет детей, не зная при этом, кто является отцом. Этрусские мужчины не стыдились совершать половые акты публично, более того, предпочитали гомосексуальные отношения.
Плавт также писал, что этрусские женщины не стыдятся зарабатывать себе приданое проституцией. Однако дошедшие до нас этрусские памятники свидетельствуют о том, что обвинения Теопомпа – это не более чем пересказ сплетен. Надгробные надписи полны гордости за семью, а изваяния любящих пар на саркофагах олицетворяют чистый идеал супружеской любви.
Труднее оспорить слова тех, кто обвиняет этрусков в чрезмерной любви к роскоши. Несомненно, этрусская знать наслаждалась показной роскошью не только в домашней обстановке, но даже и в военных лагерях. Вот что говорит об этом Дионисий: «Вкусы у тирренов самые изысканные, они всюду носят с собой не только необходимые им вещи, но также и драгоценные предметы разного рода, предназначенные для удовольствия и роскоши».
