целью создать общество, имитирующее идеал, который никогда не существовал, кроме как в художественных фильмах. Предположим, сопротивление видело, что временами это общество столкнется не с проблемой дискуссии о добре и зле, которую будут проводить в ведущих городах Запада, а со сверкающим пламенем револьверного огня. Настанет власть тех, кто обладает силой, тех, у кого лучшие ружья. Очевидно, тайно пытаясь ослабить, насколько это возможно, данный апокалипсис, сопротивление создало открытый символ своей социальной философии: серию роботов, способных выполнять роль людей, соблюдающих порядок, и если не предотвратить, то хоть, по крайней мере, предупреждать беспорядки.
В истории Миссури было упущено слишком много, чтобы существовала возможность все выяснить до конца. На самом деле, он и не пытался найти доказательства. Но его интуиция не подводила его: совершенно логично было использовать синтетических полицейских, которых создали те, кто надеялся поддерживать порядок и следовать установленным законам в упрощенном обществе, опускающемся до появления дикарей.
Так как людей, создавших полицейских, уничтожили в период переворота, логичным было сделать вывод, что их создания стали мешать или приносить несчастья. Их создавали тайно. Из схем и материалов, которых не хватало. Это были худшие модели, что могло и стать причиной флегматичности Люка Смитта, его неспособности быстро действовать в чрезвычайных обстоятельствах. Еще одно объяснение: будучи изготовленными из некачественного сырья или в плохих условиях, роботы-полицейские быстро выходили из строя. Об этом Заку никогда не удастся узнать. Кроме того, он никогда уже не узнает и о многом другом. Где создавались эти роботы? Как их распределяли, внедряли в общество обезумевших городков, подобных Шеттерхенду, Куперу, Шейну?
Его основная задача, тем не менее, заключалась в логическом определении еще одной аномальной серии совпадающих между собой обстоятельств.
Естественно, сопротивление не хотело, чтобы их замыслы были раскрыты. Очевидно, у Люка Смитта умышленно отсутствовали схемы профессионализма и эмоций. Вместо этого ему вмонтировали схему, позволяющую обладать способностью самоуничтожения в случае серьезного повреждения. Например, в случае пулевого ранения. Он уже никогда не узнает об этом наверняка. Но это логично. Зак испытывал чувство восхищения к борцам сопротивления, кто бы они ни были. Он испытывал симпатию к этим разбросанным, обезличенным людям, приспособившим имеющиеся у них орудия производства для осуществления своих варварских замыслов с тем, чтобы по-своему противостоять идеалу, который на самом деле оказался насквозь прогнившим.
Это подбадривало его. Он лишился той последней моральной поддержки, на которой зиждилась его одержимость. Закон оружия, действующий на Миссури, был за пределами восприятия нормального человека. Он не обязан слепо подчиняться ему. Он имел возможность почувствовать пиррову победу после всех тех поражений, которые ему пришлось пережить. Да, он прочертил красную черту внутри себя. Но не следует допускать, чтобы эта черта становилась длиннее.
Так, довольно спокойно, он пришел к выводу о том, что необходимо покинуть Шейн.
Кроме признания полного поражения, ему больше ничего не оставалось. От этого никуда не уйдешь. Это не просто поражение, которое свойственно пережить каждому человеку, так как система ценностей, которые признает он, практически пришла в упадок. Если он исчезнет быстро, если, повернувшись спиной к этому городу, он произнесет с волнением: «Ты никогда уже не доберешься до меня», – это будет равносильно тому, если бы он извлек драгоценный камень из кучи булыжников. Он понимал, что выбраться отсюда на цивилизованную планету очень тяжело. Он потеряет те доходы и случайные заработки, которые получал даже несмотря на то, что занимал самую маленькую должность в Косфеде. Но если ему удастся исчезнуть без нанесения ущерба своим убеждениям, у него останется хоть что-то.
Когда он, незадолго до захода солнца, складывал вещи, то был совершенно спокоен и уравновешен. Всего несколько необходимых вещей, чтобы добраться до форта Пропалшн. Несмотря на возможную опасность со стороны дикарей во время путешествия, уехать было необходимо, если он хотел одержать полную победу.
Какое-то время он постоял в саду. Свет от фороспор делал блестящими слезинки на его щеках. Кристаллы дрожали и звенели, им не было больно, просто они понимали, что он уезжает. Он наклонился, чтобы с минуту подержать в руке одну гроздь. Затем понес вещи к воротам. Когда он вернулся, чтобы закрыть ворота, то услышал топот копыт.
Он глубоко вздохнул. Всадники находились на расстоянии двух кварталов и уже направлялись к Мейн Стрит. Негустой туман от пыли, которую поднимали копыта их лошадей, скрывал ноги животных.
Окно отворилось. Кто-то выкрикнул приветствие. Крупный мужчина повернулся, помахал рукой. Кто-то выскочил на крыльцо, поднял фонарь. Когда мимо проезжал еще один всадник, свет фонаря упал на его сверкающие серебристые шпоры.
Третий проехал через полосу света. У Зака застучали зубы. Ошибиться было невозможно. По телосложению и котелку на голове можно было точно определить, что это Дикий Билл.
Звуки от топота копыт стали тише. Рука Зака потянулась к щеколде ворот. Отдаленный фонарь уже не освещал всадников. Они растворились в темноте.
Звук от топота их копыт исчез. Слышались лишь пронзительные вопли, которые сопровождались маниакальными звуками пианино, находившегося в пивной.
Теперь, когда бандиты вернулись из Джеронимос, казалось, что его ночным замыслам уже никогда не удастся сбыться.
27
После того, как ему удалось справиться с первыми признаками истерии, Зак настроил себя на то, что ему необходимо что-то предпринять. «Просто помни о том, что от этого зависит твоя жизнь. Твоя жизнь».
Он стоял в темноте недалеко от ворот и пытался по состоянию неба определить, который час. Желтоволосая луна уже зашла. Звезды стали исчезать. Грациозность темноты будет длиться еще приблизительно час. Ему необходимо за это время добраться до конюшни Шейна и украсть коня.
Он взялся за ручку своего саквояжа и, крадучись, направился вдоль стены. Остановился. Прислушался. Спрятался в тени перед ближайшим строением. И снова медленно двинулся вперед. У него не было возможности соблюдать осторожность.
Он сосредоточил все мысли на том, чтобы побыстрее пробраться по переулкам и задним дворикам туда, куда он спешил. За какие-то 15 минут он добрался до места, откуда была хорошо видна конюшня. Он съежился в кустах в боковом дворике здания, которое примыкало к дому старухи Абигайль. В ее прихожей горел ночник. Его свет не попадал на загон конюшни. Постепенно глаза Зака привыкли к темноте, и он начал различать детали: ограду загона, прилегающий к нему амбар с дверью и проемами, ведущими на
