понять. Время тогда было хорошее. Первые ССК начали преодолевать более длинные расстояния, чем…
Неожиданно умолкнув, он протер глаза коричневыми от загара пальцами.
– …ну, в общем, громадные расстояния. Целые созвездия. Туманности. Мой дядя воспользовался своим положением. Записи с моими тестами были частично стерты. Я был принят на должность. Мой первый командир… – последовал выразительный жест в сторону корабля. – Капитан Эдисон. Дункан, сказал он. Зови меня Дункан. Я тогда был совсем зеленый. Перепуганный. Старался изо всех сил…
Настроение его вдруг снова резко изменилось. Он со свирепым видом сказал:
– Не заставляйте меня все это рассказывать.
Роб тяжело вздохнул и выпалил:
– Вы должны говорить. Мой отец погиб вместе с «Маджестикой».
– Не сразу, не вместе…
– Но он мертв. И его действия в заключении комиссии по расследованию аварии получили оценку ПКК.
В голосе Роба слышались гневные нотки, которые он старался сдерживать.
Безродный не сразу понял, что за определение вынесла комиссия.
– Имеется в виду ошибка капитана?
– Просчет в команде капитана.
Линдси не отводила глаз от грязного и изнуренного лица Роба. Она еще больше прижалась к руке отца, когда увидела, что лицо Роба вдруг стало суровым, сделав его непримиримым и очень повзрослевшим. А Роб именно таким себя и чувствовал.
– Твой отец знал… – начал было говорить Безродный.
– Что вы ни на что не способны.
«Выясни до конца», сказал себе Роб. «Выясни все до конца, чего бы тебе это ни стоило».
– Он знал о вашей профессиональной непригодности, Моссроуз.
– Ты убежден в этом? – спросил Роба Саймон.
– Отец написал о своих сомнениях в дневнике. О том, что его помощник не разбирается в астроматематике и в теории временных соотношений. Хотел отправить на Моссроуза рапорт.
Голос Роба становился все более и более колким.
– Но отец не составил на него донесения. Он понимал, что должен, но не сделал этого. Решил ему помочь. Дать шанс, предоставив больше самостоятельности.
Голову Роба закружило жестокое чувство – чувство, похожее на экстаз охотника, догоняющего добычу, чтобы убить ее.
– Мой отец дал вам такой шанс, не так ли?
– Он был добрым… – пробормотал Моссроуз.
– Да, он был слишком добр. И вся вина пала на него.
Решив узнать всю правду, Роб рискнул прямо спросить:
– Кто был на посту командира, когда вы стартовали с Далекой звезды?
– Я был.
– Это был ваш первый старт?
– Д-да.
– Моего отца не было рядом с вами?
– М-нет, сначала не было. Он позволил мне попробовать… одному.
– И вы погубили две тысячи человек!
Безродный поднял глаза и уставился на Роба. Он смотрел на Эдисона так, как будто только сейчас его увидел. Испарина появилась не только на коже лица Моссроуза, но и на его спутанных усах и бороде.
– Я знаю, что погубил, – сказал он. – А меня спас Бог, я знаю.
Роб так сильно сжал кулаки, что ногти впились в его ладони. Это вызвало боль, а боль распалила затаенную внутри злость. Он сделал решительный шаг вперед. Саймон стремительно преградил ему путь.
– Успокойся, Роб. Ты слышишь, что я говорю?
Роб затоптал ногами на месте, увидев перед собой горящие глаза командира.
– Ты хочешь знать правду, Роб? Так будь мужчиной и спокойно все выслушай.
– Но он убил…
– Дай ему возможность рассказать все до конца.
Взяв себя в руки, Роб отступил на прежнее место. В уголках голубых глаз Безродного снова появились слезы. Он жалобно сказал, – уже в который раз! – что не надо было заставлять его ворошить прошлое.
