мучительно бились о лапы, до ранок и ссадин натирая кожу под свалявшимся мехом. Ступни, привыкшие в аббатстве к мягким травяным газонам, сбились и загрубели, исколотые острыми сучками и жгучими прикосновениями крапивы. Промокшие под дождем и покрытые коркой налипшей грязи, пленники шатаясь шли дальше. Бандиты никому не позволяли замедлить ход. Они гнали их безжалостно и быстро, заставляя рысцой продвигаться по лесу и почти бегом пересекать открытые пространства. Слэгар торопился как можно дальше уйти от Рэдволла, пока дождь заливал их следы.
Над колонной забрезжил рассвет. Угрюмые, мрачно-серые небеса громыхали раскатами грома, внезапно озаряясь ветвистыми вспышками молний, и неумолимо извергали вниз бесконечные потоки дождя. Слэгар прикрыл глаза лапой, вглядываясь в тучи. По правде сказать, он был измучен ничуть не менее своих бандитов и своих рабов. Всю ночь напролет ему приходилось вести колонну, пробегая то и дело взад и вперед вдоль растянувшейся вереницы, к тому же он постоянно был настороже, в любой момент ожидая неприятностей. Лис подал знак Клиноспину.
- Отдохнем немного. Привяжи их вон там, между буком и большим дубом. Пусть сидят не высовываясь в кустарнике под деревьями. И лучше сначала накорми их.
Пленникам была брошена куча съедобных корней и растений. Вода была в избытке повсюду, так что не было нужды приносить им питье. После того как концы цепи были крепко обмотаны вокруг двух толстых древесных стволов, пленникам позволили опуститься на землю. Найдя себе ненадежное укрытие от дождя, они в полном изнеможении улеглись под низкими ветвями кустарника.
Грубый рывок вывел Маттимео из полудремы, связывавшие его цепи были ослаблены.
- Давай, мышь, поднимайся. Хозяин хочет сказать тебе пару ласковых.
Полусонный мышонок, перебирая израненными лапами, позволил Клиноспину и Трехпалому почти волоком протащить себя по земле. Слэгар ожидал его, сидя во временном укрытии у подножия большой ели.
- Входи, Маттимео. А вы оба пойдите займитесь своими делами. Мне нужно кое-что сказать нашему юному другу, что касается только меня и его.
Клиноспин и Трехпалый ушли. Слэгар откинулся назад, разглядывая пленника сквозь прорези для глаз в своем шелковом колпаке, который резко заколыхался от его дыхания.
- Подойди и сядь сюда, Маттимео. - Голос лиса звучал почти дружелюбно. - И получше раскрой глаза и уши. Я бы не хотел, чтобы тебя прямо на месте сморил сон. Я собираюсь рассказать тебе одну маленькую историю, которая произошла на самом деле, так что приготовься слушать внимательно.
Пыльная дорога за стенами аббатства Рэдволл превратилась от бесконечного дождя в сплошное слякотное месиво. Унылые лужи и целые озера дождевой воды собрались в колеях и рытвинах. Матиас натянул капюшон на самые уши и подал знак своему отряду, стоявшему в ненастном утреннем свете у главных ворот.
- Отправляемся на север!
Воробьиный патруль, поднявшись над их головами, вылетел под проливной дождь. Матиас, белка Джесс и миссис Черчмаус шли во главе колонны. Мистер Черчмаус еще слишком плохо держался на лапах, чтобы вместе с остальными вести отряд на поиски своих похищенных лисом детей.
Заяц Бэзил догнал их, все еще дожевывая завтрак, остатки которого он извлекал из ранца, болтавшегося на его узкой груди.
- Это напоминает мне те ужасные ливни, которые прошли у нас десять сезонов назад, или уже одиннадцать? До чего слякотная штука - это дождь! И глотать его не так уж приятно. Во всяком случае я бы охотнее выпил октябрьского эля.
Даже несмотря на всю серьезность их предприятия, Матиас не мог удержаться от улыбки.
- Кончай ворчать, старое прожорливое брюхо, и давай искать следы.
- Как? Э-э, так точно. Не словом, а нюхом! Слово не воробей, а дело верней! Глаза во фрунт и все такое.
Они продвигались до отчаяния медленно. Требовалось обыскать тянувшийся к западу овраг и равнину с одной стороны дороги; сам тракт и лесная опушка с другой его стороны были также тщательно осмотрены. Нескончаемый дождь и гнетуще-серое небо так удручающе действовали на них, что Матиас чувствовал, что их поиски безнадежны.
Ближе к полудню они оставили тракт и укрылись под деревьями с лесистой стороны дороги, присели там на корточки и подкрепились хлебом и сыром, передавая друг другу по очереди флягу с черносмородиновой наливкой. Сжавшись в комок у самой земли, они с подавленным чувством глядели вдаль, на западные равнины и горизонт, скрытый пеленою дождя, прислушиваясь к бесконечному дробному стуку капель по листьям. Сердце каждого из них сжималось от своей боли, своей потери, печали и грусти или просто сожаления о том, что мрачная невзгода так неожиданно и странно обрушилась на их мирный дом в Рэдволле.
Как всегда, первым воспрянул духом Бэзил. Долговязый заяц снова поскакал под дождь на размытую дорогу.
- Эй, вы, увальни косолапые, - позвал он. - Что это все значит? Валяетесь под деревьями, как куча объевшихся горностаев, набивая себе щеки, как ополоумевшие кроты. Скорчились там и хлопаете пастью, как лягушки на мух. А ну, приведите себя в порядок! Становись! Живот втянуть, подбородок вперед, плечи выровнять, лапы по швам. Последний в строю сигналит в свисток. Смирно!
Бэзил высоко подпрыгнул, твердо приземлившись на растопыренные задние лапы. Едва они, шлепнув по грязи, коснулись земли, как он тотчас снова взвился в воздух с искаженной от боли мордой.
- Ой-о-о-о, проклятье!
Матиас мигом оказался подле него.
- Бэзил, что такое, ты ранен?
Заяц выставил вперед заднюю лапу.
- Ранен? Да меня чуть насмерть не пропороло, старина. Взгляни-ка, что с моей толчковой лапой? В меня вонзилось целое бревно.
Матиас осмотрел лапу Бэзила.
- Гм, большая заноза, вошла довольно глубоко.
- Заноза? - Отставной полковой заяц в негодовании надул щеки. - Заноза, говоришь? Чтоб мне провалиться, если это не вражеская стрела или, по крайней мере, не ржавый кинжал, он вонзился в меня - или мое имя не Бэзил Олень!
- Ладно, Бэзил. - Матиас попытался сохранить серьезное выражение. Ковыляй сюда, под деревья, на траву. Джесс, ты нам не поможешь? Ты хорошо вынимаешь занозы, э-э, то есть бревна из лап. Все остальные, выходите на дорогу и продолжайте двигаться на север. Мы догоним вас, как только разберемся с нашим раненым героем.
Миссис Черчмаус взвесила на лапе медный половник, который она захватила с собой в качестве оружия.
- Ладно, стройтесь и за мной. Осматриваем дорогу и местность по обе стороны. До встречи.
Бэзил тряхнул головой в полном восхищении.
- Вот они - старые добрые манеры. Вы предлагаете им отведать грязи и хлебнуть уксуса, совсем как когда-то говаривала мне моя матушка. Ой-ой! Что ты делаешь, Джесс?! Ты хочешь разорвать мою старую лапу на кусочки?
- Сиди спокойно! Прямо как дитя малое, - фыркнула белка. - Матиас, подержи его, чтобы не дергался, пока я выковыриваю эту занозу. Теперь не шевелись, похоже, я нащупала кончик.
- А-а-а ох-хо-хо! Полегче, попрыгунья! Ох-хо-хо!
- Попрыгунья! Я покажу тебе попрыгунью, обжора вислоухий. Сиди смирно, она уже выходит. Ага, вот она! - Джесс вытащила длинную острую щепку. - Теперь пососи лапу и сплюнь, потом я обвяжу ранку листьями щавеля. Что ты делаешь, Матиас?
Воин Матиас пристально разглядывал щепку.
- Голубая краска, на ней голубая краска! Готов поставить мешок желудей против кружки эля, что это щепка от той самой повозки.
- Видите, на какие муки и страдания я иду ради того, чтобы найти для вас зацепку. - Бэзил горделиво засопел. - Кстати, друзья, а это часом не обрывок одежды на кусте позади вас?
