Пиккль, стоя, покачал головой, его узкая грудь тяжело вздымалась.
— Ничего подобного, старушка. Слышь, тебе придется бежать вместе со мной, вот!
И тут начался дождь, сначала слабенький, но быстро перешедший в ливень. Грохотал гром, молнии освещали дюны.
Пиккль огляделся:
— Хо, кажется, есть шанс на спасение. Видишь ту высокую дюну прямо перед нами? Там есть маленькое отверстие, ну как пещера. Там еще растет высокая трава. — Напрягшись изо всех сил, он поднял Мару с земли. — Пошли!
Они обогнули холм и незаметно для противника стали взбираться на него с противоположной стороны. Дождь яростно поливал их, когда они оказались на самой вершине и быстро нырнули в заросший травой лаз. Поглядывая сквозь завесу травы, они перевели дыхание. Дождь быстро смыл все следы, наступила ночь. Вскоре друзья различили голоса своих преследователей.
— Ты точно видел, как они шли этим путем, Гнилоух?
— Точно. Я же сказал тебе.
— Ну и где они сейчас?
— Понятия не имею. Этот дождь спутал нам все карты.
— Фераго сойдет с ума от злости, когда увидит, что мы вернулись без них.
— Не напоминай. Пошли скорей. Разделимся и будем искать.
Друзья в своем убежище обсохли и устроились вполне уютно. Пиккль зевнул и прошептал Маре:
— Ладно, похоже, сегодня они нас не найдут. Я собираюсь вздремнуть. Разбуди меня попозже, я подежурю. Лады?
Мара кивнула и устроилась поудобнее, чтобы следить за подручными Фераго. Вскоре они ушли, проклиная Гнилоуха за плохое зрение и ложные сведения. Мара прислушалась к их удаляющимся голосам, пока они уходили в темноту под дождем.
Бурчание в животе разбудило Пиккля, и он, расправляя онемевшие лапы, выглянул из пещеры:
— Клянусь мехом, я проголодался! Они ушли? Мара сорвала листик травы и надкусила его.
— Они давно ушли. Почему бы тебе не забыть о своем голоде и не поспать еще немного? В нашем положении у нас не так уж много других занятий.
Пиккль застонал. В животе у него будто камни переворачивались. Мара с сочувствием дернула его за ухо:
— Мы найдем еду, когда рассветет. Поспи немножко. А я еще подежурю, мне пока не хочется спать.
Некоторое время спустя по успокоившемуся дыханию Мара поняла, что заяц заснул. Тогда она подперла подбородок лапами и задумалась. Постепенно веки начали тяжелеть. Она стала чаще моргать, чувствуя приближение дремы.
Шорох в траве над головой заставил Мару встрепенуться. Вдруг послышалось шипение и узкая голова рептилии показалась в отверстии пещеры, глаза светились, язык энергично двигался. Лапа Мары потянулась за кинжалом, и барсучиха крикнула:
— Просыпайся, Пиккль!
11
Вся жизнь в Большом Зале замерла.
Жители аббатства сгрудились вокруг длинного стола, с восторгом глядя на легендарное оружие. Брат Остролист бережно протер сверкающий меч мягкой тряпочкой и положил его на стол. Гром грохотал уже в отдалении, по окнам барабанили капли дождя. Тодд надел очки и внимательно осмотрел оружие:
— Меч Мартина Воителя! Никаких сомнений, это он!
Самким и Арула уже несколько раз рассказали историю о том, как они нашли меч.
Самким не мог не потрогать красный камень, повторяя про себя слова Тодда: «Меч Мартина Воителя!» Брат Остролист взял мордочку бельчонка обеими лапами и заглянул ему в глаза:
— Значит, он упал прямо с небес?
— Что-то плохо я перевариваю такие штуки, — фыркнул Бреммун. — Не сомневаюсь, что это превосходный меч, и даже допускаю, что он принадлежал Мартину, но мечи не падают с неба, как дождик. Что-то тут не то. Послушай, Самким, если это очередная шуточка, то изолятор покажется тебе сладким отдыхом по сравнению с наказанием, которому я тебя подвергну. И тебя тоже, Арула.
— Повремени, Бреммун. Я верю Самкиму! — С этими словами сестра Настурция выступила вперед. Обычно веселая и оживленная, она стала суровой и сдержанной, когда положила лапу на плечо Самкима. — Полагаю, Мартин Воитель дает знать о своем присутствии в аббатстве. Недавно я читала вам странные стихи и пела песни, которые никогда не знала прежде. Многие слышали меня. Если Хранитель аббатства Рэдволл пытается нам что-то сообщить, то следует прислушаться к нему.
Аббатиса Долина оторвала взгляд от сияющего меча:
— Я согласна, сестра. Брат Хэл, как летописец и историк, ты, я думаю, должен проверить старые записи аббатства Рэдволл. Из прошлого можно извлечь много уроков, и я не сомневаюсь, что старые летописи дадут нам ключ к разгадке сегодняшнего странного события. Начни завтра же утром. А пока мы положим меч перед большим гобеленом, прямо у портрета Мартина. Что же касается празднования Дня Названия, то, поскольку уже поздно, я предлагаю прекратить игры в зале…
Молодежь зашумела, протестуя против такого сурового решения, но аббатиса, подняв лапу, заставила их замолчать:
— Завтра, я полагаю, погода будет отличной, и мы сможем посвятить целый день играм на свежем воздухе.
Шум протеста быстро сменился криками радости. Труг постучал своим похожим на руль хвостом по полу:
— Отличное решение! А теперь все по своим кроваткам и спать!
Брат Хэл почесал голову в том месте, где стрела Самкима несколько дней назад проделала в его густом меху бороздку. Он сокрушенно улыбнулся и поймал Самкима и Арулу, когда те шли наверх:
— Сейчас я иду к себе в кабинет, чтобы порыться в старых записях, и, если понадобится, буду заниматься этим всю ночь. Так что не беспокойтесь. Возможно, уже к утру древние рукописи дадут свой ответ, а затем вы сможете заняться играми.
Самким энергично потряс его лапу.
— Брат Хэл, ты настоящий друг!
Проснулся Битоглаз незадолго до рассвета. Он был приятно удивлен своим хорошим самочувствием. Перегнувшись с кровати, он растолкал Туру:
— Эй, чудила! Ты как там?
Тура сел и потер свой живот, затем ощупал голову:
— Клянусь зубом дракона, чудила, я чувствую себя прямо как новорожденный!
Брат Остролист чуть пошевелился во сне и устроился поудобнее в своем кресле. Битоглаз предостерегающе поднял лапу:
— Ш-ш-ш! Не надо его будить! Пошли выбираться из этого зылятора.
Обе ласки на цыпочках выбрались за дверь и тихонько закрыли ее за собой. Было еще совсем темно, когда они стали спускаться по лестнице.
Из пролета лестницы, по которой они спускались, стали видны огни в Большом Зале. Битоглаз хихикнул:
— Пошли подзаправимся, пока эти чудилы спят. Все в нашем распоряжении.
Проголодавшиеся ласки набросились на орехи и мед, оставленные для малышей, затем умяли целую тарелку оладьев, которую отыскали на столе.
— Эй, смотри, тут валяются всякие спортивные причиндалы. Они играли в игры, пока мы подыхали в
