драгоценную дочку Урта. Мы могли бы обойтись без этого зайца Пиккля, но если он ей так нужен, то пусть. Чем больше, тем лучше!
Догадка засветилась в глазах Гоффы.
— Клянусь лапой, ты чертовски умный малый, Клитч!
Не отводя глаз от приближающихся беглецов, молодой горностай продолжал шептать:
— Правильно, Гоффа, я очень умный. Я много умнее, чем Фарран, Детбраш, Мигро или любой другой из банды отца. Поэтому Фераго и позволяет мне шпионить для него. Но вот чего он не понимает, так это того, что стареет, а я остаюсь молодым.
Когда Мара и Пиккль взобрались на холм, Клитч разыграл полнейшее удивление. Он повернулся к ним, его голубые глаза счастливо блеснули:
— Мара, Пиккль! Что вы здесь делаете? Пиккль смешно выставил вперед свои длинные уши:
— Привет, парни! Я что говорю, явились два рекрута для вашей бродячей банды!
Мара согласно кивнула, ее лицо светилось радостью обретенной свободы:
— Я наконец сделала это — оставила Саламандастрон навсегда! Как видите, и Пиккль ушел со мной. Он мой единственный друг.
Клитч тепло пожал ее лапу:
— Не единственный, теперь у тебя есть еще два преданных друга, я и Гоффа.
Мара оглянулась — Саламандастрон все еще виднелся вдали, высокий и угрюмый в это утро. Оглядевшись вокруг, барсучиха даже вздрогнула от восторга. За поросшими травой холмами она видела вдали высокие горы, невообразимо красивые на фоне высокого неба. Ее сердце пело от радости безграничной свободы.
— Это ли не счастье, Клитч! Мы свободны! Гоффа скорчил гримасу и усмехнулся:
— А где ваша еда?
Пиккль рассмеялся и раскинул лапы:
— Спросите Мару-беглянку. Она так торопилась за вами, что не захватила с собой даже корочки хлеба.
— И вы с собой ничего не взяли? — Вид у Клитча стал озабоченным.
Мара безмятежно махнула лапой:
— Ни лепешечки. Все равно, найдем, наверное, что-нибудь.
Гоффа потряс копьем:
— Ты хочешь сказать, что вы не взяли даже оружия?
Пиккль сел и стал ловить кузнечиков в песке.
— Кому тут нужно это оружие? Я что говорю, врагов тут нет и сражаться не с кем.
Голубоглазый горностай сел рядом с ним:
— Никогда не знаешь, что может случиться. Мара, а у тебя нет ничего такого, чем ты могла бы подкупить незнакомцев, например какого-нибудь сокровища барсуков?
— Сокровища барсуков, о чем ты говоришь, Клитч? — Мара была озадачена.
Горностай пожал плечами, будто речь шла о каком-нибудь пустяке:
— Ну, ты знаешь, какие-нибудь золотые или серебряные побрякушки, может, медальон или что-нибудь в этом роде. Я думал, у барсуков всегда припрятаны сокровища.
Мара задумчиво поскребла свои полосочки:
— Никогда не слышала о сокровищах в Саламандастроне. А ты, Пиккль?
— Нет, ни словечка, ни полсловечка! Клитч криво усмехнулся:
— Могу поспорить, старый Урт что-нибудь припрятал, но не говорит об этом тебе, Мара. Я думаю, он считает эти сокровища только своими и не хочет, чтобы ты даже краем уха слышала что-нибудь про них. Он считает тебя слишком маленькой. Но простите меня, вы, должно быть, проголодались. Мы поделимся с вами нашими припасами. Давайте перекусим — вы сегодня первый день на свободе.
Они достали из своих мешков лепешки, сыр и яблоки.
Пиккль набросился на еду со своим обычным аппетитом:
— Вот это я понимаю, друзья! А ты что скажешь, старушка?
Мара ответила приглушенным голосом, так как ела яблоко:
— Ты прав, Пиккль. Но кое-что заставило меня задуматься. Все эти запреты входить к нам в гору. Может, Урт и в самом деле что-то там прячет. Наверняка сокровища.
Они не заметили многозначительного взгляда, которым обменялись Клитч и Гоффа.
7
Приглушенный звон колокола Джозефа возвестил о наступлении сумерек. Аббатиса Долина как раз собиралась постучать в дверь сторожки, когда та открылась сама собой. В дверях, приложив палец к губам, стояла Вера Иголка.
— Тише, маленький Думбл сегодня спит здесь. Я только что его уложила. Пойдем прогуляемся по саду. Там мы сможем побеседовать без помех.
Аббатиса потянула носом посвежевший воздух, потом взглянула на небо:
— Завтра на День Названия погода должна быть отличная. Как идут приготовления?
— Все идет своим чередом. Не могу не похвалить Самкима и Арулу, они сегодня были прямо-таки славными ребятками. Так помогали брату Ревунчику, что можно подумать, родились на кухне.
— Приятно слышать о них добрые слова.
— А какого ты мнения об этих двух ласках?
— Ты имеешь в виду Битоглаза и Туру? Я бы не стала беспокоиться о них, матушка Долина.
Аббатиса повела свою приятельницу по тропинке, бегущей вокруг пруда.
— Надеюсь, ты права, Вера.
На первом этаже общей спальни горел свет. Брат Остролист, сестра Настурция и выдра Труган сидели на краю одной из кроватей. Вокруг них, прямо на полу, завернувшись в одеяла, расселась молодежь аббатства. Самким и Арула привели с собой двух ласок.
Арула шикнула на них:
— Тише, сейчас будем слушать интересные истории. Брат Остролист наклонился вперед, вглядываясь в мордочки своих слушателей, и перешел на тихий шепот:
— Кто-о-о хо-о-очет слушать исто-о-ории? Молодые захихикали и стали взволнованно подталкивать друг друга локтями:
— Мы-ы-ы хотим слушать исто-о-ории! Смотритель изолятора повел рассказ:
Один из кротят жалобно пискнул и, задрожав, спрятался под одеяло:
— Бррр, я ужасно боюсь призраков. Толстенький выдренок присоединился к нему:
— Я тоже боюсь. Давай возьмемся за лапки. Тогда нас никто не схватит.
Когда снова воцарилось молчание, Остролист продолжил:
Мышата запищали и нырнули под кровать. Зубы Туры вдруг нервно застучали о край стакана, когда он попытался выпить немного напитка.
— Я т-т-так рад, что уже не молоденький и совсем не вкусный.
Битоглаз громко треснул его по голове и рявкнул:
— Замолчи и не мешай слушать!
Рассказчик продолжал свою кошмарную историю:
Из-под кровати послышалось радостное
