Пират-куница Плавун сменил свой ржавый меч на куда лучший клинок, принадлежавший Пескуну, и ухмыльнулся:
— Да уж, исчезла — держи карман шире! Она на дюну поднималась, мы ж видели, а вон и следочки ее наверх ведут! Пойду-ка поймаю ее.
Неуклюже ступая, команду нагнал Клогг; рядом с ним семенил Хныкса, протирая капитану глаза шелковым платком не первой свежести. Трамун оттолкнул его в сторону и хлопнул Плавуна по спине:
— Дуй наверх. Если чего увидишь, крикни.
Все стали смотреть, как Плавун поднимается на гребень дюны, а Клогг бормотал себе в бороду:
— Да нет, одной белочке такое не под силу. Тот, кто это сделал, умеет копье в лапах держать.
Прикрыв глаза от солнца лапой, Клогг взглянул на Плавуна, который уже почти добрался до гребня:
— Эй, Плавун, есть там кто живой? Пират замахал лапами и завопил:
— Кэп, их там трое-е-е-е-е!
И Плавун причудливыми зигзагами закувыркался вниз по склону; за ним волочился дротик, торчавший из спины. Труп подкатился прямо к деревянным башмакам капитана Клогга.
— Три моих лучших бойца погибли! Давайте, братва, оружие к бою и бегом на холм!
Клогг замахал палашом, но сам отступил в сторонку. Атака явно не удалась: никто из пиратов не хотел добежать до гребня дюны первым, все прятались за спины друг друга и якобы случайно спотыкались. Наконец капитан понял, в чем дело, и затопал башмаками:
— А ну, впере-е-е-е-е-е-д!
Однако, преодолев примерно треть высоты дюны, пираты снова струсили, по-прежнему не желая идти на штурм. Клогг вытащил из ножен абордажный палаш и зашагал наверх, раздавая по пути направо и налево увесистые тумаки пиратам, провожавшим его сконфуженными взглядами.
— С дороги, салаги!
Внезапно пират-крыса Вульп вскрикнул: вылетев неизвестно откуда, короткий дротик пробил ему заднюю лапу. Штурм тут же превратился в позорное бегство.
Отбежав от дюны, пираты остановились и присели на зеленой лужайке. Стуча башмаками, подбежал Клогг, раненый Вульп ковылял позади него. Капитан плюхнулся на траву и стал вытряхивать из башмаков песок.
— Хныкса, братишка, от тебя я такого не ожидал, да и от тебя, Мертвохват, и от тебя, Боггс. Братва, неужто вы каких-то острых палок испугались?
Описав дугу в синем летнем небе, острый, как игла, дротик чуть не попал в Трамуна Клогга и пришпилил к земле полу его кафтана. Горностай подпрыгнул как ужаленный.
— За тем холмом, видать, какое-то чудище прячется. Так далеко зашвырнуть копье никому не под силу!
И в довершение разгрома Клогг возглавил бегство своей команды под защиту стен Маршанка.
Лежа на противоположном склоне дюны, Феллдо наблюдал за отступлением пиратов. Баллау опустил на землю копьеметалку и дротики:
— Наше счастье, что они так и не решились на штурм. Этих негодяев было столько, что нам бы против них ни за что не устоять.
Вдруг Селандина как ни в чем не бывало вскочила на лапки. Оправляя кружева на своей юбке, она произнесла:
— А я знала, что им меня не догнать. Я всем сердцем чувствовала — мой храбрый Феллдо придет мне на помощь, и так оно и вышло.
Дубрябина улыбнулась:
— Поднимайся, храбрый Феллдо, эту неисправимую кокетку нужно доставить в лагерь!
Феллдо почувствовал, что его щеки горят огнем, когда Селандина, повиснув на нем, рассыпалась в комплиментах:
— Какой ты сильный, какой мужественный и как метко кидаешь эти палочки!
Бром вылез из убежища. Узнав, что Селандина пропала, он с самого начала шел за Феллдо следом, но, увидев, что его другу взялись помогать заяц и барсучиха, решил не попадаться им на глаза: Баллау и Дубрябина наверняка отправили бы его в лагерь. Поэтому он затаился в высокой траве, и на его глазах они спасли Селандину. Со времени побега из Маршанка Бром осмелел. Он восхищался Феллдо и хотел быть похожим на него, но в лагере с ним обращались как с малышом. Бром поднялся на дюну и вгляделся в трех убитых пиратов; он представил себе, что тоже мог бы, лежа рядом с Феллдо, метать в пиратов дротики, и оттого, что его не взяли искать Селандину, в его душе все закипело.
Съехав с дюны на заду, он некоторое время неподвижно сидел на земле, глядя на три безжизненные фигуры. Потом мышонок отважился поднять меч, лежавший рядом с Пескуном. Бром помахал мечом в воздухе, сделал несколько выпадов, и ему в голову пришла идея. В Маршанке еще томится немало рабов. Бром представил удивление Феллдо, Баллау и Дубрябины, когда он вернется в лагерь во главе полусотни освобожденных им рабов. С каждым взмахом меча у Брома прибавлялось решимости. Так он и поступит!
Вооружившись мечом и кинжалом, вынутым из-за пояса Плавуна, он оделся в пиратскую одежду, которую набрал понемногу со всех трех мертвецов. Вымазав мордочку в пыли, Бром нахлобучил широкополую шляпу Крабонога и отправился в Маршанк. Он шел вразвалочку, как заправская морская крыса, и упражнялся в пиратском жаргоне:
— Ха-ха, я — Куцехвост, лучший из братишек, что ходят по морям и грабят сухопутных дурачков!
23
Пытаясь освободиться от удавок, Грумм, Паллум и Роза осыпали окруживших их ящериц оскорблениями и угрозами. Мартин не тратил время на крики: он яростно отбивался от ящериц, тащивших его к кострищу. Их вожак между тем неподвижно стоял рядом; только изо рта то и дело высовывался раздвоенный язык, но в остальном он был бесстрастен и безмолвен. При малейшей возможности Мартин отбивался всеми лапами, кусался и царапался, и даже поранил до крови нескольких ящериц. Но силы были слишком неравные, и попытки сопротивления ни к чему не привели. Огонь на кострище разгорелся и стал потрескивать; над пляшущими языками пламени в насыщенный болотными испарениями воздух взвился дымок.
Внезапно над болотом раздался пронзительный крик. Все ящерицы сразу же замерли на месте. Крик прорезал неподвижный воздух второй раз. Этот звук никак нельзя было назвать приятным и мелодичным: он походил на скрежет ворот со ржавыми петлями, а заканчивался громким завыванием и бульканьем. Вожак помотал головой и прошипел, по-видимому, какое-то предостережение или приказ. Остальные ящерицы тут же принялись за дело. Схватив Мартина и его друзей, они затянули удавки у них на шее как можно туже и крепко привязали к столбам, так что пленники были вынуждены лечь в грязь. Сверху их быстро закидали папоротником, тростником и другой зеленью, которая скрыла их от постороннего глаза. На верху получившейся кучи улеглись несколько ящериц и притворились дремлющими. Придавленным их тяжестью Мартину и его друзьям каждый глоток воздуха давался с огромным трудом.
Величественно вышагивая на длинных ногах, в становище появилась большая серая цапля, и ящерицы, над головами которых она высилась, подобно башне, застыли как неживые. Наружность у Стража Болотного Холма была весьма внушительная. С высоты своего гигантского роста он окинул ящериц свирепым взглядом светло-золотистых глаз с черными зрачками, от которых начинался устрашающего вида ярко-желтый клюв. Запрокинув мощную, как колонна, и гибкую, как змея, шею, Страж испустил еще один леденящий душу крик, и два черных пера у него на затылке затрепетали.
С узловатой ветки вяза, росшего на краю поляны, вспорхнула оляпка. Опустившись среди ящериц на;кучу зелени, она взволнованно запрыгала и заплясала. Страж расправил свои серые крылья и, делая огромные шаги длинными, как ходули, черными ногами, стремглав бросился к куче. Налетая друг на друга, лежавшие на куче ящерицы бросились врассыпную, но не успели увернуться и вместе с зеленью полетели в
