— Как все неудачно сложилось, — с идеально сыгранным сочувствием произнес Миллер. — Я же здесь проездом. Услышал о вашем выступлении, решил заглянуть. И вот… Как называлась ваша статья в «Сайнтифик ресерч»? Погодите, сам вспомню. Ах, да… «Перинатальные матрицы в заговорах индейцев навахо: опыт акустического воздействия на управляемые мутации».
Он достал платок, долго, отдуваясь, вытирал лицо.
— И кто же вас надоумил скрестить микробиологию с психолингвистикой?
— А разве запрещено?
Арон Миллер укоризненно покачал головой.
«Конечно, милый мой, разрешено. Но не всем. А ты в их число не входишь. Пока — нет».
— Вряд ли в научном совете найдется специалист, способный по достоинству оценить твою идею.
— Научный мир не ограничивается нашим кампусом, — возразил Морти.
— Да, конечно. Кое-кто отозвался о вашей работе весьма лестно, — с готовностью поддакнул Миллер. — Профессор Карлсберг из Массачусетса, например.
Три сдержанно положительных отзыва на публикацию он организовал тремя телефонными звонками. Они и послужили кусочком сыра, за которым Морти бросился в мышеловку доклада на научном совете.
Миллер заставил себя лучиться благодушием. И нанес неожиданный апперкот.
— Хе-хе… Наука — прекрасное занятие, если не приходится зарабатывать им на жизнь. Кто сказал?
— Эйнштейн, — мрачно отозвался Морти.
Он скрестил свои руки плотника на груди и уставился на полосу света, пересекавшую носки его тяжелых ботинок. На несколько секунд глубоко задумался.
— Я знал, что вы появитесь, — глухо произнес он.
— Не понял? — неподдельно удивился Миллер.
— Вы. Инквизиторы.
Миллер натужно расхохотался.
— Милый мой, посмотри на меня! Если род Аорона Миллера когда-либо и имел отношение к Инквизиции, то только в качестве жертвы.
Морти окатил его холодным, как мартовский дождь, взглядом.
— Кроме того, что вы входите в попечительский совет нашего университета, равно как десятка других, вы, Арон Миллер, являетесь секретарем президентского совета по науке и технологиям, так?
Миллер хрюкнул.
— Хе-хе, синекура, сынок, обычная синекура. За небольшую услугу во время избирательной кампании предыдущий хозяин Белого дома расплатился со мной теплым местечком, а у нынешнего руки не доходят выкинуть меня вон. Вот и просиживаю штаны на заседаниях. Мой тебе совет, никогда не соглашайся на такой вариант оплаты, обязательно обжулят. Что я получил? Пару пустяков! Скука ужасная и никаких перспектив. Хе-хе…
Морти его игривого настроения не подхватил, взгляд был напряженный, целящийся.
— Вы из тех, кто следит, чтобы газон был ровный, травинка к травинке, — произнес он.
Улыбка сошла с лица Миллера. У него было такое чувство, словно, пропустив апперкот, противник двумя прямыми в корпус оттолкнул его от себя, вырвался из угла и готов решить исход боя в центре ринга.
«Лучше бы ты был простым фанатиком из дальнего угла лабораторного корпуса. Так было бы лучше для всех нас. И прежде всего для тебя самого, — подумал Миллер. — Но ты слишком… Слишком торчишь из газона».
— Да, — кивнул он, принимая условия боя.
— Значит, типичный Инквизитор.
Миллер склонил голову к плечу, будто прислушиваясь к отзвукам только что произнесенных слов.
— М-да… Образно. Думаю, я понял, что ты имеешь в виду. — Он придвинулся ближе. — Считаешь, что доказал, что Земля — полая, Вселенная свернута в трубу и изобрел вечный двигатель? Поэтому тебя надо сжечь на костре посреди кампуса, а пепел развеять по ветру, чтобы другим не повадно было покушаться на научную парадигму — эту священную дойную корову ученых мужей? — По тому, как дернулись в кривой улыбке губы Морти, Миллер понял, что нащупал правильные струнки. — И чтобы обыватели не сошли с ума, когда ты разрушишь своим открытием привычную для них картину мира, тебя самого надо побыстрее закрыть в сумасшедший дом? И надо спасать интересы корпораций, потому что твое открытие завалит мир бесплатных хлебом и излечит от всех болезней разом? Или мировая экономическая система рухнет, когда ты научишь всех делать штаны из воздуха, а бензин из воды?
Он ждал, когда улыбка на губах Морти не застынет.
— Так, нет же. Ничего подобного ты не открыл. За что тебе вколачивать кляп в глотку и закатывать в асфальт?
Он тяжко вздохнул, изобразив оскорбленное самолюбие.
— Какой я инквизитор… Скорее уж спасатель из «911».
— Будет спасать их от меня? — Мори кивнул на дверь.
Миллер покачал головой.
— Нет, сынок. Тебя — от них.
Морти вскинул на него удивленный взгляд.
— Они не успокоятся, пока не уничтожат тебя, сынок. И ты знаешь, за что. Нельзя доказывать ученым, что они полные бездари и дураки. Нельзя, сынок. Понимаю, что нужно. Но… — Миллер комично развел руками. — Нельзя. Небезопасно. Вернее, смертельно опасно.
Морти никак не отреагировал, и Миллер решил сделать паузу, старательно вытирая лицо и лысину.
— Кофе хочешь?
Морти отрицательно покачал головой
— Сэр, у нашего ректора Робинсона самый отвратительный кофе на Западном побережье. Это известно всем, кроме него самого.
— Ха… Может, воды?
— Спасибо. И вам не советую. Судя по мешкам под глазами, ваши почки и так работают с перегрузкой. Не успели акклиматизироваться. Учтите, Калифорния — не для всех.
Миллер отмахнулся влажным платком. Про себя отметил, что на сочувствии Морти и попался. Тоненькая брешь в скорлупе его защиты проделана, остальное — дело техники.
— Твоя ошибка в том, что ты все свалил в одну кучу, — тоном доброго и все прощающего дядюшки произнес он. — Смешал антропологию с микробиологией, акустику с органическим синтезом, полевые взаимодействия с высшей нервной деятельностью и сверху все залил логикой. В результате каждый член научного совета понял только свое, а в сумме никто не понял ничего. Выставил их полными невеждами, вот они на тебя и окрысились. Ты этого добивался?
— Нет.
Миллер засопел, сделав вид, что оценил шутку. Не меняя выражения, спросил:
— Ты утверждаешь, что в заговорах навахо содержатся наборы звуковых частот, способные подавить процесс размножения раковых клеток?
— Да.
Морти отвечал, будто был подключен к «детектору лжи»: односложно, без паузы на размышление, полностью сосредоточившись на контроле своих реакций. Чего и добивался Миллер.
— Ты может подтвердить это экспериментальным данными?
Это был ключевой вопрос. Научный совет с подачи Миллера пытался вытянуть из Морти хоть какие- нибудь данные, но он всякий раз уклонялся в теоретические рассуждения. Как выяснилось, опыты, которые он целый год проводил в лаборатории университета, прямого отношения к докладу не имели.
Миллер, хоть и был далек от науки, в слова не верил, только в доказательства. И он их начал собирать, как только редактор «Сайнтифик ресерч» проинформировал его о статье никому не известного
