Вург и Бью сидели на плоту, надежно скрытые от разбойников нависающей над ними резной кормой. Они не могли не слышать воплей разбойников, которых наказывали кнутом. Но ни в Вурге, ни в Бью ни на минуту не шевельнулась жалость к разбойникам.
— Галдят, как целый класс в школе для бутылконосых дельфинов! Ничего, поделом им. Может, поймут, что честными быть удобнее.
— Да. Хуже вора может быть только одно!
— Что же это, скажи на милость?
— Два вора.
— Ха, ха! Неплохо сказано, Вург!
— Нам теперь надо быть осторожнее по ночам, приятель. Они станут бдительнее.
— О, конечно! Стало быть, поступим так: ты будешь воровать, а я — отвлекать их в своем костюме привидения. Идет?
Вург усмехнулся:
— Морское Привидение! Что за бред!
Бью приставил к ушам рога, сделанные из сухих веточек пузырчатки. Он пригнул голову и свирепо зарычал:
— Не говори так о Морском Привидении, а то оно как выскочит из морских глубин да как заколдует тебя!
Вург прикрыл глаза и с удовольствием грелся под солнышком:
— Жаль, что ты не можешь заколдовать свой собственный желудок, чтобы он не требовал столько еды, толстый обжора!
— Спокойно, мышь! Мы, призраки, нуждаемся в хорошем питании. Тогда мы можем нормально работать. Ни один уважающий себя морской разбойник не испугается полуголодного исхудавшего привидения! Кстати, а пудинг с изюмом еще остался?
— Там есть немного в миске. Угощайся! Не сомневаюсь, что ты легко превратишь простой пудинг в духовную пищу. Что это ты там пишешь на нашем плоту? Плавучий кранец? Это название нашего судна? Ладно, меня запиши первым помощником, а себя — капитаном-призраком.
Бью действительно что-то царапал кусочком угля на обрывке парусины, от старания высунув язык:
— Вообще-то я сочиняю стихи о привидениях. Думаю, эти невежественные пираты о них и не знают, так что я должен рассказать им о себе.
Вург вздрогнул, услыхав всплеск и вслед за ним душераздирающий вопль с верхней палубы:
— Да уж, наверно, это ужасно больно: когда тебя выпорют, а потом обрызгают соленой водичкой! — заметил заяц, не отрываясь от своего занятия. — Думаю, в последний раз они по-настоящему мылись в далеком детстве, когда мамаши драили их мочалкой в тазу. Представляешь себе этакого славненького лепечущего младенчика-пирата, купающегося в тазу? Да, думаю, их матушки и тетушки ужаснулись бы, услыхав, как они сейчас выражаются!
В ту ночь подвергшиеся наказанию зализывали раны. Некоторые слонялись по судну, выставив напоказ свои драгоценности, которые они уже считали пропавшими. Остальные толпились вокруг стола, играя в старую крысиную игру косточками фруктов и ракушками. Когда дверь распахнулась, все в испуге отскочили от стола. В каюту ввалился Паруг. Он держал в трясущихся, как желе, лапах длинный кусок парусины.
Крыса Виллаг помог ему добраться до стола и сесть:
— В чем дело, боцман? У тебя такой вид, будто ты увидел привидение.
Кто-то передал Паругу кружку грога. Он выпил огненную жидкость одним большим глотком. Струйка грога стекла с его подбородка. Паруг дико озирался вокруг:
— Это было Морское Привидение! Я видел его собственными глазами. Прямо перед собой!
В каюте воцарилась леденящая кровь тишина. Паруг был здравомыслящей крысой, за ним не водилось никаких глупых фантазий. Кружку наполнили снова, и Паруг отхлебнул из нее, прежде чем продолжить:
— Выхожу я осмотреть палубу на предмет, значит, воров. Я и моргнуть не успел, как оно схватило меня за горло. У него длиннющие сильные лапы, как будто стальные. Я даже пошевелиться не мог! Честное слово, ребята, я уже никогда не стану прежним, после того как увидел его! У него огромные рога, три глаза, а рожа вся так и светится! Должно быть, намазана соком каких-нибудь водорослей со дна морского. И вообще, оно было все мокрое. Уф-ф! Даже рассказывать страшно!
Виллаг отхлебнул из кружки, которую Паруг поставил на стол:
— Почему ты сразу не пошел и не рассказал капитану?
Паруг бросил на Виллага затравленный взгляд и растерянно прошептал:
— Капитан не станет слушать… Он не верит в привидения… Я не могу ему рассказать, он убьет меня!
Вонючка даже на время забыл о своей спине:
— А привидение говорило с тобой, Паруг? Что оно сказало?
Боцман поднял кусок парусины и потряс им:
— Ничего оно не сказало. Оно только рычало, а потом так ужасно завопило! Было похоже на крик бутылконосого дельфина. Потом оно сунуло мне в лапу вот этот кусок парусины и отпустило мое горло.
Озадаченный Вонючка спросил:
— Ну и что ты сделал?
— Что я сделал? Убежал… Что еще мне было делать?
— Как ты думаешь: оно все еще там, на палубе?
— Откуда я знаю! Пойди сам да посмотри!
— Что? Знаешь, приятель, я из этой каюты и шагу не сделаю, пока не рассветет и солнце ярко не засияет… Вот так-то!
Вся команда энергично закивала в знак согласия. Виллаг взял кусок парусины из трясущихся лап Паруга:
— Смотрите: здесь что-то написано! О чем тут, Паруг?
— Не знаю. Я читать не умею.
Крыса Григг подозвал Виллага:
— Ну-ка дай сюда. Я умею читать. Посмотрим, что там пишут…
И Григг стал громко выкрикивать слова. Читал он, правда, плохо, еле-еле. Его пронзительный голос отдавался эхом в жуткой тишине:
