– 80 миль, тигренок.
– Ну, не очень-то быстро.
– На 10 миль больше допустимой скорости.
– Выходит, вон тот мужчина нарушает закон?
– Конечно.
– И папочка нарушает закон. В прошлую субботу он ехал со скоростью 135 миль. Эй! А вот и папочка! Ух ты!
Сэм мельком взглянула на сына в зеркальце заднего обзора «лендровера», Ники прижался лицом к стеклу.
– Нет, не папочка, – сказал он. – Просто машина похожа. Кроме того, папочка ездит быстрее. А почему мы сворачиваем?
– Нам надо заехать за покупками.
– Да ну! А тебе нравится делать покупки, Хэлен?
Хэлен повернулась:
– Это зависит от того, что я покупаю, Ники.
– Да как же может нравиться делать покупки?
«А теперь, перед программой новостей, послушайте прогноз погоды на конец недели для Суссекса и Саутдаунса. Ожидается сухая и ветреная погода, возможен шторм… так что держитесь за свои шляпы и парики. Но теперь вернемся обратно, в лето 67-го года. Ансамбль „Кинкс“. „Солнечный день“».
Она въехала на автомобильную стоянку. Песня всколыхнула в ней смутное приятное воспоминание. Все трое взяли по тележке на колесиках и друг за другом вошли в магазин. Ники своей тележкой проехался впритирку к выставленным для рекламы бутылкам безалкогольного пива, столкнулся с другой, и они так зацепились друг за друга, что обе пришлось бросить. Потом он повис на алюминиевом барьерчике, наступил на чью-то корзинку и вскарабкался на гору консервированных печеных бобов «Гейнц», которая рассыпалась под ним.
Сэм отъезжала от магазина с чувством облегчения.
– Мы гамбургеры купили?
– Да.
– А сосиски?
– Да.
– Клево!
Она так резко затормозила, что колеса взвизгнули. «Лендровер» дернулся и остановился, Хэлен швырнуло вперед, и пристяжной ремень больно врезался в ее тело.
– Извините, – сказала Сэм, пристально глядя вверх, на красный свет. Она повернулась к Ники, он был плотно пристегнут на заднем сиденье. – Все в порядке, тигренок?
Ники кивнул, поглощенный изучением автомобилей, проезжающих через перекресток.
– «Форд», «форд», «датсун», «форд», «ровер», «тойота», «форд», «ситроен», «порше»! А папа должен быть там, мамочка?
– Он придет сегодня вечером. Он уехал на охоту.
– И я хочу поехать на охоту. Он обещал взять меня поохотиться.
– Может быть, он возьмет тебя завтра.
Охота… Сэм не желала, чтобы Ричард потворствовал Ники. Ей хотелось, чтобы Ники вырос в сельской местности, и она старалась заводить в Лондоне друзей, у которых есть дома за городом, всячески стремилась подружиться с местными сельскими жителями. Единственная вещь, которая не нравилась ей в сельской жизни, – это охота. Сэм заставляла себя примириться с нею, но безуспешно: беспокойство не покидало ее. Она повернулась и посмотрела на дорожные знаки. ЛЬЮЭС. БРАЙТОН. ИСТБОРН. ТЭНБРИДЖ. УЭЛЛС. Красный свет сменился на зеленый, она толкнула рукоятку переключения передач и отпустила сцепление.
– «Уоксхолл», «остин», «фольксваген», «ягуар», «форд», «хонда», «фольксваген», «фиат»…
– Эй, стоп! Дай-ка нам отдохнуть, тигренок.
Марки автомобилей. Он знал их все до единой.
– А тот гусь там будет, мамочка?
– На ферме? Думаю, что да.
– А гусь может клюнуть?
– Да.
– А убить может?
Она улыбнулась:
– Нет.
– А если он все-таки убьет, то съесть сможет?
Черный капюшон своими щелочками-прорезями таращился на нее из-за перегородки между водителем и пассажиром.
– Он тебя не убьет.
Сочащаяся мертвенно-бледная глазница.
Ничего. Это все ничего не значит, забудь. Причудливая игра воображения. Просто расстроилась из-за Ричарда – вот все и всплыло в подсознании.
Ну а сон об авиакатастрофе?
Совпадение. Кен прав. Совпадение. Теперь оно ушло в прошлое, осталось позади и скоро совсем исчезнет, как темное пятнышко в зеркальце заднего обзора. А в сельской местности она всегда чувствовала себя хорошо. Просто здорово уехать прочь из Лондона. На все выходные. Вместе с Ники. Нелегко, но зато весело. Конец недели должен быть замечательным, он залечит раны.
Сэм свернула с главной дороги на узкую улочку с высокими кустарниками-изгородями по обеим сторонам. Навстречу мелкими шажками торопился крестьянин, словно хромая старуха. Было трудно узнать эту улочку, ставшую непривычно светлой после того урагана, в прошлом октябре. Затенявшие ее посадки почти все исчезли. Повсюду, куда ни посмотришь, сломанные, вырванные с корнем деревья, будто страшный великан протопал здесь, забавы ради сшибая все на своем пути.
– А я знаю, где мы сейчас! Я знаю, где мы сейчас!
Она проехала через узкие сломанные ворота, мимо изгороди, мимо знака с надписью «СЕЛЬСКАЯ ДОРОГА. СТАРОЕ ПОМЕСТЬЕ-ФЕРМА. ДОРОЖНЫЙ ДОМ» и на развилке свернула влево, на узкую дорогу из уже крошащегося бетона, проложенную через вспаханное поле, словно гать. «Лендровер» накренился вбок, преодолев какую-то рытвину, потом его подбросило, руль напряженно подрагивал в ее руках. Слабый запашок грязи, навоза и сырой соломы просачивался через закрытые окна.
– Дурацкая дорога, – сказал Ники.
В самом конце поля Сэм снова свернула влево, миновала ферму со множеством флигелей, амбаров и силосных башенок, а затем спустилась по крутому холму. Сначала показался верх крыши дома, а потом ее заслонили пихты. Машина обогнула полуразвалившийся амбар, всегда вызывавший у Сэм внутреннее содрогание, и, сделав крюк, выехала к фасаду дома.
Когда они купили его, дом был замечательным, и тут можно было жить с самого начала. Но Ричарду показалось, что он недостаточно просторен, и он буквально распотрошил все, комнаты были пробиты насквозь, на стенах и потолках появились новые лепные украшения; был вырыт плавательный бассейн, заложен теннисный корт с твердым покрытием… Деньги текли как вода, Сэм и не подозревала, что они у них есть. Деньги каким-то волшебным образом приносили совершенно непонятные сделки, устроенные с помощью Андреаса. Того самого швейцарского банкира, с которым Ричард так подружился. Если Ричард находился дома, он постоянно, как одержимый, разговаривал с ним по телефону. А когда банкир обедал у них, Ричард буквально заходился от лести. Сэм никак не могла припомнить, с какого момента Ричард начал так меняться. Когда завелись-закружились денежки или когда начались шашни с этой шлюшкой? А может, все дело в Андреасе? Несколько дней назад ей наконец удалось увидеть его, а заодно и его черную кожаную перчатку.
Прошлогодний ураган снес часть крыши, и теперь ее все еще ремонтировали. Проржавевшие стропила тянулись вверх по стене, полотнище светло-голубого брезента, прикрепленное к ним, колыхалось
