– Изумительные часы. Они, должно быть, стоят целое состояние.
– Мне хотелось подарить тебе что-нибудь совсем особенное.
– Ты в последнее время тратишь уйму денег.
Он фыркнул.
– Да все нормально. Мы провернули несколько неплохих сделок. Андреас считает, что у нас будет все отлично до тех пор, пока ничего не случится на японском рынке.
– А такое возможно?
Он отстранился от нее и сделал большой глоток виски. Сэм внимательно посмотрела на него, и ей почудился слабый отблеск беспокойства в его лице.
– Существует такая угроза? – осторожно повторила она.
Он снова фыркнул.
– Нет.
Но она почувствовала, что в его обычной уверенности чего-то недостает.
– А давно ты имеешь дело с Андреасом?
Он пожал плечами:
– Примерно восемь или девять месяцев.
– Он, кажется, помог тебе заработать кучу денег.
– Да, он хороший малый, – подтвердил Ричард, слегка покраснев.
– Ты ему доверяешь?
– Он абсолютно честен.
– В самом деле?
Он кивнул.
– А он не авантюрист?
– Нет… он… – Ричард поколебался. – Он действительно… ну… очень осторожен. Он же директор банка. Весьма серьезное учреждение. – Он неуклюже поскреб себя по затылку. – А почему ты…
– Я просто подумала, что он немного странный, только и всего.
– Ну, многие швейцарцы несколько флегматичны.
– А как прошла охота? – спросила она.
– Трофеи отличные. – Ему словно полегчало оттого, что она сменила тему разговора. – Сто восемьдесят фазанов! Как в былые времена. Думаю, придется сооружать подходящую кладовку для дичи.
Сэм принялась осторожно взад-вперед крутить винтики своих часов. Она сообразила, что уже многие годы не заводила вручную часы.
– Ты уже позаботилась о представлении, ну, о «Панче и Джуди», таракашечка, а?
– Да.
– И во сколько оно начнется?
– В три. Тебе надо отладить проектор сегодня. А то завтра будет некогда, ведь тебе придется еще ехать за своей матерью.
– Старая коза. – Он сделал еще один большой глоток виски. – Пора бы ей уже прекратить выставлять себя напоказ.
– Вот и Ники в один прекрасный день скажет так про нас с тобой.
– Да уж наверняка скажет.
– И это тебя не беспокоит?
Он пожал плечами:
– Нет.
Она снова поцеловала его в щеку.
– Ну, я пойду и расскажу Ники сказку.
Сэм вышла из комнаты, закрыла за собой дверь, высморкалась и вытерла слезы. Медленно поднялась по лестнице, возвращаясь в мыслях к сказочке про человека, который убил дракона, а дракон взял да и ожил, только на этот раз превратился в двух драконов, и человек убил их обоих, а потом они превратились уже в четверых драконов, но он и их тоже убил. Вот так взял и убил, навсегда.
12
– Уби-уби, джуби-джуби! Ну и кто же здесь гадкая девочка?
Сэм внимательно рассматривала ширму, украшенную гирляндами пакетиков с леденцами. Панч, с огромным крючковатым носом, вертелся туда-сюда в остроконечной шапочке, постукивая полицейской дубинкой по крохотной сцене, пронзительно вереща при этом:
– Гадкая, гадкая, гадкая, гадкая. Кто же здесь гадкая девочка, а?
Кто-то из детей крикнул:
– Мама Ники, вот кто!
Панч важно раскачивался всем туловищем вверх-вниз, повторяя самому себе:
– Хм, мама Ники гадкая, вот как? Мама Ники гадкая, правда? Ну, сейчас мы разберемся, разберемся, да?
– Да! – завопил хор голосов.
– Уби-уби, джуби-джуби, так кто же у нас гадкая девочка?
Он еще немного повертелся и вдруг пристально посмотрел прямо на Сэм, наклоняясь вперед и сгибая и разгибая в ее сторону указательный палец. Очень длинный палец, несоразмерный величине куклы. Сэм почувствовала, как в ней нарастает тревога.
– Уби-уби, джуби-джуби, – повторял он снова и снова, сгибая и разгибая свой ужасный палец, наклоняясь все ближе и ближе к ней. Детишки внезапно притихли, ощущая, что происходит что-то необычное. – Я думаю, ее следует наказать. Вы согласны, ребятишки?
– Да!
Панч стоял прямо и снова постукивал по сцене своей дубинкой.
– Кто же это придумал, что она летела на каком-то самолете? – Он так и закудахтал от смеха.
Сэм стало больно от гнева и изумления.
– Гадкая! Гадкая! Гадкая!
Дубинка опустилась вниз. Бах-бах-бах. Еще сильнее, на этот раз с настоящей угрозой.
– Так кого нам придется наказать?
– Маму Ники! – проорал хор.
– Мы можем поколотить ее дубинкой! – заверещал он, а потом нырнул вниз и скрылся из вида. – Или мы можем…
Он появился снова.
Но теперь на нем был черный капюшон с узкими прорезями. Сэм хотела было попятиться назад, попыталась оттолкнуться на ковре, но застряла в чем-то твердом, нет, в мягком… «Диван», – сообразила она.
Она видела его губы, улыбающиеся в прорези капюшона. Но вот он моргнул, и его левое глазное яблоко вылетело наружу, ударилось об пол и покатилось по ковру, потом по голым доскам пола, подпрыгивая, дребезжа все громче, и катилось все дальше, грохоча теперь, словно пушечное ядро.
Детишки просто визжали от смеха.
Панч приподнял что-то сверкнувшее металлическим блеском над краем сцены. Она вздрогнула. Дробовик.
Он быстро вскинул ружье и прицелился.
– Нет! – закричала она что было сил.
Она увидела струю пламени, вылетевшую из дула, и ощутила острый ожог на щеке.
