– Любовник, – ответил Гай.
Алекса смотрела на него, остолбенев. Смотрела на человека, который сидел напротив, в полумраке комнаты. Что ответить? Она не понимала, о чем он говорит. Она вообще ничего не понимала – она просто физически ощущала его присутствие.
Вдруг он резко поднялся и очутился рядом с ней. Выражение его лица было угрожающим.
– Разве он не приехал с тобой?
Этот вопрос терзал его всю дорогу, пока он сюда ехал, после того как отвез Луизу в дом ее подруги и пожелал спокойной ночи. Мысли его витали далеко от невесты. Наконец он принял решение и дал указания шоферу.
Ключи от квартиры Алексы у него остались. В голове стучало: вернулась она к себе или уехала с мужчиной, который занял его место? Или приехала вместе с ним?
Но сейчас интуитивно понял, что она здесь одна.
Алекса не сводила с него глаз, а его зеленые глаза жгли ее своим огнем. Он что-то говорил, но она ничего не понимала. Не понимала ни слов, ни языка. Все происходящее было выше ее понимания. Он схватил ее за плечи – она чувствовала его железные как тиски пальцы. Губы его зловеще изогнулись, глаза пылали. Он хотел ее! Хотел страстно, безумно.
А она… У нее не было сил говорить, но глаза ее выдали – она тоже его хочет и не может это скрыть.
Время остановилось. Алексе казалось, что за эти несколько секунд она не сделала ни единого вдоха.
Очень медленно он опустил голову к ее лицу.
– Никакого мужчины, кроме меня,
И его губы обожгли ей рот.
Наконец-то его напряженное, сжавшееся в железный ком тело расслабилось, непробиваемая броня самообладания дала трещину, сквозь которую улетучилась злость.
Прошло много времени. Сколько, Алекса не знала. А может, время остановилось?
Но она жила. Чувства, подавляемые целых четыре месяца, вырвались наружу. Словно открыли запертую шкатулку.
Их тела переплелись, руки и ноги искали прикосновений, губы впивались в губы. Они сливались, растворялись друг в друге. Они были одно целое.
Потом оба застыли. Алекса лежала в кольце обмякших рук, волосы рассыпались по его плечу, щекой касалась гладкой мраморно-белой груди Гая. Она слышала лишь стук собственного сердца и больше не ощущала ничего – все было отдано Гаю.
Голос Гая нарушил тишину и донесся откуда-то издалека, слова тяжело падали в застывшую между ними тишину:
– Я не смогу без тебя жить. – У него вырвался вздох. – Но будет трудно. Я не смогу часто бывать с тобой. Это будет даже реже, чем раньше. Ты должна это понять и принять. Буду с тобой, когда смогу. Как сейчас. – Его рука стиснула ей бедро. – По-прежнему не получится. Ты должна это понять. То, что я смогу, я обязательно сделаю. – Он прерывисто выдохнул. – Я буду сам приходить к тебе – по-другому не получится. Необходима осторожность – это очень важно. Прости, но это существенно. Никто не должен знать, что я снова с тобой. Никто ничего не должен заподозрить. – Она чувствовала, как под ее щекой поднимается и опадает его грудь. Он снова заговорил, отрывисто и несвязно: – Потом… позже… все станет проще. Это поймут. И все это примут и с этим смирятся. – Он замолчал. – В том числе и Луиза. Моя невеста.
Алексе казалось, что кровь больше не течет по жилам, а он продолжал говорить:
– А пока что… пока что возможно только так.
Он замолк. Алексу охватил озноб, ужасный озноб, но она не пошевелилась. Под ладонью – его плоский, мускулистый живот, руки обнимают ее.
Больше он ничего не сказал и лежал, глядя в темный потолок. Потом поднял руку, взглянул на золотые часы на запястье, с тяжелым вздохом отодвинулся от Алексы и встал. Подняв разбросанные вещи, он молча оделся. Алекса, тоже молча, смотрела на него. Она не ощущала своего тела, ни рук, ни ног. Одевшись, он взглянул на нее сверху вниз:
– Прости, я должен уйти прямо сейчас. Мне не следовало к тебе приходить. Луиза в Лондоне. Весьма вероятно, что она может узнать, что ей сообщат, куда я уехал после приема. – Он удрученно вздохнул. – Мне необходимо обсудить с тобой, как все будет устроено в дальнейшем… Но сейчас я должен уйти. А завтра я возвращаюсь в Париж. Одну-две недели мы не сможем видеться. Потом, скорее всего, такая возможность появится. – Его голос звучал ровно, без каких-либо эмоций. – Я позвоню тебе, как только смогу. Ты не сможешь мне звонить. Ты должна это понять. – Он на секунду замолк. – Это чертовски трудно, но другого выхода нет. Только так! Прости, но в данный момент ничего другого придумать невозможно…
Он стоял и смотрел на нее. Долго смотрел. Затем наклонился над ней и ладонью закрыл ей рот, предотвращая какие-либо возражения.
– …пока я снова не смогу приехать сюда, – закончил он.
Выпрямившись, он вышел из комнаты.
Алекса слышала, как захлопнулась дверь.
На улице, промозглой от дождя, Гай почти бежал вперед. Он увидел то, чего уже не надеялся увидеть, – свет в конце тоннеля и свободное пространство, где легко дышится и куда манят орлы.
– Алекса? – удивилась Имоджен.
Увидев подругу в такой ранний час с чемоданом в руке, она не на шутку встревожилась.
Было восемь утра, но сегодня выходной, поэтому Имоджен позволила себе поспать подольше. Звонок в дверь был долгий и настойчивый. Она накинула халат и пошла открывать.
Войдя, Алекса протянула Имоджен пачку банкнот.
– Сто фунтов, – безжизненным голосом сказала она.
Имоджен все поняла. Не взяв денег, она затолкала Алексу на кухню, усадила и тяжело опустилась на стул напротив.
– Черт! – вырвалось у Имоджен, когда Алекса выложила на стол десять бумажек по десять фунтов каждая. – Ублюдок.
У Алексы вырвался сдавленный стон.
– Я не верила тебе, – сказала она. – Не верила ничему, что ты говорила о нем, – не хотела верить. А теперь, – Алекса перевела дух, – теперь верю. – Она пустым взглядом смотрела на подругу. – Ты поставила сто фунтов на то, что он вернется, чтобы продолжить наши отношения, несмотря на такую мелкую неприятность, как его предстоящий брак. – Она проглотила комок в горле. – Он вернулся. Прошлой ночью. Он был на благотворительном вечере. Потом он вошел ко мне в квартиру. Мы… – Она замолчала и сглотнула слюну. – Потом он… сообщил о своих планах в отношении меня. И в отношении той несчастной девочки, на которой собирается жениться! – Алекса изменилась в лице. – Я видела ее прошлым вечером. Я не знала, что это она. Слава богу, что она не знала, кто я. Но ясно как божий день, что она представляет себе, что ей сулит брак с ним. Я не знала, что она говорит про него, – просто она упомянула своего бесчувственного жениха, который считает ее неуклюжей и неловкой, собирается завести любовницу и забыть о своей новобрачной! Ему безразлично, что тем самым он ее унижает. Мне стало ее ужасно жалко. Но я не… не… – Алекса болезненно сморщилась. – Я не представляла, что это касается меня, что удобной любовницей буду я. Как сказала эта девочка, он найдет красивую, элегантную любовницу, потому что ему неинтересна инженю, наивная невеста-тинейджер! – Алекса перевела дух. – Имми, я считала тебя циничной, но ты была права – права от начала до конца! Я думала, что какими бы… странными тебе ни казались мои с Гаем отношения, но ты зря считала, что он плохо со мной поступает, и я не была девушкой по вызову, как ты выразилась. – Голос Алексы звучал глухо. – Но ты оказалась права – я была именно такой. И он хочет,
