поняв, что это безнадежное занятие, бросил. — Но я с вами!
Они проезжали через Перт — небольшой городок, раскинувшийся по берегам самой длинной в Шотландии реки Тей.
— До 1452 года он был столицей Шотландии, — сказал Колин. — При римлянах назывался Викторией. Позднее, когда пиктов обратили в христианскую веру, название поменяли на Джоунстаун. А когда Ричард Львиное Сердце сделал его королевской резиденцией, стал Пертом.
Пруденс снова задумалась над причудами времени. Этот Перт уже существовал, когда Колумб только открыл Америку.
— Скун-палас отсюда недалеко? — спросила она.
Колин кивнул:
— В четырех километрах. Но это не тот замок, где короновались короли Шотландии.
Они продолжали ехать по шоссе. Местность становилась гористой, менее населенной. Температура все снижалась. В чистом небе проносились облака. Пруденс заметила, что приближающиеся Грампианские горы, с их сглаженными голыми вершинами, издалека кажутся более воздушными и открытыми, чем узкие улочки Эдинбурга.
— Питлохри, — произнес Колин, замедляя скорость, когда они въехали в живописную деревушку. — Уютная, не правда ли? Считается географическим центром Шотландии.
В деревушке тоже было полным-полно туристов. Пруденс постаралась вспомнить, что она читала про это место.
— Здесь создано искусственное озеро. Его заполнили в пятидесятых годах для гидроэлектростанции. А долина называется Туммельская. Кстати, мы уже очень близко от замка.
— Замка Кинлин?
— Места затворничества Хейли Монтгомери, писателя и поэта, обладателя Пулитцеровской премии, — весело выпалил Колин.
Она посмотрела на него и почувствовала, что узел в животе затягивается сильнее.
— Пруденс, дорогая! У вас такой вид, будто вы столкнулись с лох-несским чудовищем.
— А что, если я не понравлюсь вашему отцу?
— Ничего страшного! Отвезу вас обратно в аэропорт, посажу на самолет, и вы вернетесь в Нью- Йорк. — Он смотрел на нее смеющимися глазами.
— Вы думаете, я ему понравлюсь?
— Если вы хорошо печатаете и не станете ему докучать, то конечно.
— Не можем ли мы на некоторое время остановиться, чтобы я могла переодеться?
Колин замотал головой:
— В этом нет необходимости! Если даже он и покажется, то вряд ли обратит внимание на ваш вид. Думаю, мы сразу его и не увидим. Как правило, после обеда он работает, ужинает поздно и снова работает до глубокой ночи. По крайней мере, говорит, что работает. В любом случае, встретитесь с ним в нормальном виде завтра утром.
Пруденс не успокоилась, но постаралась больше не думать о предстоящей встрече.
— А кто еще, кроме вас и отца, живет в замке?
— Пара, которая поддерживает там порядок уже долгие годы.
'Долгие годы?! Почему же нигде не упоминался этот замок?' Она читала про первую жену Монтгомери, мать Колина — уроженку Шотландии, но про замок… Разумеется, если бы журналисты про него прознали, они бы прочесали Шотландию вдоль и поперек, чтобы обнаружить убежище Хейли.
— Значит, там будете вы, ваш отец, эта пара и я? — уточнила Пруденс с едва заметным отчаянием.
— Там не будет так тоскливо, как может показаться поначалу, — ободряюще улыбаясь, успокоил он. — Сейчас лето, наезжают друзья…
'А как зимой?' Хотя зачем ей беспокоиться о зиме, если Эллиот хочет получить статью как можно быстрее? Плотно сжав губы, Пруденс опять напомнила себе, что выполняет задание редакции. Потом еще пять раз это повторила, чтобы не забывать.
Сразу за деревней Колин свернул на узкую сельскую дорогу. Километра через два, когда они стали огибать большую округлую вершину горы, поросшую папоротником и вереском, дорога совсем сузилась. Затем опять спустились и въехали в сосновый лес, росший у подножия горы. Воздух был прохладным и резким, пахло хвоей.
Пруденс почувствовала, как узел в животе ослабевает, чувство вины за бесконечную ложь проходит, и с облегчением вздохнула.
— Даже не верится, что я очутилась в таком месте, — громко сказала она.
Колин недоверчиво посмотрел на нее:
— А может быть, все-таки с большим удовольствием сидели бы в нью-йоркском офисе и печатали речи этого вашего адвоката Арнольда Тромбли? И вы хотите, чтобы я вам поверил?
Она засмеялась.
— Я же сказала вам, что хотела выбраться из Нью-Йорка из-за жары.
— Сказали! — Добродушное выражение на его лице исчезло. — Но правду ли?
— Конечно!
— Ну, хорошо, Пруденс. Поставьте себя на мое место. А вы бы поверили девушке вашего возраста, что в летнее время ей хочется бросить Нью-Йорк, чтобы отправиться неизвестно куда? Да еще если учесть, что предстоит и зиму пережить в Шотландии.
Поверила бы она? Журналистский инстинкт подсказал ей, что необходимо немедленно развеять подозрения Колина, иначе он начнет копаться дальше.
— Вы путаете! Я не собиралась ехать 'неизвестно куда', — добродушно заметила Пруденс. — Помните, я сразу исключила Монголию и Якутию! А кстати, почему вы выбрали меня, если мне не доверяете?
— Оставить Нью-Йорк, работу, друзей и поехать с совершенно незнакомым человеком к черту на кулички — согласитесь, не всякая молодая женщина пойдет на такое…
Пруденс замахала рукой:
— Ладно, ладно! Почему вы выбрали именно меня?
— Вы хотите знать?
— Да, хочу.
— Больше никто не проявил интереса к объявлению Джоан на ваших курсах. Между прочим, поначалу я за это страшно на нее рассердился, но потом отошел…
Пруденс непроизвольно сжала кулаки.
— Только поэтому?
— Откровенно говоря, я побоялся, что после нашей встречи вы разболтаете кому-нибудь, что пытались устроиться секретарем к Хейли Монтгомери, даже беседовали об этом с его сыном. Эта новость могла разнестись.
— А здесь, в Шотландии, она разнестись не может, — заметила Пруденс.
— Вот именно! Ну, постарайтесь рассудить логично. Я срочно ищу секретаря. Мне попадается аккуратная, толковая женщина, знающая дело и страстно желающая выбраться на лето из Нью-Йорка. У меня нет возможности толком разобраться, действительно она устала от городской суеты или у нее какой-то тайный интерес к известному писателю, но деваться практически уже некуда. Джоан просто зажала меня в угол!
Пруденс смотрела прямо перед собой на дорогу.
— Она вам что-нибудь про меня говорила?
— Нет.
— Почему?
— Я с ней не разговаривал. Знаете, в свое время мы достаточно много ссорились. Боялся: если позвоню — опять поругаемся. Я отношусь к ней с гораздо большим уважением, чем она ко мне. — Он на секунду замолк. — Да и какое это имело значение, даст она вам хорошую характеристику или плохую? Мне все равно пришлось бы вас нанять.
'Порше' вынырнул из леса и теперь ехал по узкой, освещенной солнцем долине у подножия горы.
