Путь их проходил по дамбе и дальше в направлении Питлохри, вдоль склона горы, поросшей вереском и окутанной туманом. В деревне Пруденс насчитала десять домишек, крытых еще соломой, один паб, заправочную и магазин.
— Жизнь в горных деревушках, — сказал Колин, когда они шли по брусчатке, — не намного изменилась за последнее столетие. Хотя теперь здесь принимают телевидение, и вряд ли кто говорит на галльском диалекте…
Оказалось, что позвонить можно из магазина, Колин остался поджидать на лавочке.
— Помните, никаких подробностей, — предупредил он.
Она виновато кивнула.
По местному времени был полдень, значит в Штатах — раннее утро. Сначала Пруденс набрала номер родителей. Мама как раз купала собаку, поэтому ни о чем не расспрашивала, только пожелала приятного отдыха в Шотландии и попросила по возможности привезти плетеные коврики. Затем девушка позвонила Эллиоту Арнольду Тромбли в его летнюю резиденцию в Ньюпорте.
Ответила жена и пошла его звать.
— Пруденс?
— Как вы догадались?
— Ты единственная молодая женщина, которая может позвонить мне в столь ранний час. Как дела?
Она вздохнула:
— Мне все удалось.
— Где ты?
Поколебавшись, девушка все же ответила:
— Неподалеку от Питлохри.
— Это о многом мне говорит, Пруденс!
— Севернее Перта.
Эллиот молчал.
— В Грампианских горах. Севернее Эдинбурга. Как раз в центре Шотландии. Тут вереск во всю цветет. Вы были когда-нибудь в Шотландии?
— Лондон, Париж, Рим, Вена. Что с Монтгомери?
— Меня зажали меж двух огней.
— Ты видела Хейли?
— Совсем недолго. Мы должны начать работать с понедельника, если я продержусь до этого времени.
— Продержись, Пруденс! — Голос издателя 'Манхэттен мансли' звучал как приказ. — Расскажи о нем.
— Он отрастил бороду и в прошлом году начал опять писать, признается, что не совсем уверен в своих силах. Это не поэзия — здешние места не способствуют пробуждению лирического настроения. Живет в затерянном, изолированном замке, на острове, рядом сохранились развалины старинного аббатства.
— А сын?
— Подозревает! Ему не нравятся совпадения, которые привели меня к этой работе.
— Тогда какого черта он тебя нанял?
— Из-за моей великолепной фигуры, — саркастически заметила Пруденс. — По той же причине, Эллиот. Из-за подозрений. Решил, если меня заманить на забытое Богом озеро в центре Шотландии, я не смогу никому ничего разболтать в самом Нью-Йорке. Я так понимаю, что все остальные претенденты и понятия не имели, на кого им предстояло работать. А я знала.
— Да, нам здорово повезло!
— У меня такое же мнение, — сказала она.
— А ты ничего не слышала о его бывшей жене, своем преподавателе?
— Нет, а что?
Она услышала, как Эллиот вздохнул.
— Вчера она заходила в редакцию.
— Эллиот!
— Интересовалась, где ты, хотела пригласить на ужин. Приставала к Бобу с дурацкими вопросами. Он направил ее ко мне… Ее просто так не проведешь, Пруденс!
— Я знаю. И что дальше?
— Страшно хотела узнать, почему студентка, отличница, неожиданно бросает занятия и исчезает неизвестно куда. Сказала, что пыталась застать тебя на квартире, но там ее убедили, что ты выехала. В редакции она никакой информации не получила.
— О Господи, Джоан догадалась!
— Я сказал ей, что ты на специальном задании.
Пруденс застонала:
— И она спросила: 'Где, в Шотландии?'
— Не совсем так, просто поинтересовалась где. Тогда я дал ей понять, что это служебная тайна и даже твоя мать не знает, где ты. И в свою очередь задал ей вопрос, почему ее это так интересует. Профессор ответила, что, дескать, беспокоится о молодой женщине, которая ей симпатична.
— Тоже мне, хитрец! — засмеялась Пруденс. — Вероятно, она пыталась связаться с Колином, и хорошо, что он улетел на день раньше. Но мне-то что теперь делать?
— Не переживай! Половина статьи у тебя, считай, уже есть. Попробуй перехватывать все послания на имя Хейли и опасайся ее приезда. В любом случае постарайся выиграть время.
— Они утопят меня, а потом четвертуют.
— У тебя больное воображение.
— Вас бы на мое место!
— Жизнь репортера не обязательно должна быть легкой. Как говорил мой предшественник сотрудникам: когда все летит в тартарары — прикиньтесь ослами.
— Ну, спасибо!
— Всегда пожалуйста. Жена кидает на меня странные взгляды. До свидания, Пруденс.
Она повесила трубку.
На лавочке Колина не было. Пруденс постояла около заправочной станции, просматривая в оба конца улицу, но его не увидела. Напротив, у ограды дома полная, немолодая женщина вдомашнем халате поливала кусты роз. Двое мужчин вышли из паба. Пруденс нахмурилась. Может, Колин зашел выпить чашку чая? Она решила посидеть на лавочке и подождать.
Меньше чем через минуту он показался из переулка, ведущего к заправке. На руках у него сидела черноволосая девочка лет двух, одетая в свитер и юбочку. Сзади шли мужчина с женщиной, видимо, ее родители.
Девочка что-то пронзительно прокричала.
— А я подумал, что вы уже сбежали, — сказал Колин. — Познакомьтесь с моими друзьями. — Он приподнял ребенка повыше. — Это Венди. Это ее родители, Пауль и Бренда Макголины. А это Пруденс Эдвардс.
Пруденс постаралась забыть свой разговор с Эллиотом и поздоровалась с новыми знакомыми. Венди решила побегать, Колин опустил ее на землю.
— Надеюсь, вам понравится Шотландия, — сказал Пауль.
— Не сомневаюсь! — заявила Пруденс, но улыбка получилась неестественной. — Замечательная деревня!
— Зимой у нас довольно холодно и сыро, — сказала Бренда, подхватывая дочь, направлявшуюся к дороге. — Но мы прожили тут всю жизнь, и нам не надо места лучше. Колин сказал, что вы из Нью- Йорка.
— Я теперь живу здесь, — ответила Пруденс. — А родилась ивыросла в маленьком городке в штате Коннектикут. — 'Да знают ли они, где этот Коннектикут?' — подумала она, но решила не пояснять. — Хотя он, конечно, не такой маленький, как ваш.
