— Обязательно! В горах кланы по-прежнему сильны.
— А есть клан Кинлин?
— Пока мы с сестрой живы, — ответил он.
Пруденс кивнула, ожидая, что он продолжит. И действительно, всматриваясь в одинокого горца, Колин продолжил:
— Моя мать была последней из клана Кинлинов. Она погибла в автокатастрофе двенадцать лет назад. Тогда мне казалось, что отец не переживет ее смерти. Может, в каком-то смысле, так оно и есть. Через два года он женился на Джоан, но вместе они прожили только полгода. А развелись шесть лет назад, развод прошел очень спокойно. После смерти матери отец написал несколько поэм, но на самом деле он был уже не в состоянии писать что-либо. На это были разные причины, конечно. Я не могу его оправдать, хотя если бы мать была жива… — Он пожал плечами. — Впрочем, кто знает! Теперь это уже не имеет значения.
У нее перехватило в горле.
— Как жаль!
Колин ничего не ответил.
'Эллиот будет в восторге', — внезапно подумала Пруденс. Сын писателя рассказывает о смерти матери и про горе отца на фоне стелющегося в низовьях тумана и одинокого горца, который играет печальную мелодию на волынке. И вдруг ей стало ужасно стыдно оттого, что она обманывает Колина, который раскрывает перед ней душу.
Переполненная угрызениями совести, Пруденс поднялась и пошла по тропинке. Колин догнал ее, схватил за руку, остановил.
— Что случилось, — требовательно спросил он, отпуская ее руку. — Я не должен был рассказывать такое? Теперь отец потеряет какой-то элемент своей загадочности и будет вам казаться просто старым человеком, оплакивающим свою умершую жену? — Он горько вздохнул. — Что ж, пошли?
Пруденс тихо последовала за ним. Ей хотелось сказать, что это не так, но прекрасно понимала: стоит ей открыть рот — и она во всем признается. А этого сейчас допустить нельзя. Дело необходимо довести до конца.
— Как мне все это не нравится! — прошептала она, немного отстав и глядя, как высокий и стройный Колин ловко спускается вниз. И поспешила его догонять.
К вечеру ждали гостей. Пруденс узнала об этом, когда пила чай с бутербродами у Мэри Эдмонд. После полудня, укрывшись в своей комнате, она записала все, что смогла узнать о Хейли Монтгомери, его темпераментном сыне, замке Кинлин и деревне. Чем занимался в это время Колин, ей было неизвестно, только слышала, как его «порше» еще до ленча выехал за ворота. Ничто не говорило о приближающейся вечеринке: кухня блистала чистотой, но Мэри сказала, что гостей прибудет не меньше дюжины.
— А мне казалось, что мистер Монтгомери отшельник, — произнесла Пруденс как можно тактичнее.
— Так и есть! — подтвердила Мэри, наливая крепкий, почти черный чай в кружку Пруденс. — Но сын- то его нет.
Девушка кивнула, хотя не была уверена, что все поняла.
— Значит, мистер Монтгомери не будет присутствовать на вечеринке? — уточнила она.
Старая женщина пожала плечами:
— Кто его знает! Нынешним летом он уже выходил на люди. Это идет ему на пользу, если хотите знать мое мнение.
— Вы считаете, что он перестает скрываться? — осторожно спросила Пруденс.
— Трудно сказать, о чем думает человек, — ответила Мэри и плотно сжала губы.
Пруденс добавила в чай немного сливок. Ей очень хотелось разговорить Мэри Эдмонд, 'покопаться в ее мозгах', как бы сказал Эллиот Тромбли, но сделать это нужно было очень осторожно, чтобы не вызвать никаких подозрений сообразительной женщины.
— Вы давно живете в замке? — начала издалека.
Мэри кивнула и смахнула с губ крошки.
— Мы оба родились и выросли в этих местах — Джон и я. И оба пришли на работу в замок, когда я была еще совсем девочкой…
'Тогда Колина еще не было и в помине', — отметила про себя Пруденс. И спросила:
— Значит, вы знали миссис Монтгомери?
— Да, безусловно, — улыбаясь, ответила Мэри. И выпрямилась. — Мы стараемся не говорить о ней. Это расстраивает мистера Монтгомери.
Пруденс поняла, что отсутствие самого Хейли Монтгомери не изменит решения Мэри не вспоминать вслух Энн Кинлин.
Она улыбнулась и перевела разговор на другую тему:
— Так, значит, вечеринку устраивает Колин?
— Да, конечно…
И тут их прервал сам Хейли Монтгомери, вошедший на кухню вместе с собаками. В руках у него был букет роз и полевых цветов.
— Подумал, что это можно было бы поставить в большую вазу, — произнес он грубоватым голосом, не без добродушия. И тут заметил Пруденс. — А, мисс Эдвардс! — улыбаясь, он приветствовал ее. — Ну, как вам на новом месте?
— Начинаю осваиваться, — ответила она. — Утром взбиралась на гору — мне показалось, что свежий воздух бодрит лучше всякого сна…
— Хорошо, — одобрил Хейли, и девушке показалось, что он остался доволен.
Мэри встала, принялась разбирать цветы.
— На вас накрывать сегодня вечером? — спросила она.
Монтгомери на секунду задумался, закусив губу, потом замотал головой.
— Думаю, что вечером поработаю. А позже спущусь и посмотрю, как идут дела. — И ушел.
Мэри познакомила Пруденс со своим мужем, вскоре пришедшим на кухню, и они вдвоем принялись доставать продукты из холодильника. Пруденс, не торопясь, допивала чай.
— А видел ли мистер Монтгомери вообще кого-нибудь за последние десять лет, исключая детей и вас? — решилась она задать еще один вопрос.
Оба посмотрели на нее.
— Конечно, видел, — после короткой паузы ответила Мэри. — В основном своих друзей, правда немногих. Он себе на уме, мисс Эдвардс, если вас это интересует.
— Да нет, нет! Я просто так, извините, — стала оправдываться Пруденс. — Пожалуй, я слишком любопытствую!
Ни Мэри, ни Джон не обратили внимания на ее восклицание, и тогда она отправилась в большой зал.
Пруденс не знала, что ей делать — то ли помочь Эдмондам, то ли оставаться в своей комнате. И не у кого было спросить. Поэтому села на диван перед большим камином и стала наблюдать за спящим котом. Даже пожалела, что не смогла провести уик-энд в Нью-Йорке, могла приехать и позже — к началу недели.
Хейли Монтгомери вошел с охапкой хвороста.
— Обнаружил, что Колина нет, вот и решил заняться камином, — резко сказал он. — У Джона и Мэри своих дел по горло.
Тут и Пруденс заметила, что в зале прохладно и сыро.
— Вам помочь?
