— Она не сильно изменилась с 1600 года, Пруденс…
Девушка улыбнулась — надо же, он назвал ее по имени!
— Так как мы договоримся?
— Я приеду через час.
— Давайте через сорок пять минут, а то я голодная…
— О Господи! — произнес он и повесил трубку.
Пруденс начала с того, что тщательно осмотрела квартиру и попрятала все номера 'Манхэттен мансли', потом приняла душ, стала одеваться. Колин так и не сказал, будет ли он ужинать у нее или куда-то собирается ее повести, поэтому она постаралась выбрать наряд, подходящий на все случаи жизни. Шила Пруденс сама, так что, к счастью, гардероб у нее был больше, чем у любого другого малооплачиваемого сотрудника журнала. Она выбрала кремовое платье из хлопка без рукавов. Изящные босоножки дополнили туалет. Никаких колготок. Затем чуть подкрасила тушью ресницы и легко тронула губы помадой кораллового оттенка.
— Ошеломляюще средне! Идеальная бесцветная секретарша, — произнесла она, глядя на себя в зеркало, как раз в ту минуту, когда внизу позвонил Монтгомери.
Удостоверившись, что это он, Пруденс сразу же его впустила, ослепительно улыбаясь.
'Ах, если бы такие мужчины заходили почаще!' Колин выглядел обворожительно, одет был почти шикарно, а в руках держал огромный пакет с провиантом китайского ресторана.
— Китайская пища и ваша фасоль… — сказал он, перешагивая порог. — Забудьте о сосисках.
— Мистер Монтгомери, я думала, что…
— Да, я собирался сводить вас в китайский ресторанчик, но, проходя мимо, изменил решение. — Он ухмыльнулся: — Вы не любите китайскую кухню?
Пруденс закрыла входную дверь, но не стала защелкивать замки. Немного растерявшись, ничего не ответила.
— Принимаете меня за нахала? — спросил Колин.
— Тогда бы я вас просто выставила!
— Вы обещали угостить меня фасолью с сосисками, — напомнил он и понюхал воздух. — Какой аромат! Домашнего приготовления?
На сей раз их ужин с Тони действительно был домашнего приготовления. Пруденс уже давно поставила тушить фасоль с сосисками на маленьком огне, добавив в нее пряности и соус.
— Мясо по-монгольски тоже принесли? Это их фирменное блюдо.
— Ах, так вот почему вы испытываете тягу к Якутии! — улыбнулся Колин, проходя вместе с нею на кухню.
— Якутия — это в России, — уточнила Пруденс.
Он поставил пакет на стол и изобразил на лице удивление.
— Надо же! А я и не знал!
От волнения Пруденс купилась на шутку как маленькая девочка.
— На самом деле существует две Монголии, — сказала она. — Одна — Внешняя — называется Монгольской народной республикой. Другая — это Монгольский автономный район Китая и…
— Называется Внутренней Монголией, — договорил за нее Колин, широко и озорно улыбаясь. — Это необходимо знать, чтобы съесть говядину по-монгольски?
— Конечно, нет! — Она покраснела.
— Вероятно, вы печатали диссертацию по Монголии или что-то в этом роде? — поинтересовался Колин, доставая из пакета пластиковые упаковки.
Сосчитав до семи, Пруденс ответила слегка раздраженно:
— Я могу быть секретаршей, но идиоткой — никогда!
Он усмехнулся:
— Простите, ради Бога! А тарелки у вас есть?
Пройдя мимо него, девушка открыла шкаф, висящий над мойкой. Единственный мужчина, которого она кормила иногда у себя ужином, был ее отец. В крохотной кухоньке получалось так, что Колин находился все время рядом. Как только Пруденс достала пару тарелок с яркими голубыми цветочками, из сервиза, который ей подарила мать, он поднялся и взял их. На мгновение коснулся ее руки, отчего по всему телу девушки будто пробежала искра. Она быстро отвернулась.
— Уютная квартирка, — заметил Колин. Пруденс повернулась к нему со столовыми приборами в руках.
— Для секретаря?
— Я ожидал увидеть другое.
— Что же именно?
— Сам не знаю. Дайте-ка мне вилку. Она протянула ему вилку, и он стал выкладывать на тарелку вареные креветки.
— И все-таки? — настояла Пруденс.
— Я представлял, что вы живете с родителями или еще с кем-то. Может, делите квартиру с подругой.
— Я и делю ее с подругой.
Он посмотрел на нее:
— Хм! И как же она отреагировала на ваш отъезд?
— Я сдам мою комнату на время отсутствия.
— А вы не хотите сесть? И заодно передать мне ложку?
Девушка сделала и то, и другое. Вручая ей тарелку с креветками, Колин опять улыбнулся.
— А ваша подруга интересовалась, куда вы уезжаете?
— Я ей сказала.
Колин выронил ложку и едва не опрокинул мясо себе на брюки.
— Вот почему я решил с вами поужинать, мисс Эдвардс, — серьезно проговорил он. — Хочу вас предупредить, что не следует говорить о том, куда и к кому вы едете.
— Даже родителям?
Он утвердительно кивнул.
— Почему?
— Мисс Эдвардс, — его голос приобрел даже какую-то торжественность, — чтобы укрыться от издателей, редакторов и прессы, моему отцу пришлось идти на разные ухищрения. Поверьте, это было не просто, кто только ни пытался его разыскать! Я не хочу, чтобы его тайна всплыла наружу только потому, что секретарша все расскажет матери, а та в свою очередь поделится этой новостью в бридж-клубе…
Пруденс с трудом усидела на стуле.
— Моя мама не играет в бридж!
— Послушайте, только не обижайтесь, я просто хотел сказать…
— Чтобы я держала рот на замке?
Он пожал плечами.
— Если хотите, так. Что вы сказали своему шефу?
— Не волнуйтесь, я была достаточно сдержанна.
— Так что же вы ему сказали? — повторил Колин.
Пруденс плотно сжала губы, потом процедила:
— Что устроилась секретаршей у нашего посла в Монголии.
— Пруденс, я вас умоляю!..
Она быстро выскочила из-за стола и открыла духовку.
— Положить вам фасоли?
— Ложечку, — ответил он, внимательно глядя на нее. — Что вы сказали Арнольду Тромбли?
— Сказала, что беру отпуск с сегодняшнего дня.
— И он не задавал вопросов?
— Нет, он уволил меня.
Пруденс положила ему две ложки фасоли.
