– Нет, не вполне.
– Они представляют весьма интересную часть планеты, богатую старыми энергетическими потоками. Это место принято считать совершенно обреченным.
– Ведьмы на помеле, да?
– Что-то в этом роде. – Он ухмыльнулся и пососал трубку. – Вы ходили к Желанным камням?
– Где они?
– Это довольно приятная прогулка. Вы поднимаетесь вверх через лесок по дальней стороне пруда, после болотистого кусочка идете от развилки вправо и дальше по прямой.
– Почему они называются Желанными камнями?
– Это языческие священные камни… я не знаю, каким образом язычники затащили их туда, если только они не вырубили их прямо из самого холма… У местных жителей есть поверье, что, если вам что-то очень сильно понадобится, принесите камням подарок.
– Жертву?
Его трубка погасла.
– Нет, не живую жертву, но это должно быть что-то личное. – Его зажигалка заклацала, и он втянул пламя вниз, в чашечку трубки. Когда густой голубоватый дымок поплыл над ее головой, Чарли осторожно потянула носом. – А если вы хотите, чтобы ваша любовь была вечной, вы должны вырезать свои имена на камне Возлюбленных. И если ваша любовь угасает, вы приносите камню дар, и он снова приводит все в порядок.
– А как выглядит этот камень? – спросила она после некоторого молчания.
– Вы его ни за что не пропустите. По форме он похож на сердце.
14
Чарли не могла заснуть. Птичий гомон, рев воды и будоражащие мысли не давали ей покоя.
Том тоже не спал, ворочаясь рядом с ней. Вот он встал и пошел в туалет. Немного погодя он снова поднялся, сходил в ванную и вернулся с шипящим стаканом.
– Что с тобой? – спросила она.
Кровать прогнулась, когда он уселся.
– Господи. В Лондоне было спокойнее. Мы не можем заставить этих проклятых птиц заткнуться?
Небо было серым, грозовым, дул сильный ветер. Послышалось клацанье велосипедной цепи, и по гравию заскрипели покрышки. Бен, лая, побежал к дверям спальни.
– Газеты, – сказал Том.
– Как тебе понравился прошедший вечер?
– Хорошее развлечение. – Он прищурился.
– Вы с Лаурой много болтали.
Размешав раствор таблеток «алказельцер» ручкой своей зубной щетки, он немного отпил и скорчил гримасу.
– И о чем это вы болтали?
Он помолчал, а потом пробормотал:
– Да ничего особенного.
Окно задребезжало, и порыв прохладного воздуха прошел по ее лицу.
– Не слишком-то хорошая погода для твоего крикета, – сказала Чарли.
– Может, еще прояснится.
– Что ты будешь делать сегодня утром?
– Да думаю начать обдирать гостиную. Нет никакого смысла красить что бы то ни было, пока они вертятся тут повсюду со своими половыми досками.
Чарли зевнула, оглядывая голые стены, необработанные бревна и низкий, неровный потолок. Она все еще чувствовала себя в комнате посторонней, чувствовала каждое утро, словно просыпалась в гостинице, а не
– Тебе завтра возвращаться на работу, – сказала она. – Конец отдыху.
Том кивнул.
– Ты будешь в Лондоне на этой неделе? – спросил он.
– Завтра. Собираюсь повидать маму и еще обещала помочь Лауре парочку часов. Деньги не помешают, – добавила она оправдывающимся тоном.
– Они даже не покроют цену билетов на поезд.
Том встал, чтобы закрыть окно.
– Как раз собиралась сказать тебе, я видела недорогие кухонные секции.
– А есть ли сейчас в них какой-либо смысл? Мы вполне могли бы и подождать.
– Но там, в кухне, так тоскливо. Так вот годы и пройдут, пока…
Он юркнул в ванную. Звуки хлынувшей из кранов воды сменились шипением душа. Она сказала погромче:
– Мне в самом деле хотелось бы работать.
– Почему?
– Потому что я сыта по горло тем, что у меня нет собственных денег. Всякий раз, когда я трачусь на что-то, испытываю чувство вины.
Том просунул голову в дверь.
– Это же не навсегда. После того, как мы… – Он поколебался. – Знаешь, когда мы заведем детей, ты сможешь снова вернуться.
– Только не на прежнюю работу.
– Твоя прежняя работа просто убивала тебя.
– Она меня устраивала.
Ей нравилась постоянная загруженность. Босс, конструировавший модные штучки-дрючки, был фанатиком работы, и Чарли это заражало. Она приходила в контору к семи утра, домой же редко попадала раньше восьми вечера. Она ездила в Европу по меньшей мере раз в две недели, раза два в году – в Штаты, а время от времени и на Дальний Восток, – покупая, экспонируя, наблюдая… Работалось с интересом. Да и оплачивалось хорошо.
– Парочка новых секций, да еще лизнуть краской – и кухня будет прекрасно выглядеть, прежде чем мы сможем позволить себе отделать ее по-настоящему.
– Если бы ты поместила свою мать в какое-нибудь место подешевле, мы бы уже сейчас много чего смогли себе позволить.
– Я надеюсь, ты вспомнишь об этом в тот день, когда твой собственный отец станет старым и немощным, – рассердилась Чарли.
Первый камень вырисовывался из-за леса прямо над ней. Чарли перебралась через поваленную березу и остановилась у края большой полянки, чтобы перевести дыхание. Темный лес окружал ее, пугал. Бен тоже остановился, возможно что-то почувствовав, и терся мордой о ее ногу.
Она забралась сегодня дальше, чем когда-либо, от того места, где встретила старика, командира Леттерса… или вообразила его… или видела искривление времени, подобно причудам атмосферных явлений. Или, может, встретила совершенно другого, какого-нибудь невинного старого чудака с рыболовной удочкой, и передала его слова не тому лицу.
Чарли занервничала, опасаясь встретить его опять.
Между деревьями, в темноте, она увидела непонятную тень, двигавшуюся ей навстречу. Чарли отступила назад, по ее телу поползли мурашки, и тут она сообразила, что это всего лишь трепещущий на ветру, за деревом, куст.
Пара глаз наблюдала за ней из-под увядших листьев, откуда потом выскочил и удрал через подлесок кролик. Бен его не заметил. Чарли похлопала пса, радуясь его компании.
– Хороший мальчик, – прошептала она.
Тропа шла сквозь папоротник. Чарли карабкалась все выше, под выступ этого камня, мимо узкой расщелины, из которой воняло мочой и где валялся использованный презерватив. Далеко-далеко позади она, как ей показалось, услышала крик ребенка и ответивший ему женский голос.
Разглядев чуть повыше второй камень, Чарли остановилась. Вне всякого сомнения, это был тот самый.
