– Ты глупа, если думаешь, что я оставлю своего сына на попечении какой-то наркоманки.
– Что ты сказал?
– Что слышала. Ты – наркоманка! – злобно сказал Алексис. – Даже не пытайся отрицать. Представительница социальной службы, которая сообщила мне о существовании сына, рассказала и о твоей пагубной привычке. Она узнала об этом в то утро, когда пришла в твою квартиру и нашла тебя в совершенно невменяемом состоянии. На ночном столике было рассыпано наркотическое зелье, а мой сын, предоставленный самому себе, мог открыть дверь кому попало. А потом ты потащила четырехлетнего ребенка на улицу, все еще находясь под воздействием наркотика, и он едва не погиб! – глаза мужчины сузились. – Я мог бы удушить тебя за это собственными руками…
– Это был вовсе не наркотик, а порошок от гриппа! – перебила Райанна.
– А еще ты угрожала ножом соцработнику.
– Я чистила морковь! Она все налетала и налетала на меня, заставляя признаться в том, кто отец Ники…
– Ты все запланировала, не так ли? – перебил Алексис срывающимся от злости голосом. – Выжидала время, чтобы получить с меня побольше денег. Тебе было абсолютно наплевать, на какую жизнь ты обрекала моего сына!
Райанна изменилась в лице.
– Ты просто ненормальный. Я бы до конца своих дней не допустила, чтобы ты приблизился к Ники.
– Так ты поэтому прикрепила листочек с моей фамилией и контактными телефонами к его метрике? – ядовито усмехнулся Алексис.
– Я сделала это на случай, если… что-то случится со мной… Я указала твои данные, потому что знала, что у тебя, по крайней мере, есть деньги и государство сможет заставить тебя платить за воспитание Ники… обеспечить его будущее…
– Ну что ж, теперь у моего сына есть будущее, и в нем нет места безответственной наркоманке.
Райанна поднялась с кресла, не обращая внимания на пронзившую ее невыносимую боль.
– Не смей!
Мужчина сурово сдвинул брови.
– Вот что я тебе скажу: ты больше не прикоснешься к наркотикам до конца своих дней. Моему сыну не нужна мать-наркоманка!
– Я не употребляю наркотики! – закричала Райанна. – И никогда не употребляла!
Он холодно посмотрел на нее.
– Возьми себя в руки. Я не потерплю истерик, потому что прекрасно знаю тебе цену. Нечего нести чепуху о добродетелях, которыми ты не обладаешь. А теперь сядь, пока снова не свалилась, и не пытайся вызвать у меня сочувствие. Твое физическое состояние целиком на твоей совести. Если бы не Ники, ты могла бы убить себя хоть сейчас – я бы пальцем о палец не ударил. Но четырехлетний ребенок нуждается в матери – даже в такой, как ты. Ради него я буду терпеть твое присутствие, но на моих условиях. С этого момента и говорить, и действовать ты будешь только в интересах моего сына! Я и мои люди проследим за каждым твоим шагом.
– Иди к черту! Ни один суд на земле не позволит тебе этого! – у Райанны вырвался истерический смех.
Алексис пожал плечами.
– А каким образом ты обратишься в суд, интересно узнать? Это мой остров, и прислуга работает на меня…
– Почему? – прошептала Райанна. – Почему ты это делаешь? Зачем тебе Ники?
– Боже праведный, – тихо сказал Алексис. – Вот теперь ты наконец-то показала себя такой, какая ты есть – женщиной, не способной понять, что значит – иметь ребенка. Видеть тебя не хочу. Не желаю дышать с тобой одним воздухом.
Алексису показалось, что солнечный свет на мгновенье померк – с такой силой хлынули в его душу мучительные воспоминания.
Мужчина развернулся и направился к дому.
Райанна почувствовала дурноту и, едва дыша, ухватилась за каменную балюстраду. Сердце глухо билось в ее груди, но не физическая боль привела женщину в такое отчаяние.
– Ники, – прошептала она.
Алексис собрал волю в кулак, чтобы как ни в чем не бывало спуститься к обеду – ведь его ждал сын. Но его спокойствие было лишь маской – непокорность Райанны, ее ложь и жалкие попытки скрыть пристрастие к наркотикам бесили Алексиса. По всей видимости, она – одна из тех женщин, которые пытаются доказать, что черное – это белое, а жидкая грязь под ногами – свежевыпавший снег!
Такой же была его мать.
Ее любовники… Их было так много!
Он даже заставал их в ее постели.
Алексис отчетливо запомнил один такой день: рано утром он пришел в спальню своей матери, забрался на кровать и заплакал от испуга, увидев лежащего рядом с нею чужого мужчину.
Он не сразу узнал в нем Демоса – рабочего, который раз в неделю приходил к ним на виллу чистить бассейн…
Алексис посмотрел на Ники. Мальчик сидел за столом напротив и пил сок из голубой пластиковой кружки.
Мисс Томпсон помедлила, прежде чем подняться на террасу – по-видимому, сначала она хотела убедиться в том, что Алексис Петракис ушел в дом.
– Немедленно в кровать! – только и сказала сиделка. – Вы снова попадете в больницу, если будете так себя вести.
Райанна подчинилась и попыталась успокоиться, но ей это не удалось. Женщина чувствовала себя такой беспомощной, такой больной и совершенно, абсолютно одинокой.
Пока она так слаба, она не в силах бороться с Алексисом Петракисом. Ей надо поправиться, и тогда она сможет победить – ради Ники.
Алексис работал в своем кабинете. Он постоянно держал под контролем текущие дела компании «Петракис интернэшнл» – посредством электронной почты, факса и телефона. Послеполуденные часы он провел с Ники, после того как тот немного поспал после обеда. Они снова плавали, строили крепость из песка и играли в футбол. После ужина Алексис уложил мальчика и почитал ему сказку.
Стук в дверь прервал его работу.
– Мистер Петракис?
В дверях стояла сиделка. Вид у нее был решительный.
– Да? – Алексис откинулся на спинку стула.
Сиделка вошла в комнату и плотно прикрыла за собой дверь.
– Мне надо с вами поговорить, – заявила она.
– Пожалуйста, – кивнул Алексис.
– Моя обязанность – ухаживать за пациенткой… И по этой причине я вынуждена попросить, чтобы ее не подвергали таким эмоциональным встряскам, как в последние два дня. Подобные эпизоды не способствуют ее выздоровлению. Мисс Дэвьюс уже идет на поправку, но все же остается опасность того, что ее состояние может ухудшиться. Мне придется снова давать ей успокоительное.
Ни один мускул не дрогнул на лице Алексиса. Тщательно подбирая слова, он ответил:
– Я ценю ваше отношение, мисс Томпсон. Тем не менее лучший способ обеспечить спокойствие вашей пациентки – держать ее подальше от меня. Вы понимаете, что существенный аспект лечения – добиться ее скорейшего освобождения от наркотической зависимости?
Сиделка недоуменно подняла брови.
– Дозы, безусловно, уменьшаются, но отменить эти средства полностью пока нельзя, поскольку болезнь
