И все–таки какие мотивы стоят за упрямством? Самые разные: от неуемной жажды лидерства до болезненного страха или ревности. Приведем три интересных, на наш взгляд, случая.
Первый — Арсюша. Арсюша был крупным (в шесть лет выглядел семилетним), физически сильным. При взгляде на него можно было заподозрить все что угодно: стремление главенствовать, повышенную агрессивность, чудовищную избалованность. Но только не страх! И мать в анкете на вопрос о страхах поставила прочерк. Она жаловалась на упрямство сына. И действительно, упрямство Арсюши было непоколебимым. Он упрямился по любому поводу. И ничего с ним нельзя было поделать — хоть тресни! На последнем занятии в самый напряженный момент он наотрез отказался участвовать в коллективном действе, отлично понимая, что от него сейчас зависят все остальные. Это был единственный случай за всю нашу практику!
Тщетны были просьбы детей, уговоры взрослых, мольбы и слезы феи — невесты принца. Арсюша сидел набычившись и твердил только: «Нет. Нет. Нет».
Он выдержал до конца. Зато не выдержала его мама — тоже, кстати говоря, упрямая и очень скрытная женщина. Все два месяца, что длились занятия, она на многочисленные расспросы ухитрилась ничего не сообщить нам о своей семейной ситуации. Но тут позор сына так на нее подействовал, что когда все ушли, она разрыдалась и наконец сказала правду. А o правда была поистине горькой: сына она родила без мужа, родители ее за это всячески третировали, обвиняя во всех смер–тных грехах, соседи буквально не давали ни ей, ни мальчику прохода, а один сосед, хронический алкоголик, просто их терроризировал и однажды, вломившись в квартиру, зверски избил ее на пазах у ребенка. Конечно, мать знала о страхах сына, но боялась, что такая информация неизбежно повлечет за собой расспросы о ее семейном положении.
Но нет худа без добра. Теперь, сталкиваясь с ярко выраженным упрямством, мы среди прочих мотивов предполагаем и страхи. Даже если они практически никак не проявляются.
Случай Темы совсем из другой оперы, но тоже не слишком банальный. У этого семилетнего мальчика было прелестное, обрамленное крупными локонами лицо и обиженно–печальное выражение глаз. Мама привела его к нам с жалобами на неукротимое, бешеное упрямство. Причем она утверждала, что упрямство это вспыхнуло остро и внезапно, как эпидемия. До трех лет Тема полностью соответствовал своей девичьей внешности, и у нее не было никаких проблем, связанных с воспитанием. И вдруг — все резко поменялось: сопротивление буквально по любому поводу, ежедневные слезы, истерики.
Сопоставив ее жалобы с данными анкеты, мы заподозрили, что столь резкая перемена в Темином характере связана с рождением младшей сестры. Это произошло как раз, когда Теме было три года. Мама в значительной степени переключилась на новорожденную, причем обычные в таких случаях заботы здесь были стократ усилены, так как девочка родилась недоношенной.
Так называемые диагностические этюды, в которых Тема должен был показать на ширме разные ситуации — в них фигурировали он, мама и сестра, — полностью подтвердили наши предположения. Темины «приступы» негативизма главным образом приходились на те моменты, когда мать возилась с дочерью; брала ее на руки, кормила, одевала. Тема чувствовал себя заброшенным (во всяком случае, отброшенным на второй план); будучи ребенком ранимым и эгоцентричным, очень остро это переживал и мстил матери за «предательство». К тому же, он таким способом добивался ее внимания и ее переживаний. Материнский гнев и отчаяние были для него доказательством ее неравнодушия.
К счастью, мама, которая на самом деле очень любила своего сына, быстро все поняла и, вняв нашим советам, стала более ярко проявлять свою любовь к Теме, но и постепенно включила его в круг забот о младшей сестре. Последнее чрезвычайно важно для ребенка, страдающего от ревности, потому что тогда его самолюбие насыщается чувством ответственности. Ведь если его просят помочь, значит он уже взрослый, ему доверяют. К тому же, общая с мамой забота о младшем, сближает (а следовательно — примиряет) ребенка и с матерью, и с сестричкой или братиком. Во всяком случае, Темино упрямство улетучилось бесследно.
Третий случай — самый странный. Про Леву, девяти лет. При взгляде на невротиков редко можно сказать, что они созданы для радости, но у Левы был именно такой вид: просветленный.
Мать же была воплощением скорби. Скорби и жертвенного подвига. Еле слышно, как будто у нее не хватало сил подать голос, она жаловалась на упрямство Левы. По ее словам выходило, что его ничем не проймешь, что он безжалостен к ней — измученной женщине, вдове, вынужденной в такое нелегкое время одной растить ребенка.
А мальчик на занятиях кротко улыбался, первым бежал к ширме показывать этюды и делал все, о чем бы его ни попросили. Довольно сильное заикание Левы с каждым разом все уменьшалось.
Насторожило нас вот что. Помня историю с Арсюшей, мы предположили у Левы страхи. Догадка подтвердилась: Лева боялся оставаться ночью один. А мать регулярно уходила на ночные дежурства. Мы, естественно, предложили ей поменять работу, и это было в данном случае возможно. Она отказалась.
Да, это настораживало, однако мы и представить себе не могли, какие шекспировские страсти кипели в душе этой хрупкой женщины. Правда, она призналась, что замуж ее почти насильно выдали родители, мужа она не любила, отношения были сложные, брак — несчастливый. Наконец, она приняла решение о разводе, но тут выяснилось, что муж смертельно болен. Стиснув зубы, она осталась, чтобы ухаживать за ним… но ненависть тоже осталась. И обрела новую силу. Сегодня эта ненависть окрашивала ее память о покойном.
Зная все это, логично было бы предположить, что она пытается найти утешение в сыне, у нее ведь больше никого нет.
К концу первого цикла занятий дела у Левы существенно наладились, но мы решили закрепить результаты и предложили ему участвовать в лечебном спектакле. Нам показалось, что и маме будет полезно немножко побыть актрисой. Она, будучи еще совсем не старой женщиной, давно махнула на себя рукой и пребывала в состоянии хронической меланхолии, что, естественно, ее не украшало.
Мы предложили ей сыграть роль нежной, любящей матери в нашей пьесе по сказке «Серая Шейка». Эту пьесу, написанную в свое время для профессиональных кукольных театров, мы адаптировали сообразно психотерапевтическим задачам и, конечно, детским возможностям. Так вот, одним из персонажей в пьесе была взрослая Серая Шейка — мать двух утят.
Дальше произошло нечто непредвиденное: мать Левы страшно возмутилась в ответ на наше предложение и устроила форменный скандал. Мы и не предполагали в ней такую силу голоса! Мальчик, которому страстно хотелось не просто играть, а играть вместе с матерью (он выбрал роль утенка–сына), был потрясен и подавлен ее отказом. Но она была неумолима, а когда Лева стал хныкать, уговаривая ее все же согласиться на роль, вдруг набросилась на него, как разъяренная фурия, и ударила по лицу. Потом скомандовала: «Домой! Сейчас же домой!» И тут мы впервые увидели, как Лева упрямится: он ни за что не хотел уходить. «Слезы были больше глаз», по выражению Цветаевой, но он стоял насмерть. В конце концов она увела его насильно.
Эта картина еще долго стояла у нас перед глазами. Мы думали, вспоминали, сопоставляли… И наконец догадались! Лева был безумно похож на покойного отца, и мать нам об этом говорила, но мы пропустили такую важную в данном случае деталь мимо ушей. Сходство и сыграло роковую роль в ее патологическом отношении к сыну. За жертвенной заботой и неукоснительным выполнением материнского долга таилась ненависть. Хочется верить, что не вполне осознанная. Как–то уж слишком жутко предположить, что эта женщина испытывала садистское удовольствие, оставляя мальчика одного в пустой квартире, где недавно умер его отец. А пресловутое Левине упрямство… Оно было, согласитесь, вполне естественной реакцией на необъяснимые для него агрессивные вспышки матери. Да, мы еще раз убедились в том, что столь любимый нами афоризм Ларошфуко (который, кстати, должен был бы стать одним из девизов людей, профессионально работающих с человеческой психикой!) «Внешность обманывает только дураков» — совершенно справедлив. Лева с его внешностью на самом деле был создан для радости. Но увы…
И все же самая распространенная причина упрямства — это, как мы уже писали, реакция на излишний прессинг, на подавление воли.
Многократно сталкиваясь с проявлением упрямства у наших пациентов, мы пришли к выводу, что оно никогда не бывает патологической доминантой, а лишь следствием, лишь производным симптомом. Поэтому и работать с ним отдельно стоит лишь иногда: либо если имеешь дело с малышом, либо когда речь идет о ребенке с не очень развитым интеллектом. Упирать в таких случаях нужно на нелепые, смешные стороны негативного поведения и одновременно демонстрировать несмышленышу, что, упрямясь, он
