Кэт повернула к двум каменным столбам, образующим ворота, и поехала по гудронированной подъездной дорожке мимо сторожки у ворот к одноэтажному серому зданию, от одного вида которого по телу пробежали мурашки. Она припарковала автомобиль, выбралась из него и заперла дверцу. Небо было по-осеннему синее, холодок пощипывал еще не просохшие волосы.
Когда она нажала на звонок и услышала его низкое дребезжание, ее с таким трудом накопленные запасы храбрости стали таять.
Искушение судьбы.
Дверь отворила девушка, слегка полноватая, с хорошеньким, веселым лицом, светлыми волосами, перевязанными на затылке голубой ленточкой, в белом переднике и белых резиновых сапогах.
– Чем могу служить? – спросила она.
Кэт нервно сглотнула.
– Скажите, пожалуйста, не здесь ли будет проводиться вскрытие Салли Дональдсон? – Она заметила, что девушка отреагировала на ее акцент.
– Пожалуйста, назовите себя.
– Я из санитарно-эпидемиологической службы.
Лицо девушки прояснилось.
– Ах да, правильно, входите, – приветливо сказала она, придерживая дверь. – Я – Мэнди, ассистентка доктора.
Кэт прошла в небольшую приемную, выкрашенную в жизнерадостный розовый цвет, с розовой мебелью, ковром и подушками на диване. У дальней стены был оборудован кухонный уголок, там стоял только что вскипевший чайник, несколько чашек, одна с дымящимся кофе, и неоткрытая бутылка молока. На полу Кэт увидела старомодный электронагреватель с обтрепанным коричневым шнуром. Как ни странно, но здесь было уютно.
– Вообще-то, – сказала девушка, – доктор Уиндем уже начал.
– Доктор Уиндем? – удивленно переспросила Кэт. Доктор Уиндем был местным патологоанатомом. При подозрении на преступление обычно вызывали судмедэксперта из Лондона. – А что, патологоанатома из министерства не будет?
– Нет, – ответила девушка. – Сочли, что тут нет ничего подозрительного.
Кэт в изумлении посмотрела на нее:
– В самом деле?
Девушка пожала плечами:
– Честно говоря, я думаю, что вскрытие нужно было произвести в самом начале. – Выражение ее лица стало строже. – Вы хотите переодеться или пойдете как есть?
– Я… э… хорошо, – пробормотала Кэт. – А не знаете, почему сразу не было произведено вскрытие?
– Такое часто случается. У врачей свои законы, не так ли? Иногда они не дают себе труда сообщить о смерти коронеру, что полагается делать. – Девушка жестом указала, куда следует идти. – Прямо вперед, первый поворот направо. Вы бывали здесь раньше?
– Нет.
– Вот почему я вас и не узнала. Работаете на мистера Ливерстока, не так ли?
Кэт кивнула, чувствуя, как лицо заливает краска.
– Милейший человек.
– Да. – Она торопливо пошла вперед. Перед ней были двойные двери, справа коридор, в конце его ярко освещенная комната, а в ней несколько человек и белое тело, лежащее лицом вверх. Чувствуя усиливающийся отвратительный запах, Кэт медленно направилась к комнате. Она увидела привлекательную женщину лет под тридцать, в аккуратном голубом костюме – брюки и блуза, – в которой она сразу узнала миссис Уиллоу, инспектора коронера. Там присутствовала также женщина-полицейский, слегка позеленевшая, полицейский в форме, держащий в руках свою фуражку, и еще одна женщина в белом фартуке и белых резиновых сапогах.
Когда Кэт вошла в комнату, вонь стала непереносимой, и она чуть не подавилась: запах был гораздо более тяжелый, чем тогда на кладбище, когда открыли гроб, к тому же он усиливался запахом дезинфицирующих средств.
Кэт задержала дыхание и осмотрелась. Элегантный, с рыжеватыми волосами красавец мужчина лет сорока, в голубом рабочем комбинезоне, заправленном в белые резиновые сапоги, стоял лицом к стене, наговаривая в диктофон, который держал в руке, обтянутой резиновой перчаткой. Инспектор коронера взглянула на нее доброжелательно и с любопытством, но Кэт, не желая быть вовлеченной в разговоры, не ответила на ее взгляд.
– Вы ведь присутствовали на эксгумации прошлой ночью, не так ли? – спросила инспектор коронера. – От санитарно-эпидемиологической службы.
– Да. – Кэт увидела, что патологоанатом рассеянно ей улыбнулся, остановился на мгновение и снова стал диктовать.
– Никаких признаков старых травм, старых шрамов, порезов, царапин, шрамов от хирургических операций… – спокойно говорил он в диктофон.
Облицованная плиткой комната без окон, с высокими потолками напоминала операционную. На полу был линолеум под мрамор, с потолка на металлических цепях свешивались четыре массивные лампы дневного света. Вдоль одной из стен располагались две глубокие раковины с устройствами для стока и лоток из нержавейки с разложенным на нем набором хирургических инструментов и электрическая роторная пила. На противоположной стене доска, разделенная на секции: «Ф. И. О.», «Мозг», «Легкие», «Сердце», «Печень», «Почки», «Селезенка». Весы, похожие на те, которыми пользуются мясники, – с цифровым дисплеем на передней панели.
В комнате также стояло три длинных металлических стола. Два были пусты и вымыты до блеска. На третьем лежала на спине молодая женщина, совершенно обнаженная. Ее белая кожа под светом лампы казалась смазанной жиром. Пряди светлых волос рассыпались вокруг головы, а груди, словно расплющенные, свисали под странным углом по обеим сторонам тела, на груди лежал скользкий кремово- коричневый комок.
Кэт сглотнула, борясь с подступающей тошнотой. Она заставила себя взглянуть вниз и почувствовала, что вся дрожит. Салли Дональдсон была разрезана от шеи до таза, кожа была разведена, обнажая внутренние органы. Лобковые волосы прикрывал большой треугольник плоти, похожий на непристойный фиговый лист, а плод, все еще связанный с ней пуповиной, лежал в ее чреслах. Два ярлыка, один коричневый, другой желтый, свисали с большого пальца ноги. Из разреза выпирали раздувшиеся кишки. Кремово-коричневый ком, лежащий на груди Салли, был ее мозгом.
Кэт продолжала бороться с собственным желудком. У нее кружилась голова, она попыталась сконцентрироваться, собраться с мыслями. Что-то тут не так. Конечно, кто-то прибрал умершую женщину, смыл пятна крови, но дело не в этом.
Патологоанатом отложил диктофон, обошел тело, взял одной рукой нож, а другой – мозг, положил его в мраморное углубление за головой женщины и аккуратненько всадил в него нож, как повар, готовящий пищу.
Кровь бросилась Кэт в лицо. Пол закачался. Она схватилась за холодный твердый металл пустого стола и, чтобы не потерять равновесия, облокотилась на него.
Запах разлагающейся плоти был невыносим. Кэт неотрывно смотрела на окоченевшее бледное тело и светлые пряди волос. Ей пришлось на мгновение отвернуться: патологоанатом рукой в перчатке что-то выдавливал из скользких внутренностей Салли Дональдсон. И тут Кэт поняла, в чем дело. Что было не так.
Пальцы мертвой женщины. Прошлой ночью ногти выглядели так, будто их обкусали до основания.
Но эти ногти были длинные, наманикюренные и покрытые светлым лаком.
