— Откуда ты?.. — Она округлила глаза. — И ты сейчас скажешь, что твоя мать всегда говорила это, когда дети капризничали?
Он махнул на нее кастрюлькой:
— Не надо клевать мою маму. Это единственный источник информации о детях, которым мы сейчас располагаем. — «Если ты только не спросишь Ли», — чуть не ляпнул он, но вовремя сдержался. После того как они стали терять детей, а Ли родила здорового ребенка, Анна стала ревновать его к своей сестре.
Анна, смеясь, попятилась назад, шутливо подняв руки в знак капитуляции:
— Хорошо, хорошо. Ты и твоя мать — вот кладезь всех знаний о детях. Я готова упасть к твоим ногам.
— О, если бы это было так, — ответил он, прижав руку к сердцу, чтобы показать, насколько он польщен.
Джерри решил все-таки приготовить мясо. Неуверенность, прозвучавшая в ее голосе, говорила о том, что ей никогда не приходилось купать ребенка. Он, конечно, мог ей помочь, пока мясо размораживается в микроволновке. Все, что сближало их сейчас, все, что поддерживало общий разговор, было сейчас хорошо, даже чужой ребенок, которого он не хотел…
Пока она раздевала Мелани, Джерри приготовил салат, а затем направился в ванную. Анна вошла вслед за ним с голенькой и недовольной малышкой, которую прижимала к бедру одной рукой, и с детским шампунем в другой руке.
— Что ты здесь делаешь?
Тон ее был холодным и даже подозрительным. Он не должен был позволять ей разговаривать с ним таким тоном!
— Я делал это тысячу раз. Любому человеку хотя бы раз в жизни нужно показать, как купать младенцев, — произнес он с улыбкой, которая даже ему показалась упрямой. — Моя мать показывала мне это десять раз, прежде чем убедилась в том, что я не утоплю детей.
Анна не смеялась. Подозрение в ее глазах сменилось тревогой.
— Хорошо, — коротко сказала она. Она передала ему малышку так, словно уступала бесценное сокровище.
Джерри осторожно погрузил девочку в воду, а потом помог ей сесть.
— Когда дети очень маленькие, их нужно поддерживать за плечи, чтобы голова не оказалась под водой, но… — Он нахмурился, а затем, вспомнив имя малышки, добавил: — Но Мелани уже может сидеть, поэтому с ней можно поиграть. Ты можешь использовать игрушки, чтобы отвлечь, пока будешь ее мыть.
— Я знаю, — сказала она так холодно, что он понял: у нее уже был опыт, пусть и неудачный. Интересно, сколько раз Рози оставляла ребенка Анне?
— Никто с пеленок этого не знает, даже женщины.
Лицо Анны страдальчески исказилось, но лишь на мгновение. Может, ему это показалось? Что же он такого сказал, чтобы пробудить такую боль в ее глазах? Неужели она думала, что все должна знать о детях на основе инстинкта? Прежде Анна всегда смеялась над своими ошибками, но после смерти Адама что-то изменилось в ней.
— Значит, тебе требуется ловкость рук, — сказал он, пытаясь вспомнить то, чего не делал с четырнадцати лет. — Налей немного шампуня в одну руку, а пузырек держи так, чтобы ребенок не достал. И поддерживай ее за плечи или за спину. Руки у нее должны быть свободными, чтобы она могла играть. Иначе она расплачется. — Он помассировал голову ребенка. — Голову сильно не три, потому что у младенцев голова еще не заросла.
В ответ ему раздался ее смех.
— Что такое? — притворно возмутился он. Его прием сработал: она снова смеялась — этим волнующим, заразительным смехом, который освещал весь его мир…
Глаза ее искрились весельем.
— Голова у нее заросла, Джерри. У нее не зарос родничок.
Он округлил глаза, не отпуская из рук ребенка.
— Слова, слова…
Он улыбнулась:
— Продолжай учить. Великий знаток детей.
— Ты можешь использовать шампунь в качестве детского мыла, если Рози забыла его положить.
Анна нахмурилась и пошла в спальню, чтобы проверить сумку.
— Оно здесь. Моющее средство для детей без содержания мыла. Но как можно мыть без мыла, я не представляю.
— Мыло высушивает детскую кожу, — ответил он, не задумавшись.
— Хорошо. — Она раздраженно махнула рукой, закрыв эту тему. — Что еще?
Мелани между тем поняла, что если нажать на пузырек, то из него покажутся красные пузыри, и пришла от этого в полный восторг. Оба они рассмеялись, глядя на то, как она старательно жмет на пластмассовый пузырек.
Как бы Анна ни противостояла Джерри, горе их объединяло. Они оба подумали об Адаме. На месте Мелани мог быть их мальчик…
И они бы смеялись вместе, гордясь сообразительностью своего сына.
— Послушай, если так будет продолжаться, мы с тобой никогда не пообедаем, — ворчливо произнес Джерри. Взяв мягкую мочалку, он натер ею нежное тело малышки, а потом обмыл ее пригоршнями воды. Вынул ребенка из воды. — Дай мне полотенце.
Завернув девочку в мягкое полотенце, Анна поспешно отобрала ее у него, будто торопясь заявить о своих правах.
— Спасибо, Джерри. А теперь я отнесу ее в постель.
Он терпеть не мог, когда его отстраняли от дела. И придумал новый способ, чтобы быть полезным.
— А сколько подгузников у тебя осталось? — В глазах ее внезапно вспыхнула паника, и он поспешил успокоить ее: — Я могу слетать завтра в Джералдтон или в Кунунурру, если их мало.
— Мне кажется, одна упаковка, в ней — пятнадцать штук. Но в Джерлдтоне нас все знают, и если ты будешь покупать подгузники, то…
— Хорошая мысль, — согласился он. — Тогда остается Кунунурра. Перед отъездом я приготовлю малышке яблочное пюре.
— Спасибо, Джерри. — И снова Анна почувствовала облегчение, не представляя, что бы без него делала сегодня. Они работали как команда. — А я приготовлю ланч к твоему возвращению, — пообещала она, вытирая ребенка. Малышка рассмеялась серебристым, как колокольчик, смехом, когда Анна пощекотала ее за ушами.
— Кстати, о еде. Я все-таки пойду поджарю мясо.
Голос его снова стал хрипловатым, и она поняла, что он смотрел на изгиб ее бедра, когда она вытирала ребенка. На щеках ее вновь вспыхнул румянец, и она вновь почувствовала напряжение: это напряжение, возможно, Джерри истолковывал как сексуальное, потому что все еще не понимал, почему она ушла от него.
— Хорошая мысль.
Он ушел из комнаты. Она не смотрела ему вслед — этому сильному мужчине, работавшему на земле. Анна испытывала сильное влечение к нему, когда он был рядом, когда улыбался ей. Но поддаваться сексуальному влечению было бессмысленно. Зачем ей нужен этот половой акт, если он принесет лишь временную радость, но не сможет вернуть ей то, что у нее было, и никогда не сделает ее той, которой она была? Возможно, Джерри и не хочет ее теперь. Единственное, что он хочет, — это сохранить Джарндирри, сохранить свой мир. Она уже больше не женщина, она — пустая раковина, автомобиль без мотора.
«Но женщина — это не только ее лоно, Анна. Это другая половина мужчины, это нежность, это сочувствие. И мужчине нужна женщина не только для того, чтобы рожать ему детей». Психотерапевт, которого нанял Джерри, летал к ней каждую неделю и говорил множество подобных и других ободряющих
