массу скалы за оставшееся у нас время. Неделя-другая подготовки, быть может, я бы и справился, но…
— А если мы не пройдем и там? — спросил Кимли. — Что тогда?
— Тогда мы умрем, пытаясь сделать это, — сказал сэр Реджи. — Но здесь мы не можем и этого, разве что все шестеро бросимся на свои клинки.
Судя по виду доблестного гнома, он был готов броситься на свой прямо сейчас. В глазах его стояли слезы.
Мы прошли еще пару километров. Двигаться в обратном направлении было тяжко. Все понимали, что сделать уже ничего нельзя и что и так сделано невозможное, однако легче от этого не становилось. Поражение есть поражение, чем ты его ни оправдывай.
Потом мы устроили небольшой привал, и Теффас позволил сестре перевязать свою рану. С повязкой на шеке он стал похож на незадачливого пациента зубного врача и невольно вызывал улыбки.
Ко мне подошел Кимли, он выглядел смущенным.
— Ты спас мне жизнь, — сказал он. — А я тебя даже не поблагодарил.
— Ты тоже спас мне жизнь, — сказал я. — Там, на башне Корда.
Кимли поморщился:
— Это другое. На башне Корда я сделал то, что должен был сделать. Тогда я спасал не тебя, а шанс для моего народа. Ты же не был обязан мне ничем, и все же…
— Кимли, — сказал я, — мир, в котором люди и гномы не помогают друг другу в беде, не стоит и спасать.
Он молча протянул мне руку. Это было второе наше рукопожатие, но теперь это было не рукопожатие спутников, товарищей по отряду. Рукопожатие друзей.
— Если это все когда-нибудь закончится, — сказал он, — и если мы оба проживем достаточно долго, чтобы увидеть этот конец, ты должен непременно побывать у меня, в Чертогах Твердыни Каменной Доблести. Там ты увидишь, что может мастер-гном сотворить с простым камнем.
— Там прекрасно, не сомневаюсь, — сказал я. Но меня интересовало другое. — Скажи, что за путь, о котором говорит Морган и о котором ты не хочешь даже слышать?
— Увидишь сам, что толку в моих объяснениях, — сказал Кимли. — Или спроси у мага, он объяснит лучше меня.
Я спросил, Морган дал исчерпывающее объяснение. Я понял настроение Кимли, мне эта идея тоже не пришлась по душе. Но другого выхода не было. Жребий брошен, Рубикон перейден, мосты сожжены…
Аве, Цезарь, идущие на смерть тебя приветствуют.
После того как мы немного передохнули и подкрепились остатками провианта, Морган открыл портал, благо, с этой стороны гор процедура оставалась доступной, и избавил нас от дневного перехода от тайного пути гномов, который уже не был тайным и не был путем, до Ущелья Рока и армии лорда Келвина, стоявшей перед ним.
На Земле ко времени моего отбытия (начала болезни) проживало около семи миллиардов человек. В одной Москве жило больше десяти миллионов, поэтому цифра в семьдесят тысяч не казалась мне особенно огромной, пока я не увидел эти тысячи воочию.
Семьдесят тысяч человек — это огромная армия по меркам мира, в котором я находился.
Лагерь занимал гигантскую площадь, и, хотя Морган и уверял, что высадил нас на самом краю, везде, куда ни кинь взгляд, были походные палатки и офицерские шатры, дымили кухни, паслись лошади, горели костры, стояли телеги из обоза. И всюду были люди.
Кто-то ел, кто-то готовил есть, кто-то спал, кто-то только собирался отойти ко сну, кто-то чистил оружие, кто-то отрабатывал удары или муштровал новобранцев. Армия была собрана силами всех Двенадцати Королевств, к ним присоединились десять тысяч присланных из Подземного Королевства гномов.
Наступили сумерки, поэтому появление нашей шестерки буквально из воздуха не привлекло к себе особого внимания. Разве что кто-то вылупил глаза да ткнул в бок своего соседа, чтобы и тот посмотрел. Но люди только что закончили разбивку лагеря, у них за спиной были десятки километров пути и сотни боев, так что им было не до незнакомцев, пусть даже они появились из воздуха. Шпионы врага вели бы себя более скрытно.
Хорошо хоть, что маг не высадил нас за линией караулов поди объясни усталому часовому, откуда ты, на фиг, взялся, и чего тебе тут, на фиг, нужно.
Морган отчетливо представлял, что ему, на фиг, нужно, поэтому схватил под руку первого попавшегося офицера и спросил, как найти палатку командующего. Тот рассмеялся, сказал что-то и махнул рукой. Дескать, вам туда, но вас там никто не ждет. Морган не стал спорить, отпустил офицера, и мы зашагали в указанном направлении.
Лорд Келвин с прозвищем, которым только детей на ночь пугать, занимал просторный шатер в самом центре лагеря, рядом были разбиты палатки ординарцев, адъютантов, офицеров штаба и прочего околокомандующего люда. У входа в этот круг палаток стояли двое часовых, в сторонке паслись еще с десяток.
— Кто вы такие? — подозрительно спросили часовые хором, так же одновременно положив руки на рукояти мечей.
Они и выглядели похожими в одинаковых доспехах. Может, они близнецы?
— У нас дело к лорду командующему, — сказал Морган, чем вызвал раскат гомерического хохота.
Два раската, если быть более точным.
— Зато ему нет никакого дела до вас, — сказал один часовой, утирая выступившие слезы. — Много всякого подозрительного люда тут ходит, утверждая, что у него дело к лорду командующему.
— Позволь, я попробую, — сказал сэр Реджи прежде, чем Морган пообещал превратить обоих наглецов в лягушек и успел претворить свое обещание в жизнь. — Но вы же можете спросить лорда командующего, не примет ли он нас?
— Я не собираюсь беспокоить командира по просьбе какого-то оборванца.
Я думал, что сейчас сэр Реджи разыграет свою козырную карту, назвав самое грозное из своих многочисленных прозвищ, но он сделал финт ушами, приберегая козыри на потом.
— Но вы же можете сказать ему, что аудиенции дожидается сын Бранда, Повелителя Эльфов?
— Это ты, что ли, сын Бранда? — Часовой гоготнул. — Видали мы таких сыновей.
— Не он, — сказал Теффас, делая шаг вперед и вырастая прямо перед часовым. — Я.
Никто из смертных не может выдержать пристального взгляда эльфа в течение даже нескольких секунд, вот и часовой сдался почти сразу.
— Я попробую, — виновато сказал он и скрылся в центральной палатке.
Когда он вернулся, вид у него был удивленный.
— Лорд командующий примет вас и ваших спутников, — сказал он. — Только оружие оставьте.
Мы разоружились, и перед часовым выросла внушительных размеров груда. Даже мне показалось странным, что весь этот металлолом принесли сюда только шесть человек. Оставлять Валькирию здесь не хотелось, слишком это рискованно — мало ли шпионов врага бродит сейчас по этому лагерю. Ведь мы же сюда как-то проникли.
Я объяснил ситуацию часовому, наврав про фамильную реликвию и большую рыночную стоимость данного орудия смертопроизводства, и вопреки ожиданиям встретил понимание там, где меньше всего ожидал его встретить. Впечатленный тем, что я сопровождаю сына Бранда,[69] он позволил мне пронести меч с собой, ограничившись только тем, что крепко привязал эфес к ножнам куском прочной веревки.
По дороге сюда мне много доводилось слышать о военных успехах лорда Келвина, поэтому я уже успел нарисовать его мысленный образ, и, как и всякий образ, который рисуется не с натуры, он оказался ошибочным.
Я думал о некоей вариации на тему сэра Реджи, может быть, чуть постаревшей, но все еше могучей. Но непобедимый лорд Келвин оказался невысоким старым человеком с изборожденным морщинами лицом. Он сутулился, казалось, из-за груза лежащих на его плечах забот.
Когда мы вошли в его шатер, он сидел на походном стуле перед небольшим столом, курил трубку и
