Недовольные

Те же и Франсуа.

Графиня (входящему Франсуа, которому она успела позвонить) . Подайте господину паштет из дичи. Какое вино вы любите, Эдуар?

Эдуар. Бургундское, черт возьми! Сохранилась ли у вас та заветная бутылочка, которую вы хотели приберечь до моего возвращения из Германии?

Графиня. У вас прекрасная память (К Франсуа.) Подайте бутылку бургундского нашему гостю. Поторопитесь, Эдуар, прошу вас. Нам скоро понадобится этот стол. Господин де Турнель! Ступайте переодеться. Эдуар извинит вас.

Эдуар. Ну, конечно! Было бы глупо церемониться со мной. Я в два счета покончу с закуской: мне хватит ее на один зуб.

Граф (графине, тихо). Удастся ли вам...

Графиня. Положитесь на меня.

Граф. Быть может, лучше отложить до его отъезда?..

Графиня. Ступайте, говорят вам, я отвечаю за него.

Граф уходит.

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Графиня де Турнель, Эдуар де Нанжи.

Эдуар (сидит и ест). Какого черта вы разговариваете шепотом? Вы таитесь от меня, или я вам мешаю?

Графиня. Напротив, Эдуар, мы очень вам рады. Я объясню вам позже, о чем говорил господин де Турнель. Как видно, у вас по-прежнему хороший аппетит?

Эдуар. В полку я привык есть быстро, а в гарнизоне, в Германии, привык есть много. Итак, теперь я ем быстро и много. И потом, знаете, сегодня утром я проехал двенадцать миль на почтовой кляче, чтобы поскорее увидеться с вами... Но я позабыл, что невежливо есть с аппетитом в присутствии хорошенькой женщины... (Отставляет, вздыхая, паштет из дичи.) Я кончил.

Графиня. Полноте, что за церемонии! Продолжайте, но при условии, что окажете честь обеду. (Наполняет его стакан.) Как вы находите это вино?

Эдуар. Вино превосходное, главное, потому, что это вы его налили.

Графиня. Вы в полку научились говорить комплименты?

Эдуар. Налейте-ка мне еще вина, кузина. В полку, видите ли, мы учимся говорить чистую правду, без прикрас. Кстати сказать, вы очаровательны, запомните мои слова, ибо это истинная правда. Вы в десять, в двадцать раз красивее, чем четыре года назад, когда вышли замуж и я был влюблен в вас, как новобранец, не смея даже заикнуться об этом.

Графиня. Какой он занятный!

Эдуар. Да, черт возьми, я занятен и даже больше, чем вы думаете. От вас одной зависит убедиться в этом. Да, я бываю очень занятен, если захочу. (Встает.)

Графиня. Охотно верю. Сядьте же! Давайте поговорим серьезно. (Наливает ему вина.) Расскажите мне о ваших походах и увлечениях — одно без другого не бывает. На вас все те же эполеты. А я-то надеялась видеть вас по меньшей мере полковником!

Эдуар. Не всякому даются эполеты с кистями. Что поделаешь! Я лейтенант, всего- навсего лейтенант. Крест тоже ушел у меня из-под носа. Но — терпение: если ядро не остановит меня...

Графиня. При нынешнем правительстве порядочным людям не на что надеяться: все достается черни.

Эдуар. А кроме того, мне не повезло. В этом треклятом егерском полку никто не умирает!.. Можно подумать, что наши молодцы неуязвимы. Если бы только одолеть математику, я поступил бы в артиллерию. В этих войсках легко продвинуться. Возьмем, к примеру, нашу артиллерийскую батарею: за последнюю кампанию состав ее трижды обновился. Одного моего приятеля — еще в прошлом году он был лейтенантом — скоро назначат командиром эскадрона, если только бедняга не отправится на тот свет от раны в живот.

Графиня. Не будь революции, Эдуар, вы с вашим именем давно стали бы полковником.

Эдуар. Да, конечно, но по тем временам это было не бог весть что. Подумаешь, велика честь носить шляпу, похожую на канделябр, шпагу на боку и стоять на часах у двери госпожи де Помпадур, любовницы Людовика Шестнадцатого[7]! Нет уж, слуга покорный!

Графиня. Вы невежественны, Эдуар, или вас уже успели развратить. Если бы революция не расстроила всей нашей жизни, вы были бы на виду. Вы украсили бы своим присутствием двор, звались бы маркизом...

Эдуар. Не говорите мне о маркизах, кузина. Когда однополчане хотят меня побесить, они называют меня маркизом. Как глупо быть маркизом! «Эй, Маскариль[8] ! Скачи, маркиз!» Черт возьми! Я получил хороший удар шпаги от Симоно, лейтенанта десятого егерского, и ответил ему не менее ловким ударом из-за того, что он обозвал меня маркизом. С вами я не могу драться, кузина, но если вы назовете меня маркизом, я вас поцелую.

Графиня. Как развратил умы этот Бонапарт! Молодой знатный человек стал приспешником корсиканца! Итак, вы преклоняетесь перед своим императором? Он ваш кумир, ваш бог; он все для вас; вы его обожаете.

Эдуар. Обожаю? Ей-богу, нет! Наш полковник попросил императора наградить меня крестом, а тот оглядел меня, как какую-нибудь ремонтную лошадь, и ответил: «Он слишком молод». Нельзя сказать, чтобы этот субъект отличался любезностью.

Графиня. «Он слишком молод!..» Какая ужасная несправедливость!

Эдуар. На этот раз вы правы. В последнем деле мы атаковали неприятеля вместе с гвардейскими уланами; эти господа — любимчики императора; они потеряли человек тридцать; мы по меньшей мере столько же. Желая услужить императору, генерал, командовавший нами, сказал: «Уланы покрыли себя славой, ваше величество: вражеские гусары уничтожены, но ваши храбрые уланы понесли огромные потери; зато потери в десятом егерском невелики». Так что все кресты достались уланам, а нам на долю выпали раны, грязь, плохие квартиры и прочая пакость!..

Графиня (подливая ему вина). Я же говорила вам, что он несправедливейший из людей. Отказать вам в кресте! Эдуар! Вы человек благородного происхождения и должны глубоко чувствовать эту обиду.

Эдуар. Дело не в обиде.

Графиня. Конечно, надо отомстить.

Эдуар. Император еще пожалеет об этом, когда я подам в отставку. Но просить об отставке во время войны? Нет, это невозможно! Наш полк отправляется в Испанию.

Графиня. В Испанию! Вы примете участие в этой ужасной, преступной войне?.. Неужели вы позабыли о байоннском предательстве?

Эдуар. Полно! Эти негодяи-испанцы будут в восторге, если мы избавим их от попов и монахов.