– У меня, офицеры, надёжно, как дома в поре! – весело прибавил командир дрезины. – Спалим любую тварь ближе шестидесяти четырёх саженей. Да и кто на нас сунется? Перед нами и за нами пройдут эшелоны; при таком графике ни одна морда не выглянет.
Миниатюрная Тими не стеснила экипаж и стала бы желанной пассажиркой, но двое эйджи сразу заняли собой всю кабину.
– Ничего! – протиснулся между ними командир. – В набитом доме люди песни распевают, а на просторе пси голодные завывают. Заводи, поехали!
– Первый остановочный пункт – геофизическая станция Тат-четырнадцать, – разъясняла Тими. – Сколько мы там пробудем, Pax?
– Часа четыре.
– Затем этот... Вертоград.
– А, Вертоград! Уважаю. – Словоохотливый командир наморщил нос от удовольствия. – Районный комендант враз понял – если вызвались жить наверху, значит, на всё готовы. Вместе с их жрицей распланировал систему обороны, устроил ДЗОТы и минировал подходы с дикой стороны. В конце лета наскочили мародёры, хотели баб в Аламбук угнать, но у божьих садовников подступы были заранее пристреляны. Бабы же на пулемётах и сидели; расколошматили братков в клочья. Которые тикать рванули – попали на мины. А на закуску залп крысиным газом, чтоб уж никто не уполз. Когда наши подоспели, допрашивать было некого.
– Большая свора? – деловито спросил Pax.
– Трижды восемь голов. Недоросли! Главари их наудачу посылают – без счёта, как мясо. Плесенью окормят, чтоб задурели – и вперёд, с песней про Чёрную Звезду. Вожаками шли два пся матёрых... шли, да не ушли. Их по наколкам и рваным носам опознали. Так что у вертоградских вера хоть не радужная, зато крепкая – на спуск нажимать не мешает.
Форт представил нежную Лурдес и её паству, внимательно навострившую ушки. «А теперь, дети мои, я расскажу вам, что надо делать, когда обе щеки подставлены, а события развиваются дальше. Сегодня тема нашего занятия – единый пулемёт „ника' калибра десять и пятьдесят восемь миллиметра».
Порой боевые дамы, отслужив в армии, идут проповедницами во Вселенскую. Особенно те, кого в военной школе натаскивали по инопланетным языкам. Если «жрица» смогла рассчитать систему обороны...
– ...потом высадите нас у троглодитских нор за высотой двести двадцать. До входа в норы доберёмся сами, возвращаться будем под землёй.
– Рельсы там слабоваты. Ладно, тихим ходом подберёмся как можно ближе. Будьте осторожнее с пещерными, они народ двуличный.
Градостроители Эрке не мудрствовали. Град, в плане похожий на гроздь круглых виноградин, опоясывало кольцо ближних городцов и космодромов, снаружи обведённое кругом дальних городцов, вписанным в квадрат, а вне его проходил квадратный периметр, ограничивающий площадь в шестьдесят мириадов вёрст. Это напоминало игрушку «матрёшка» или резные кубики из Синьхуа, внутри которых – шар, в нём – ещё один, и так до центра.
Как убедился Форт, живое ядро Эрке окружали не слои хрупкой скорлупы, а настоящие стальные оболочки.
– Человек, перешедший периметр с оружием, – мёртв, – так выразил Pax суть порядка, соблюдавшегося внутри главного квадрата. – Никакого суда, никакого разбирательства – смерть на месте. Исключение одно – если человек сдаётся и складывает оружие до прохода через периметр; тогда с ним будут говорить.
– Ещё он должен показать, что на нём нет взрывчатки, – прибавила Тими. Она облизывала вяленую смокву – садоводы подарили экипажу целый восьмерик этой сласти.
– Кстати о подрывниках, – вмешался командир дрезины. – Слыхали мы, в граде опять были взрывы.
«А я почему-то не слышал, – отметил про себя Форт. – Режим молчания?..»
– Были, – кратко ответил Pax. – Та же история, что с Вертоградом. Недоросль, щепотка плесени, сказочка «Пред тобою разомкнётся Чёрная Звезда» – и бомбист готов. Большинство мы отловили до теракта.
– Теперь у нас другая боль в ушах. – Откусив, Тими старательно жевала сладкую тугую мякоть. – Засланных с наружного кольца вычислить легко; они заметны, даже когда переоденутся, причем видно, что наелись плесени. Но им стали подражать градские, а этих распознать сложнее. Особенно после приступов.
– Ваши градские боятся плесени. – хмыкнул командир, движением пальца по сенсорам привычно поворачивая над собой орудийную башню. – Вместо неё смотрят волшебные картинки, пока мозги не потекут. У нас это редкость.
Дрезина катила среди холмов, поросших ржаво-серым «звериным волосом» и кое-где – измученными кривыми деревцами с увядшей коричневатой листвой. Сдвинув заслонку, Форт изучал осенний пейзаж в смотровую щель. Чудилось, что земляной покров тонок и едва скрывает когти и клыки каменных драконов – то тут, то там из грунта выступали надолбы и лобастые бугры изломанных пород. Разбросанные скалы застыли, погрузившись в наносную почву и прах отмерших трав. Дождь миновал, взошло солнце, но поверхность не стала краше. Возделанные оазисы вроде Вертограда были на ней островками в диком поле безлюдья. Кое-где склоны промытых оврагов скрепляли посадки, тянулись шеренги древесных саженцев.
Поездка вверх принесла много новой информации. Здесь, между бойцами сил безопасности и стражами периметра, режим молчания соблюдался не так строго, как в Эрке. Геофизики и садоводы, живущие на рубеже освоения, тоже не были скрытными.
– В граде экран и приставка есть почти в каждой семье. – Вздохнув. Тими как бы невзначай взяла ещё одну смокву. – Всю торговлю кассетами не проверишь.
– Говорят, появились фрактальные фильмы, которые вкачивают идею прямо в голову, – осторожно подал голос машинист, словно нащупывая путь по болоту. – Глазом ничего не видно, а потом эта Звезда откладывается в башке, и шёпот – мол, кричи, круши, бей! Все барьеры срывает.
