— Значит, Вассат, ты против союза с Землей? — спросила она.
— Я не вижу в этом никакого прока для нашей планеты.
— Если мы победим в этой войне, РАМ будет разрушена. Нам откроются широкие возможности для торговли с Землей и Меркурием.
— Если победим, — уточнил Вассат.
— А что думает Али?
— Победа — сладкое слово, — сказал Али, — но победить РАМ не так-то просто. У нас равные силы. Я не верю заявлениям НЗО о том, что они способны изменить ситуацию в свою пользу.
— Я вижу, никто из нас не питает иллюзий относительно того, почему НЗО жаждет заключить с нами союз, — сказала Мариана. — Повстанцев интересуют наше богатство и мощь армии. Хотя, замечу, они демонстрируют умение воевать.
— Одним этим умением войну не выиграешь, — сказал Вассат.
В это время в дверь постучали. Мариана повернула голову.
— Я просила не беспокоить нас во время беседы!
— Прошу извинения, — сказала Парис, входя. — У меня есть сообщение, с которым нужно непременно ознакомиться.
— Слушаем тебя.
— НЗО похитила Совет директоров РАМ.
Все в изумлении уставились на нее. Воцарилась тишина.
— Это правда, — сказала Парис. — Мы записали ультиматум Беовульфа РАМ. Он требует прекратить атаки на Землю и вернуть их заложников.
— Выходит, они побывали на Марсе и похитили их Совет? — удивился Али.
— Это все, что я хотела сказать. — Парис улыбнулась уголками губ.
Али покачал головой.
— Но это же безумие!
— Конечно.
— Очень безрассудно, — сказал Вассат.
— Да, — согласилась Парис.
— И результативно, — заключила Мариана. — Ничего не скажешь, событие непредвиденное. У меня появилась надежда…
Глубоко в трюме РАМовского крейсера, удалявшегося от Земли, продолжалась сессия Планетарного Конгресса НЗО.
Три четверти делегатов спали, а оставшаяся четверть продолжала выработку конституции планеты — конституции, которой, по их мнению, не суждено было увидеть сияние свободы.
Работа шла без остановки, по сменам. Одна группа разрабатывала новые статьи, затем текст запоминался и передавался следующей смене. Разногласия, связанные с разницей в культурном уровне делегатов, старательно обсуждались и согласовывались.
Теоретически следовало учитывать, что есть конституция номинального правительства Земли как протектората Альянса Солнечной системы. Но фактически и правительство, и конституция носили декоративный характер. Протекторат был не более чем РАМовской затеей, он целиком подчинялся воле корпорации. А она была вовсе не заинтересована в сотрудничестве с Землей в целом, предпочитая манипулировать отдельными фрагментами.
Планетарному Конгрессу предстояло трудиться и трудиться.
Шум голосов разбудил стражников-марсиан. Орлов потянулся и вытащил лазерный пистолет.
— Надо бы заткнуть пару ртов, а остальные сами заткнутся.
— Стоит ли связываться? — отозвался Менч. — Политики — ну и чешут языками. А нам положено их охранять. Пока все мирно — мы не вмешиваемся.
— А если поднимут бузу? — поинтересовался Орлов.
— Сообщим супервизору. — Менч внимательно посмотрел на компаньона. — И послушай: я знаю, что ты крутой, но никакой заварухи не допущу.
— Вот как ты заговорил, — протянул Орлов, соображая, что к чему.
— Спрячь-ка ты лучше свою пушку. Я знаю, что здесь можно, а что нет.
Орлов удивленно посмотрел напарнику в глаза.
— Так это и твоя игра?
— Не только моя; но пока речь идет не об их освобождении, а о надежной охране и тщательном наблюдении.
— Я так думаю, — буркнул Орлов, засовывая пистолет в кобуру, — это всего лишь безобидная кучка свихнутых.
Сказано это было, впрочем, не безобидным тоном.
Шум голосов спорщиков немного утих.
Бак направил свой «Крайт» в Центр наркологии Сакраменто. Его лазеры жадно уставились на взлетные полосы терринов. Полосы были пусты. Кругом царил хаос: кучи щебенки и груды взорванного пластикрита. Бак сделал несколько кругов над местностью, расстреляв на последнем казарму тер-ринов и гранатометную установку.
Когда он выводил корабль в верхние свои атмосферы, в небе появились «стрекозы» терринов. Несмотря на возможности своего корабля, Бак не хотел идти один против троих, считая это головотяпством.
В ту же секунду Бак увидел еще один «Крайт» и связался с ним.
— Это «Повстанец-1». Жду связи.
— Я — «Орел—двенадцать».
— Слышу тебя, Ривер. Как твои дела?
— Видел две «стрекозы» на земле. Уничтожил их пусковые установки. Встретился с несколькими кораблями РАМ, но они даже не подошли ко мне. Странно… Такое впечатление, будто РАМ оттягивает войска.
Улыбка Бака расплылась до ушей.
— Господи! — пробормотал он. — Неужели сработало?
— Что?
— Сработало! — закричал Бак. — Они не стали рисковать жизнью своего Совета!
— Скорее всего, боятся потерять Роандо Вальмара, — сухо сказал Ривер.
В это время раздался сигнал линии связи. Бак услышал голос Беовульфа.
— Послушай передачу, которую мы принимаем от РАМ, — приказал он.
Бак прислушался.
— …мы предпринимаем стратегический отвод вооруженных сил в соответствии с вашими требованиями, — неслось с канала РАМ. — Все корабли должны покинуть ближайшие к Земле орбиты. Обстрел целей на планете прекращается.
— Ничего себе! — обрадовался Ривер.
Беовульф прервал сообщение.
— «Повстанец-1», возвращайтесь на базу, я приказываю.
— Непременно, — ответил Бак.
Через сорок пять минут он уже был на «Спасителе». Не снимая летного костюма, вошел в конференц- зал станции и с горделивым видом сел в центре, закинув ногу на ногу. Через открытую дверь в аппаратную он видел Беовульфа, который возился с системой связи. Переглянувшись, Вильма и Бак молча поздравили друг друга с победой.
Беовульф быстро вошел в конференц-зал. Его черные глаза были полны печали, брови нахмурены. Он плотно закрыл за собой дверь и сказал:
— У меня плохие новости.
— Что случилось? — спросил Бак.
— Кемаль. Его захватили в плен.
— Где? — спросила Вильма. — Последнее, что я о нем слышала, это то, что он направлялся домой, на Меркурий.
