голый белый череп.
Гленн перегнулся через ограждение и со смесью ужаса и недоверия присмотрелся к телу, которое буксировали аквалангисты.
На берегу возникло оживление: представители похоронного бюро и криминалисты в спешке натягивали на себя защитные костюмы. Затем все четверо сбежали по ступенькам к воде и помогли ныряльщикам выволочь тело на берег.
Вонь ударила по всем одновременно. Гленн отвернулся, подавляя позыв рвоты.
– Черт возьми! – воскликнул Дигби, зажимая нос.
Гленн поступил так же. Опять тухлая вонь смерти, но сегодня невыносимо сильная. Взглянув на труп, Гленн понял почему.
На трупе была кожаная мотоциклетная одежда, чудовищно наполненная раздутым телом. На руках перчатки, на ногах высокие ботинки. Поперек тела в несколько витков намотана якорная цепь, которая охватывала также локти и лодыжки. Другой конец цепи был прикреплен к небольшому шлакобетонному блоку с проушиной.
Возвышающийся над воротником куртки абсолютно голый череп выглядел слишком маленьким по сравнению с раздутым телом. Его будто сунули в ворот ради смеха.
– Три недели в воде пробыл, – мрачно сказал Дигби. – Крабы начисто ему голову обглодали.
– Думаете, это Джейсон Хьюлетт?
– Хочешь поискать у него удостоверение?
Гленн сглотнул.
– Пойду надену комбинезон и перчатки.
– Хорошенько посмотри на него, парень, – тихо сказал Дигби. – Обязательно вспомни его в следующий раз, когда почувствуешь, что жизнь к тебе несправедлива.
Гленн непонимающе посмотрел на сержанта:
– Вспомнить его, сэр?
Дигби кивнул:
– Да, вспомни его. Ты сейчас в расстроенных чувствах из-за того, что считаешь, что я несправедливо обошелся с тобой насчет Коры Барстридж. В следующий раз, когда подумаешь, что жизнь – дерьмо, вспомни, как тебе повезло, что это не тебя объели крабы, а кого-то другого.
«Коре Барстридж тоже не очень-то повезло, сэр», – хотел сказать Гленн, но не стал.
Вместо этого он молча направился к фургону криминалистов за оставленными специально для него защитным комбинезоном и маской.
81
После обхода Майкл, стоя в приемной, просматривал список пациентов на день. Взглянув на секретаршу, печатавшую на компьютере, он удивленно вскинул брови:
– Опять Теренс Джоэль? Сегодня же четверг, а он приходит по вторникам. Какого черта он записался на второй прием за неделю, Тельма?
Чуть нервно, будто защищаясь, секретарша ответила:
– Но у вас же есть пациенты, которым вы назначаете по две консультации в неделю. – Она без враждебности смотрела на доктора Теннента. – Я уверена, он нуждается в вас. Все ваши пациенты нуждаются в вас.
Майкл так вымотался, что готов был расплакаться, и отвернулся, чтобы секретарша не видела его лица.
– Минут двадцать назад звонила Тереза Кэпстик, мать мисс Кэпстик. Она спрашивала, нет ли каких новостей.
Майкл моргнул, смахивая слезу, и сказал:
– Я перезвоню ей.
Он уже вышел из приемной в коридор, когда Тельма позвала его:
– Доктор Теннент?
Он остановился:
– Да?
– Я уверена, что мисс Кэпстик скоро появится и все будет хорошо.
– Надеюсь на это.
– Я могу пригласить миссис Гордон?
Его первая сегодняшняя пациентка Энн Гордон имела критически низкую самооценку. Было уже девять тридцать, и он на пятнадцать минут опоздал на консультацию из-за лондонских пробок, когда возвращался от детектива-констебля Ройбака, и затянувшегося обхода. Теперь она будет думать, что ничего для него не значит.
– Извинитесь перед ней. Дайте мне две минуты – я позвоню матери Аманды. И позвоните Лулу – я не успел сам дозвониться. Попросите у нее телефон Максины Бентам. Хорошо?
– Максина Бентам. Хорошо, доктор Теннент.
Намокшая от пота рубашка прилипала к спине. Майкл вошел в кабинет, закрыл за собой дверь, снял пиджак и открыл окно, желая ощутить намек на прохладу и неуничтожимый запах свежескошенной травы. Он проверил электронную почту, взял трубку, чтобы позвонить Терезе Кэпстик, и положил ее на место. Он не знал, о чем с ней говорить. Знает ли она, что Аманда звонила ему во время радиошоу? В этом случае ей придется сказать правду.
Вот только правда была неутешительной.
Он все же позвонил ей и рассказал часть истории. Аманда звонила, пленку проанализировали, есть свидетельства того, что это запись. Он обещал связаться с ней, как только у него появятся известия, затем включил внутреннюю связь и попросил Тельму пригласить миссис Гордон.
Первые пять минут консультации принесли облегчение – посредством работы Майкл вернулся в нормальный мир. Энн Гордон затянула свою литанию, описывая события последней недели своей печальной жизни. За эту неделю она была унижена девушкой-кассиршей в магазине, несколькими телефонными операторами, водителем такси, соседом и даже сборщиком пожертвований для христианского благотворительного общества, который явно с презрением отнесся к пожертвованной ею сумме в пять фунтов.
Вскоре, однако, мысли Майкла стали все чаще и чаще возвращаться к Аманде, он начал нетерпеливо поглядывать на часы, желая, чтобы консультация поскорее окончилась и он смог спросить у Тельмы, не звонил ли кто-нибудь.
– Вы также не заинтересованы во мне, верно, доктор Теннент? – наконец сказала Энн Гордон.
Последние десять минут приема он приходил в себя после этого ее замечания.
– Вы читали труды Махатмы Ганди, доктор Теннент?
В противоположность жалкому, потеющему Майклу, доктор Джоэль, расположившийся на диване в вольготной позе, являл собой образец спокойствия и расслабленности. На нем был легкий костюм черного цвета, белая рубашка без ворота, черные туфли из нубука. Он выглядел как голограмма из магазина модной одежды.
– Ну, вы-то наверняка читали, – отозвался Майкл. Он был намерен выдержать эту консультацию от начала до конца. – Что он написал?
– На самом деле мне больше нравятся сочинения его внука Аруна. Махатма перечислил семь главных ошибок этого мира: богатство без труда; удовольствие без совести; знания без цели; торговля без нравственности; наука без человечности; поклонение без жертвы; политика без принципов. Арун добавил восьмую ошибку, которая серьезнее всех остальных, вместе взятых: права без ответственности. Как думаете, это можно отнести на счет психиатров? Вы ведь забираете себе большую власть над людьми, но не несете за это никакой ответственности.
