преподобный Трифон продолжал заботиться о своей обители, а для лопарей построил еще другой храм на реке Паз во имя святых Бориса и Глеба и скончался глубоким старцем в 1583 г.
Страна диких лопарей, прилегавшая к Обонежской пятине новгородских владений и теперь в первый раз просвещенная святым крещением, составляла новое приобретение Новгородской епархии. Другие финские племена: корела, чудь, ижора, обитавшие в Вотской пятине тех же владений, преимущественно между Балтийским морем и Ладожским озером, уже издавна, еще с XIII в., были знакомы с христианством и входили в состав Новгородской епархии. Но, считаясь христианами, не переставали держаться грубых языческих суеверий. Многие из них вовсе не ходили в церковь, не обращались к священникам как к своим духовникам, не соблюдали постов, а ходили в свои прежние мольбища, поклонялись своим священным деревам и камням, призывали арбуев, или жрецов, приносили языческие жертвы. К младенцам своим, как только они рождались, приглашали сперва арбуев, которые и давали им имена, а потом уже священников. Своих умерших хоронили не на христианских кладбищах, а особо в лесах и курганах. Многие жили с женами и девицами без церковного благословения и венчания, хотя некоторые имели притом и законных жен. Узнав о всем этом, Новгородский архиепископ Макарий с соизволения государя написал окружную грамоту (от 25 марта 1534 г.) ко всем игуменам, священникам и диаконам Вотской пятины в чудские, ижорские, корельские, ореховские и другие уезды и погосты, где только находились подобные язычествовавшие христиане; послал туда своего домового иеромонаха Илию (с сеней от церкви Рождества Христова) и двух своих боярских детей, а с ними послал святую воду, которую освятил сам в Софийском соборе. В грамоте, укоряя местных пастырей Церкви за их крайнее нерадение о своих духовных детях, архиепископ предписывал первым, чтобы они, как только придет к ним Илия, собирали в своих приходах всех православных христиан и приказывали им всем вместе, тщательно и единодушно, по всем чудским и ижорским местам, в селах, деревнях и лесах разорять и истреблять огнем языческие мольбища, дерева и камни, а арбуев с их учениками приводить к священноиноку Илии для наставлений и убеждений. Потом, когда в каких-либо уездах и погостах будут истреблены языческие мольбища, священники вместе с Илиею совершали бы в церквах соборные молебствия, освящали воду и, соединив ее с тою, которая принесена из Новгорода, объезжали свои приходы и кропили этою святою водою всех жителей от мала до велика и самые их жилища. В то же время поучали бы, вразумляли и убеждали как арбуев, так и их последователей оставить прежние языческие дела и жить во всем по-христиански и тех арбуев, которые принесут покаяние, исправляли бы сами по правилам святых апостолов и святых отцов, а о тех, которые останутся упорными и непослушными, извещали бы боярских детей, которые обязаны брать их и препровождать в Новгород на суд владыки и гражданской власти. Мера архиепископа Макария имела успех: Илия объехал многие погосты и уезды и всюду истребил языческие обычаи, восстановил правоверие и некоторых, еще не крещенных, крестил. А в следующем году по повелению владыки он снова посетил эти места для утверждения в них веры и объехал все остальные уезды, в которых прежде не был, и там также истребил язычество и обратил к христианству. Но этот успех был кратковременный: едва исполнилось двенадцать-тринадцать лет, как новый архиепископ Новгородский Феодосий достоверно узнал, что финские племена, к которым посылал Макарий своего иеромонаха, опять держатся прежних языческих суеверий и обычаев под руководством арбуев, и счел нужным написать окружную грамоту к духовенству Вотской пятины такого же содержания, как была Макариева, послал туда софийского соборного священника Никифора и двух детей боярских и велел им поступить для истребления язычества точно так же, как прежде заповедано было Илии. Не знаем, надолго ли и теперь предприятие увенчалось успехом.
Если на севере Церковь Русская одерживала победы над язычниками, то на востоке она делала себе новые приобретения между магометанами. Владычество монголов над Россиею окончилось (1480). Обессиленные раздорами и внутренними междоусобиями, подразделившись на несколько мелких враждебных между собою орд, монголы, прежде столь грозные для нашего отечества, начали теперь сами чувствовать над собою его могущество и нередко делались нашими пленниками. Случалось, что, находясь в плену, последователи ислама добровольно выражали желание принять крещение. Так поступил казанский царевич Кайдакул. Он взят был в плен в 1487 г. вместе с братом своим царем казанским Алегамом, матерью и другими ближайшими родственниками и сначала сослан был в Каргополь на жительство, а потом перемещен в Ростов, в архиерейский дом. Проведши в России осьмнадцать лет, этот царевич имел возможность хорошо ознакомиться с истинами христианской веры и, решившись принять ее, обратился к митрополиту Симону, чтобы тот испросил ему у государя Василия Иоанновича разрешение креститься. Когда государь повелел ему явиться в Москву, он повторил свою просьбу лично пред государем со слезами на глазах. И потому 21 декабря 1505 г. был крещен в Москве-реке в присутствии самого Василия Иоанновича и его двора, получив при крещении новое имя Петра. После крещения он дал присягу и письменное удостоверение за поручительством митрополита, что пребудет непоколебимым в православной вере и неизменно верным русскому государю до конца своей жизни. А чрез месяц удостоился чести сделаться зятем государя, женившись на сестре его Евдокии. И действительно, свято исполнил данный обет верности православию и русскому престолу (†1523). Подобный случай обращения к христианству, хотя, как можно догадываться, не столько добровольный, был в правление Елены, матери Иоанна IV. Правительство наше почему-то прогневалось (в 1535 г.) на казанских пленников, живших в Новгороде и других городах с своими семействами, и приказало всех мужчин заключить в темницы. В Новгороде их оказалось более 80 человек, а в Пскове 70, и все они вскоре погибли в заключении. Остался жив только один из них, по имени Асак, который заявил желание принять святую веру со всем своим семейством, и действительно принял, и назван Михаилом. Вслед за тем жены погибших татар начали приходить к архиепископу Макарию и просить у него крещения. Макарий с соизволения государя велел раздать их священникам, чтобы предварительно наставили их в истинах веры и потом крестили. Таким образом крестилось: в Новгороде жен 43 и детей 36, в Пскове жен и детей 51, в Орешке 12, в Короле 30. Все это, однако ж, как и в предшествовавший период, были случаи крещения татар только в России. Пришло время пронести свет Евангелия из России в самые страны татарские.
Царь Иоанн Васильевич IV, собираясь войною на Казань, имел в виду не только покорить ее своей власти, но и насадить святую веру в земле неверной. Проникнутый этою мыслию, он еще во время третьего похода на Казань (в 1551 г.) приказал своему войску построить в пределах казанских город Свияжск с православными церквами как бы в знамение скорого водворения здесь христианства, и митрополит Макарий в послании своем к Иоанну в город Свияжск называл уже эти места «новопросвещенными от тьмы в свет, от неверия в православие». Пред последним решительным приступом к Казани (1 октября 1552 г.) государь велел всем своим воинам очистить совесть в таинстве покаяния, а сам, когда войска пошли уже на приступ и начали кровавую сечу с врагами, усердно молился в походном храме, отслушал утреню и литургию, исповедался и приобщился Святых Христовых Тайн. И едва только вышел Иоанн из храма, чтобы отправиться к сражавшимся, как ему принесена была весть, что Казань уже пала к стопам его. В избытке чувств он прежде всего пригласил духовенство собраться с крестами и иконами у ворот покоренного города, на месте, где дотоле стояло царское знамя, имевшее на себе изображение Нерукотворенного Образа Спасителя, и совершить благодарственное молебствие Господу, даровавшему победу. Затем собственными руками водрузил на этом месте крест и заложил первую церковь в честь Нерукотворенного Образа Спасителя, которая в один день была сооружена и освящена. Вступая торжественно в город с духовенством, синклитом и войском, царь велел нести пред собою крест Животворящего Древа. Как только вступил, снова приказал отправить благодарственный молебен на месте, которое указал сам и на котором тогда же водрузил крест и заложил соборную церковь во имя Благовещения Пресвятой Богородицы. Потом в присутствии государя совершен крестный ход по всем улицам и стенам города, все они окроплены святою водою и город посвящен Пресвятой Троице. Взятие Казани русскими сильно подействовало на окрестных жителей, и они спешили предстать пред лицо Иоанна и изъявляли ему покорность. Многие из них тогда же с своими женами и детьми принимали крещение в Казани и с радостию возвращались в домы свои. По возвращении в Москву царь прислал в Казань для устроения дел церковных архангельского протоиерея Тимофея. К нему в числе других явился старик татарин из Арской страны и сказал, что он тридцать лет был болен ногами и не мог ходить, но как только, услышав о взятии Казани христианами, решился веровать во Христа и креститься, тотчас выздоровел и вот пришел сам просить себе крещения. Протоиерей окрестил его и назвал Стефаном. И этот новокрещеный вскоре оказался самым достойным христианином: никакие убеждения родных и близких не могли отклонить его от святой веры, и он мужественно потерпел за нее мучения и смерть. Москва, обрадованная взятием Казани, была свидетельницею крещения двух казанских
