— Откуда вы это знаете?
— Да уж знаю. Кожей чувствую.
— Что он может сделать с вами все что пожелает?
— Нет, конечно. Но он так считает. А это может свестись почти к тому же, — засмеялся Стрезер.
Однако тут она с ним не согласилась.
— Нет, что касается вас, такое исключено.
И, вложив в эти слова особый смысл, она, по-видимому, сочла их достаточными, чтобы заговорить напрямик:
— Вы сказали — если он порвет здесь, то дома получит солидное место в деле.
— Совершенно верно. Он получит шанс — шанс, за который ухватился бы любой воспитанный в должных понятиях молодой человек. Фирма разрослась, и вакансия, о которой вряд ли могла бы идти речь три года назад, но которую его отец, считая, что она при определенных условиях может появиться, учел в своем завещании, оговорив преимущественное право на нее Чэда, — эта вакансия, поскольку условия для нее созрели, теперь его ждет. Миссис Ньюсем оставила ее за сыном и будет, несмотря на сильное противодействие, удерживать до последней возможности. Однако этот пост, поскольку он несет с собой крупный куш, большую долю в доходах, требует пребывания на месте и значительных усилий для достижения значительных результатов. Вот что я имею в виду, говоря об открывшемся шансе. Если Чэд его упустит, то не только не получит, как вы изволили выразиться, солидного места — он ничего не получит. И вот, чтобы он не упустил свой шанс, я и примчался сюда.
Она слушала, вникая.
— Иными словами, вы примчались сюда, чтобы оказать ему огромную услугу.
Стрезеру ничего не оставалось, как согласиться:
— Ну… если вам угодно.
— Стало быть, если вы уломаете его, он, как говорится, окажется в выигрыше.
— Он получит огромные выгоды. — Стрезер явно знал их все наперечет.
— Под каковыми вы, разумеется, понимаете кучу денег.
— Не только. Я вступил в эту игру ради него, имея в виду и многое другое. Всеобщее уважение, покой души, обеспеченность — прочное положение человека, ставшего на якорь с крепкой цепью. Чэд, насколько мне дано судить, нуждается в защите. В защите, я имею в виду, от жизни.
— Voila![14] — Она мгновенно схватила суть. — Ах, от жизни! Говорите уж прямо: вы жаждете вернуть его, чтобы женить.
— Да, примерно так.
— Ну, разумеется, — сказала она. — Дело нехитрое. А на ком именно?
Он улыбнулся — и, судя по виду, несколько насторожился.
— Вы все умеете вынуть.
На мгновение глаза их встретились.
— А вы — вложить!
Он принял эту дань, сообщив:
— На Мэмми Покок.
Мисс Гостри удивилась. И тотчас сдержанно, даже осторожно, словно осмысливая такую странную возможность, спросила:
— На собственной племяннице?
— Извольте сами определить, кем ему доводится Мэмми. Она — сестра его зятя. Золовка миссис Джим.
Эти сведения не оказали, видимо, на мисс Гостри смягчающего действия.
— А кто такая, собственно, миссис Джим?
— Сестра Чэда — Сара Ньюсем в девичестве. Я же вам говорил: она вышла замуж за Джима Покока.
— Ах да, — сказала она, вспоминая про себя: он много о чем говорил!.. И тут же как можно натуральнее спросила: — А кто такой, собственно, Джим Покок?
— Как кто? Муж Салли. В Вулете мы только так и отличаем друг друга, — пояснил он добродушно.
— И это очень высокое звание — быть мужем Салли?
Он задумался:
— Пожалуй, выше некуда — разве только, но тут речь о будущем — быть женой Чэда.
— Ну а как отличают вас?
— Никак — или, как я уже докладывал вам, по зеленой обложке.
Глаза их снова встретились, и она не сразу отвела свои.
— По зеленой обложке? Ах, оставьте! Ни зеленая — и никакая иная обложка — у вас со мной не пройдет. Вы мастер вести двойную игру! — Однако при всей своей жажде узнать истину она готова была простить ему этот грех. — А что, эта Мэмми считается хорошей партией?
— Лучшей в нашем городе. Очаровательнее и умнее у нас нет.
Мисс Гостри устремила на Мэмми мысленный взгляд:
— Да-да. Я ее хорошо себе представляю. И с деньгами?
— Скорее, не с очень большими — зато со многими другими достоинствами, так что об отсутствии денег мы не жалеем. Впрочем, — добавил Стрезер, — в Америке, знаете ли, вообще не слишком гоняются за деньгами, коль скоро речь идет о хорошеньких девушках.
— Пожалуй, — согласилась она. — Правда, я знаю, за чем вы гоняетесь. А вам, — спросила она, — вам самому Мэмми нравится?
Такой вопрос, подумал он про себя, можно по-разному истолковать, и тут же решил свести его к шутке.
— Как, вы еще не убедились, что мне любая хорошенькая девушка нравится?
Однако мисс Гостри не поддержала его шутливый тон: интерес к его проблемам целиком завладел ею, и она желала знать факты.
— Думается, у вас в Вулете считается обязательным, чтобы все они — то есть молодые люди, вступающие с хорошенькими девушками в брак, были, как бы это поточнее выразиться, абсолютно чисты.
— Да, я и сам так считал, — признался Стрезер. — Впрочем, вы коснулись весьма злободневного обстоятельства — того обстоятельства, что и Вулет вынужден уступать духу времени, как и все большему смягчению нравственных устоев. Все на свете меняется, и мы тоже, насколько могу судить, идем в ногу с веком. Мы, конечно, предпочли бы, чтобы наша молодежь была чиста, но приходится мириться с тем, что есть. А поскольку благодаря духу времени и смягчению устоев молодых людей все чаще заносит в Париж…
— Вы вынуждены принимать их по возвращении в свое лоно. Если они возвращаются. Bon! — И вновь, как бы охватывая услышанное мысленным взором, она на секунду задумалась. — Бедный Чэд!
— Вот уж нет, — весело возразил Стрезер. — Мэмми его спасет.
Глядя в сторону и все еще созерцая нарисованную себе картину, мисс Гостри с досадой, словно он не понял ее, бросила:
— Нет, его спасете вы. Вот кто его спасет.
— О, но с помощью Мэмми. Разве только вам угодно сказать, — добавил он, — что я достигну большего с вашей помощью!
Так! Она снова взглянула на него:
— Вы добьетесь большего, потому что вы лучше, чем все мы вместе взятые.
— Если я и лучше, то только с тех пор, как встретил вас, — храбро вернул ей комплимент Стрезер.
Тем временем вестибюль уже очистился, толпа поредела, последние из задержавшихся сравнительно спокойно разъезжались один за другим, и наша пара, приблизившись к выходной двери, смогла вступить в переговоры с посыльным, которому Стрезер поручил нанять для мисс Гостри кеб. У них оставалось еще несколько минут, которые мисс Гостри не преминула использовать.
